Читать книгу "Берлинский фокус - Луиза Уэлш"

– Давай скорее покончим с этим.

– Ты можешь отказаться, если не хочешь.

Она громко и резко рассмеялась в ночной тишине.

– Скоро все кончится, – сказал Дикс. – Меньше чем через час мы выйдем отсюда с карманами полными денег.

* * *

Блант сказал, ему нужны доказательства, и я, кажется, знаю, как их получить. В основе любого фокуса лежит психология и тончайший расчет, но с хорошим ассистентом все будет просто.

Я вернулся в интернет-кафе и посмотрел расписание рейсов из Лондона. Пора войти в роль и сделать звонок. Тихий голос на том конце провода долго не хотел соглашаться, особенно с необходимостью хранить предприятие в тайне, но от моего предложения отказаться было тяжело, и мы оба понимали, что единственный, кого голос хотел посвятить в наши планы, никогда не позволит им сбыться.

Теперь оставалось только ждать и надеяться. Я вернулся к себе, налил выпить, лег на кровать и снова и снова повторял про себя каждый шаг, пока скрип вечерних автобусов не сменился дизельным рыком такси и криками ночных гуляк. Наконец и они стихли, и я лежал в тишине, глядя на пятно света от уличного фонаря за окном. Интересно, согласится ли Блант на мою затею и есть ли у нас хоть какие-то шансы на успех.

* * *

Сильви где-то по ту сторону темноты. Мы с Диксом плечом к плечу в ожидании сигнала. Я почувствовал движение, и софиты выжгли белое пятно в центре пустого склада. Из-под свода раздался голос:

– Продолжайте.

Я ожидал услышать немецкий, но голос из темноты говорил по-английски с американским акцентом. Я посмотрел на Дикса:

– Американец?

Дикс ответил с презрением:

– Они все еще уверены, что в Берлине могут получить то, чего дома не найти.

Я усмехнулся и натянул череп. Все встало на места – это лишь прихоть богатого янки, охочего до экзотики. – Что ж, не будем его разочаровывать. Дикс положил руку мне на плечо.

– Они не праздные туристы, отставшие от автобуса.

– Что ты хочешь сказать?

– Сильви знает свою роль. Ей это нужно, как и мне. Просто сделай свое дело, и все будет в порядке.

Я открыл было рот, но Дикс приложил палец к губам, и я услышал глухой стук каблуков по деревянному полу. Сильви вышла из темноты в центр освещенного круга. Моя великолепная несчастная жертва. Длинный серебристый халат переливался в лучах света, искры горели в черных как ночь волосах, а кроваво-красные губы не располагали к поцелуям.

Мы ждали десять ударов, потом Дикс закрыл лицо черным шелковым шарфом, кивнул мне и деловито вышел вперед. Он остановился в шаге от Сильви. Она смотрела сквозь него, затем скинула халат и выгнула спину, словно призывая его дотронуться до обнаженного тела, бледного и сияющего в кромешной тьме. Дикс застыл на месте еще на десять тактов, и Сильви медленно обошла его кругом, как едва прирученный хищник, знающий вкус крови. Я задержал дыхание, гадая, репетировали они эту сцену или Сильви действительно сомневалась. Она выпрямила спину, словно цирковая львица, решившая подарить укротителю еще один день, и прижалась к доске. Дикс немедленно подошел и проворно застегнул ремни на запястьях и лодыжках, потянув за концы для убедительности.

Я отогнал прочь все мысли и лишь повторял про себя мантру:

– Сконцентрируйся, сконцентрируйся, сконцентрируйся…

Настал мой черед выйти из тени.

* * *

По традиции промочить горло перед выступлением я решил в баре под железнодорожным мостом: во-первых, он недалеко от Паноптикума, во-вторых, вряд ли сюда сунется кто-нибудь из университетских дружков Джонни, которые помогали ему с шоу. В маленьких дешевых барах всегда полно народу, но я не ожидал увидеть целую толпу в столь ранний час. Я остановился на ступеньках, разглядывая зеленый рой кельтских рубашек, шарфов, трилистников и шапочек с помпонами, и тут до меня дошло, что они празднуют День святого Патрика. Я стоял в нерешительности, сомневаясь, что в баре найдется место для еще одного страждущего, но компания вновь прибывших смела меня вниз в знакомый запах табака, пота и пива. Я заказал виски, хотя кружку «Гиннесса» подавали с трилистником в пенной шапке. Кто-то ушел, и я занял шикарное место рядом с сигаретным автоматом и поставил бокал на откидную полочку. Святой Патрик изгнал из Ирландии змей. Быть может, это знак, что все пройдет хорошо. С другой стороны, национальным праздником стала его смерть, и, может, это знак, что змеи всегда побеждают. Старик за соседним столиком затянул песню:

Я был холостой, я был один,

Работал ткачом, жил не тужил.

И только в одном я себя виню,

Что юную деву загубил.

Я лето и осень за ней ходил,

Дарил ей букеты роз.

Он счастливо улыбнулся во весь рот, и его поддержали:

И только в одном я себя виню,

Что спас ее от слез.

Получалось на удивление мелодично, притом что в половине третьего дня все присутствующие уже пьяны в стельку.

Старик смотрел незабудковыми глазами, мягкими, влажными и счастливыми от пива и воспоминаний. Он обвел посетителей взглядом.

Однажды ночью она пришла,

Склонилась ко мне на грудь,

И я пробудился ото сна,

Она зарыдала вдруг.

– Ты старый плут, Питер, – прокричал кто-то из-за столика. Старик улыбнулся, подмигнул и продолжил:

Она плакала горько, как дитя,

Что делать теперь, вопрос.

Я обнял ее, накрыл с головой,

Чтобы спасти от слез.

Я увидел, как размозженную женскую голову накрывают чистой белой простыней. Я поставил стакан, пошел в туалет и сбрызнул лицо водой. Когда я вернулся, песня закончилась и кто-то занял мое место у автомата, но стакан остался нетронутым.

Бармен с трудом протискивался в толпе, собирая пустую посуду. Он протянул старику полпинты и сказал:

– Из-за тебя меня прикроют за отсутствие лицензии на шоу-программу.

– С таким голосом нужна лицензия на пса, – сказал старый пьянчужка рядом.

Раздался смех, и кто-то прокричал из другого конца зала:

– Энн, спой нам.

Его хором поддержали остальные завсегдатаи, в конце концов втянулись даже те, кто зашел просто выпить за святого Патрика. Молодая барменша застенчиво покачала головой, но посетители настаивали, постукивая кружками по столу:

– Энн, Энн, Энн.

В итоге управляющий бросился к стойке и вывел девушку в зал. Публику призвали к тишине, началось шиканье, грозившее перерасти в драку, но стоило девушке закинуть голову, закрыть глаза и запеть, как все мигом заткнулись.

Она мне сказала: «Мама не прочь,

И папа отдаст за безродного дочь».

Потом отвернулась. «Любимый мой,