Читать книгу "Освободитель - Александр Прозоров"

Сперва — отдых. Потом — молебен, облачение в доспехи, построение, долгая ругань со старательными оскорблениями, иногда — ритуальные поединки, и только после этого — общее наступление и собственно рубилово.

Егор слышал о многих случаях, когда битва не начиналась только потому, что враг не вышел в поле, оставшись отдыхать в лагере, или в ходе начальных маневров один из полководцев находил свои позиции неудачными, после чего или отступал, или признавал поражение. Однако, видимо, такое происходило, когда между врагами не было большой озлобленности, когда речь шла о каких-нибудь династических проблемах, и победитель с побежденным потом вместе квасили за общим столом, восхищаясь талантами друг друга.

У двух герцогов Бретонских, претендующих на один трон, мирного договора не могло случиться никак. Изабелла не походила на девушку, что, забыв про все, кинется в объятия дядюшки, моля о прощении, а законный правитель совершенно точно не мог добровольно отдать власть залетной ведьме. И потому на рассвете, медленно уничтожая чье-то капустное поле, обе армии развернулись в широкие линии напротив друг друга.

Надо сказать, рати герцога выглядели ненамного лучше «ведьминых». Чуть больше рыцарей и латников, чуть лучше снаряжение городской пехоты, чуть больше сельского ополчения. Однако войска эти, особенно пехота, выглядели крайне неуверенно. У Егора возникло сильное впечатление, что, если начать на них общую дружную атаку — они опять драпанут, не дожидаясь первой крови. Как ни крути, но слава шевалье Изабеллы давала ее противникам серьезные поводы к размышлению. А умирать пахарям и ремесленникам было, по большому счету, не за что. От того, кто из герцогов будет сидеть в замке Нанта, в их судьбе уж точно ничего не изменится.

Вот только для того, чтобы начать общую атаку, нужно иметь за спиной воинов, готовых рискнуть собой ради какой-то цели. Защитить родную землю, добыть себе славу. Или хотя бы грабануть ослабшего соседа. Собранные Изабеллой ополченцы в своих мыслях вряд ли отличались от пахарей и ремесленников напротив. И у Вожникова имелись сильные сомнения в том, что их удастся двинуть на смерть.

И опять трое рыцарей без шлемов выехали к головному отряду, над которым реял бело-морковный стяг, осадили скакунов в двух десятках шагов.

— Жан Шестой Мудрый в милости своей изволил передать, — провозгласил один из переговорщиков, — что ради спасения душ христианских готов он проявить милосердие великое и помиловать самозванку, назвавшуюся именем правительницы Бретани! Если ты сдашься немедленно, то он не станет предавать тебя казни, а дозволит замаливать грехи свои в любом монастыре бретонском по твоему выбору. Прочим же сторонникам твоим будет даровано прощение. Кровопролитие чуждо герцогу, и он огорчен, что придется прибегнуть к нему во имя справедливости.

Егор тихо рассмеялся. Похоже, правителя Бретани одолевали точно такие же сомнения, как и его самого.

— Передайте своему господину, — выехала чуть вперед шевалье Изабелла, — что я тоже не терплю пролития крови! Ради спасения душ христианских я готова сойтись с ним в честном рыцарском поединке, один на один, в центре этого поля. И пусть небеса решат, кто из нас прав!

Переговорщики переглянулись, повернули коней, умчались прочь. Однако очень скоро вернулись:

— Законный герцог Бретани решил, что недостойно мужчине сражаться с женщиной. Сия победа не принесет ему чести. Он предлагает поединок полусотни рыцарей против полусотни, и при условии, что ты не станешь прибегать к колдовству и дашь в том твердую клятву, поцелуешь крест и вступишь в бой, надев на шею ладанку с мощами святого Ива Справедливого[45].

— Я согласна! — тут же кивнула шевалье Изабелла.

— Тогда через час наши отряды должны сойтись в центре бранного поля! Но прежде того ты обязана дать клятву на кресте перед духовником герцога Жана. Он приедет сюда, надеясь на твое милосердие и благоразумие.

— Священнику нечего бояться в моих землях.

Переговорщики вновь умчались.

— Я надеюсь, среди вас найдутся храбрые рыцари, готовые сразиться за честь прекрасной дамы? — поворотила своего белого скакуна воительница.

— Да! — выехал ей навстречу Егор.

— И думать не смей, великий князь! — встрепенулся барон ван Эйк. — Ты не должен так рисковать.

— Да ты с ума сошел, друг мой! — оглянулся на него Вожников. — Женщина будет сражаться, а я в безопасности отсиживаться? Чтобы потом слухи ползали, будто великий князь за бабьи спины прячется?! Тут я соглашусь с Жаном Мудрым. Такая победа чести мне не принесет. А уж поражение и вовсе позором станет. Лучше на траве порубленным остаться. Так что я сражаюсь! В остальном полагаюсь на твой опыт, ты не первый год войной живешь. Командуй.

— А мы?! Мы тоже драться намерены! — громко выкрикнул боярин Даниил.

— Барон? — посмотрел на наемника Вожников.

Ван Эйк помялся. Он явно предпочел бы своих, проверенных бойцов. Но тут дело уже стало сползать в политику, и голландец кивнул:

— Я лично выберу из твоих охотников двадцать четыре воина. И чтобы без споров! Двадцать пятым будет великий князь. А с моей стороны двадцать пятой станет рыжая герцогиня.

— Монах идет! — предупредил боярин Даниил. Шевалье Изабелла выехала навстречу, спешилась, преклонила колено. Барон ван Эйк направился к русским сотням.

Обе армии тем временем расслабились, потеряли строй, стали растягиваться в два полукруга. Воины снимали шлемы, откладывали копья. Смертная битва нежданно превратилась для них в увлекательное зрелище. Герцоги собрались решить свои споры сами и только меж собой. Ну и слава богу!

Воительница вскоре вернулась, держа ладанку на тонкой веревочке. Голландец бросился к ней:

— Говори быстро, чем он славен, этот Жан, и почему Мудрый? Где воевал, с каким успехом, против кого, какие рати водил?

— Ему двадцать пять лет. Известен тем, что заключил воинский союз со всеми, кто только есть во Франции: и с королем, и с англичанами, и с арманьяками, и с бургиньонами… Но при том ни разу ни с кем и ни за кого никогда не воевал. Всегда от такой необходимости уклонялся, не нарушая вместе с тем своих договоров.

— Ушлый малый! — восхитился Егор. — Как ему «темную» до сих пор еще не устроили?

— Его отец известен тем же и часто выступал как посредник.

— Я же говорил! — щелкнул пальцами барон. — Никакого боевого опыта… Раз так, будут действовать прямолинейно, бить прямо и в лоб. Если в лоб — лучшие бойцы встанут в центре, слабые по краям. И это хорошо. Слушайте меня, бояре! Первой атакой идем до конца прямо, за полста шагов расходимся и сносим их фланги. И у нас сразу появится численное преимущество. После того разворачиваемся и тараним середину. Наденьте на Изабеллу второй поддоспешник и еще одну панцирную кольчугу, и дайте латные перчатки. Ее будут бить все, кто только дотянется. Императора ставим в четвертый ряд четвертым слева.