Читать книгу "Колобок идет по следу. Книга 2 - Эдуард Успенский"

— Машины, следующие на «Сокол» или в аэропорт Домодедово, заберите пассажиров из такси сорок четыре — двадцать. Они опаздывают на самолёт.

Потом раздался настороженный голос мужчины-водителя:

— Галочка! Галочка! На перекрёстке у Белорусского и часового завода стоит милицейская патрульная машина. Штрафуют за превышение скорости. Прими меры! Предупреди всех наших!

— Принимаю меры! Всем-всем машинам, следующим в районе Белорусского вокзала. У часового завода скрыта милицейская машина с радаром. Будьте осторожны. Не превышайте скорости в этом месте.

Валера дальше покрутил ручку, и стали слышны голоса милиции:

— Алло! Сто тридцатый говорит. Вы на Маяковке, к вам движется машина марки «Жигули» с превышением скорости. Номер МОЦ шестьдесят четыре — двадцать четыре. Задержите и проверьте документы.

— Алло! Задержали и проверили. Это журналист Щекочихин… из «Литературки». Спешит на встречу, на лекцию в рабочий клуб. Лекция бесплатная… Мы его отпустили.

Наконец Валера сумел настроить эти два аппарата на взаимную работу. Они ловили только друг друга. И по ним стало можно разговаривать, как по телефону.

Один аппарат оставили в служебной комнате, где сидела Маша Филипенко, а второй дали Диме Олейникову. И он отправился с ним к Александре Семёновне проводить день, как проводил его похищенный мальчик с индонезийским отчеством Алёша Воджаевич.

Через некоторое время из Машиного аппарата донеслось:

— Алло! Алло! Я — Дима. Вернее, я — Чайка! Прибыл на место проживания объекта. Гражданка Александра Семёновна настаивает на укладывании в дошкольную кровать. Производить укладывание?

— Алло! Алло! Я — Маша. Вернее, я — Майка. То есть Чайка. Нет, нет… просто Сокол. Я — Сокол. Производите укладывание. Спокойной ночи!

— Стой! Стой — закричал Валера Готовкин, прыгнув к переговорнику. — Я — заместитель Сокола. Я — Сокольник. То есть Соколик. Позови к аппарату бабушку.

— Бабушка, бабушка, вас свекольник к аппарату зовёт.

— Я — бабушка. Я — бабушка! Я — Буревестник. Я у аппарата.

— Не было ли каких записок и писем за это время?

— Сейчас посмотрю в почтовом ящике.

Все ребята в служебной милицейской комнате ждали. Наконец послышалось:

— Я — бабушка… Я — бабушка. То есть я не бабушка, я — Буревестник… Есть записка.

— Прочитайте! — закричал Соколик. Он же Валера Готовкин.

— «Палажите… плиту…» Алло! Алло! Эта записка написана по-английски!

— Что я говорил! — закричал за спиной у Буревестника Чайка — Олейников. — Записка написана на иностранном языке. Значит, его похитила военщина.

— Смирно! — скомандовал ему по радио Готовкин. — В кровать шагом марш! Производи укладывание. А за письмом мы сейчас пришлём сотрудника.

Сотрудником оказалась Надя Абдурахманова. Она немедленно пошла за запиской. И скоро вернулась с ней.

— Там его спать запихнули. То есть её.

— Кого её?

— Чайку нашу, Олейникова. Утром бабушка его разбудит и поведёт по всем местам, по которым Алёша ходил украденный.

— А что Олейников?

— Он кричит: «Я эту военщину и шпионщину разоблачу!» А Александра Семёновна рада. Она говорит: «Действуйте, ребята. Я с вами вместе милицию научу работать». И ещё она говорит, что Алёшу похитили не одного.

— Как не одного? — воскликнула Маша Филипенко. — А с кем ещё?

— С шубой и рюкзаком! — ответила Надя. — И с зимней шапкой. Вот фотографии Алёши, а вот кусочек шубы для заплаток,

— Зачем же шуба? — задумался Готовкин.

— На Север повезут! — решил Дима Аксёнов.

— Или следы запутывают! — предположила Лена Цыганова.

— Ребята! — сказала Маша Филипенко. — Сейчас поздно. Пора по домам. Завтра поведём розыск многими путями.

— Я лично завтра на Северный вокзал, — сказал Аксёнов. — Буду всех проводников спрашивать. Фотографию показывать: не видели ли они такого мальчика с индонезийским уклоном. Не увезли ли его на Север.

— Я лично завтра в парк, — сказал Готовкин. — Где собака его потеряла. Тоже с фотографией пройдусь, с садовниками поговорю.

— Я лично завтра буду здесь, — сказала Маша. — Буду эту записку с английского переводить. И по телефону отвечать. А вы все мне звоните. А сейчас по домам! Все как один!

Лена Цыганова сказала:

— Все по домам пойти не могут. Дима Олейников в кровати лежит. Он укладывание произвёл.

Они включили передатчик и послушали. Из передатчика слышалось пение Александры Семёновны:

Птички уснули в саду,

Рыбки уснули в пруду…

И донёсся дотошный голос Димы Олейникова, который спрашивал:

— Вы не можете уточнить, в какое именно время в саду уснули птички?

— В двадцать один ноль-ноль! — по-военному отвечала Александра Семёновна.

Маша отключила их разговор и спросила у ребят:

— Как быть? У него дома будет паника. Его собственная бабушка скоро побежит в милицию Диму искать. Будет два похищенных ребёнка.

Надя Абдурахманова вспомнила про визитную карточку Гули Курбановны:

— Пусть она позвонит Олейниковым домой и успокоит всех, что Дима в милиции.

— Нет, — сказала Маша Филипенко. — Я лучше профессору Баринову позвоню.

Она позвонила Дементию Дементьевичу и попросила разобраться с Димой. Профессор Баринов по инструкции избегал разговоров с бабушками. Но всё равно позвонил Олейниковым и всё им рассказал, что Дима не бродяжничает и не пропал. Что он участвует в серьёзном розыске мальчика. И в настоящее время уложен в дошкольную кровать и спит по заданию класса.

Димина бабушка хотела раскричаться: «Нужен мне ваш серьёзный розыск! Плевала я на дошкольную кровать!»

Но она в первый раз в жизни разговаривала с профессором, и это её удержало. Она только вежливо сказала:

— Ладно. Авось найдётся. Мы не очень-то и беспокоились.

Первый рабочий милицейский день закончился. Ребята разошлись по домам.

Все стали ждать завтра.

Ночь была длинная-предлинная. Но прошла в одну минуту.

Завтра в семь утра Маша Филипенко уже была в служебном помещении. Она взяла словарь и стала переводить записку. И всё время ждала новостей от телефона и от радиопереговорного устройства. Ждала известий с мест событий.

Вот пришло первое. Передатчик на столе щёлкнул и заговорил голосом Димы Олейникова:

— Алло! Алло! Я — Чайка! Мы проснулись. Начинаем утреннюю гимнастику и бег вокруг дома. Когда прибежим, будет завтрак из трёх блюд.