Читать книгу "Домашняя готика - Софи Ханна"

Попрощавшись с Хэем, Саймон отправился на поиски Комботекры. Тим Кук с двумя помощниками по-прежнему копошился у могилы. Саймон обошел огороженный участок, размышляя, мог ли Бретерик – если убийца не он – представлять для убийцы интерес. А что, если убийца одержим Бретериком? Зачем бы еще ему убивать семью Бретерика, а до того хоронить два трупа в его саду?

Комботекра сидел в кухне за большим деревянным столом, вытянув ноги.

– Как настроение? – спросил Саймон.

– Бывало и лучше. Решил, что нужно рассказать Прусту, что мы выяснили.

– И как он отреагировал?

Выражение лица Комботекры говорило лучше всяких слов.

– Вроде должно быть легче, но на самом деле так гораздо тяжелей…

– Ты это о чем?

– Останки ребенка. Я думал, будет не так тяжело, как… ну, скажем, Люси Бретерик. То есть я и в тот раз не остался равнодушным, само собой, но это… – Он покачал головой. – Вроде должен сосредоточиться на сути – но нет.

– Да, знаю.

– Люси Бретерик была мертва, но она оставалась ребенком.

Саймон кивнул.

– Сэм…

– Что?

– Это могут быть двое разных убийц. Ведь даже такой эксперт, как Джонатан Хэй, может ошибаться. Что, если Марк Бретерик убил Эми и Энкарну Оливар и поэтому были убиты Джеральдин и Люси – в отместку?

– Отец Эми? – Комботекра скривился. – Не говори об этом Прусту. Больше никаких догадок, надо сначала точно узнать, что здесь произошло. Причем еще сегодня.

– Он совсем разошелся?

– Мне даже думать запрещено, что тела могут принадлежать Эми Оливар и ее матери. Само собой, говорить об этом нельзя, но, оказывается, и думать тоже. Он объявил, что поймет по моему лицу, думаю ли я об этом, и если окажется, что думаю, то я… – Комботекра изобразил в воздухе кавычки, – «пожалею об этом дне».

Саймон ухмыльнулся.

– Скоро получим зубные формулы и тогда все проясним.

– Надеюсь, они, – Комботекра кивнул в сторону сада, – смогут установить причину смерти. Зазубрины на костях от огромного ножа или… в общем, желательно, чтоб сразу стало понятно, от чего они умерли. И надеюсь, когда их закапывали, они были мертвы. – Он жалобно посмотрел на Саймона. – Только не говори, что тебе это не приходило в голову. Что их могли похоронить заживо.

Нет, таких мыслей у Саймона не было. У него имелась совсем иная идея. Отметина, да еще такая, чтоб сразу понятно от чего… Пелена непонимания медленно рассеивалась. Он почти нашел объяснение всем этим бессмысленным фактам. Нашел единственное разумное объяснение.

Ничего не сказав, Саймон кинулся из кухни, на ходу вынимая из кармана телефон.

Четверг, 9 августа 2007

Ник валяется на диване, но диван почему-то стоит на потолке. По лицу Ника размазан томатный соус. Зои сидит у него на коленях, пинает люстру. По телевизору новости, и звук включен на максимум. Телевизор, кстати, тоже вверх тормашками. Детские игрушки парят в воздухе. В комнате появляется Джейк, проходит по потолку и спрашивает: «А где мамуля? Лондон уехала, папа? Сково пвиедет?»

Я неожиданно просыпаюсь – и меня захлестывает волна ужаса. Тревога не нарастает постепенно, нет, – ужас обрушивается огромным валом. Я все еще здесь, заперта в комнате. Как я могла заснуть? Помню, как плакала и умоляла, чтобы меня отпустили, и в конце концов рухнула на пол, голодная, обессиленная…

Он накачал меня наркотиками. Наверняка. Бутылка воды. Она стояла на пассажирском сиденье машины, а не валялась под креслом, как обычно… И вода, которую он мне принес уже здесь…

Подхожу к двери. Заперта. Начинаю барабанить по ней, кричать. Бросаюсь на дверь всем телом. Если это и больно, я не замечаю. В голове есть место только для одной мысли: вырваться отсюда!

Моя сумка – она все еще здесь, на подоконнике. Высыпаю содержимое на пол. Телефон пропал. Часов тоже нет. Итак, он побывал здесь, пока я спала. Не знаю, сколько прошло времени, но, наверное, немало. Судя по свету за шторами, уже день.

Шторы. Рывком раздвигаю их. Снаружи маленький бетонированный дворик, заставленный самыми разными растениями в горшках. Заставленный так плотно, что будет нелегко, если кто-то захочет добраться до высокой и густой живой изгороди, обрамляющей двор с двух сторон. Прочностью она, судя по виду, не уступает кирпичной стене. Третьей стороны изгороди не разглядеть – двор, вероятно, углом огибает дом. Среди горшков с растениями, в центре дворика, затерялся небольшой фонтан – голова слона, из хобота струится вода. В углу притулилась кривая беседка с парой скамеек. Рядом – черные деревянные ворота, прочные и высокие. Заперты на навесной замок.

Не определить, где находится дом. С улицы меня никому не увидеть, сколько бы я ни торчала у окна. Возвращаюсь к двери, наваливаюсь всем телом и кричу как можно громче. Ничего. Прислушиваюсь. Его нет? Или он стоит с той стороны двери и наслаждается моими криками? Я уже не голодна, просто чувствую какую-то пустоту внутри. Каждый раз, как поворачиваю голову, перед глазами пробегает легкая рябь, точно вместо воздуха в комнате вязкая прозрачная жидкость.

– Салли?

– Открой дверь, выпусти меня!

Ненавижу себя за это, но я рада его слышать.

– Хорошо. Но… Салли, только не пугайся. У меня в руках пистолет. Когда я открою дверь, он будет наставлен на тебя.

– Пожалуйста, дай мне позвонить Нику. Верни мне телефон.

Дверь открывается. Он выглядит вполне обычно, все тот же взволнованно-заботливый взгляд. Необычно только одно – пистолет в руке.

Я раньше никогда не видела настоящего пистолета. В кино, по телевизору, но это совсем другое. Спокойно. Думай. Пистолет маленький, стальной и гладкий.

– Я не буду делать глупостей, но мне нужно позвонить Нику, как можно скорей. Я не хочу, чтобы он волновался.

– Он и не будет волноваться. Смотри.

Он достает из кармана мой телефон. На дисплее сообщение от Ника: «Да, черт, вовремя предупредили. Да, детей заберу. Возвращайся скорей. Позвони при первой возможности – дети захотят поговорить».

Потом я читаю сообщение, которое якобы отправила. Мол, срочная командировка в Венецию, вернусь, как только смогу.

Господи, Ник! Ну когда я писала так лаконично? Когда у меня были такие проблемы на работе, что я улетала за границу, даже не поговорив с тобой? И я же всегда подписываюсь тремя «С»!

Откашлявшись, собираюсь с духом и решаюсь заговорить.

– Это ты написал? За меня?

Он кивает:

– Не хочу, чтобы Ник волновался, несмотря ни на что.

– Когда ты отпустишь меня домой? – Едва сдерживаю слезы. – Когда?!

Он опускает пистолет и идет ко мне. Я вздрагиваю, но он не агрессивен. Обвивает меня руками, обнимает, прижимает к себе, отпускает.