Читать книгу "Влюбленный виконт - Эмма Уайлдс"

Верный своему слову, он позволил ей руководить, позволил оседлать его. Дыхание их все более учащалось по мере того, как они ускоряли свой ритм. Первой от наслаждения содрогнулась Мэдлин, стала напряженной и негнущейся. Только когда она рухнула вперед, Люк прижал ее к себе и, издав низкий хриплый стон, конвульсивно выгнув спину.

Мэдлин слушала стук его сердца, чувствовала его объятия, вдыхала запах ее тела. Он редко разговаривал после соития, и этот раз не был исключением, и она не возражала против его молчания. Скоро она скажет ему. Она не хотела, чтобы он знал, что она его любит, но такую тайну хранить нельзя, поняла она. Сколько любовников хранили, мучаясь, это бесценное знание и страдали из-за него? Люк может либо уйти, либо остаться, но ее чувства тоже имеют значение и она хочет сказать ему все. Она знала в глубине души: если она никогда этого не скажет, то будет жалеть об этом — из-за себя, но, честно говоря, и из-за него тоже. Он взрослый человек. И какому человеку не пойдет на пользу знать, что кто-то его любит?

Она потеряла Колина, она думала, что боль от этого будет невыносима, и это многого ей стоило, но она стала мудрее.

Если она потеряет Люка только потому, что любит его, значит, он ее не заслуживает.

— Расскажите мне побольше об Испании.

Он насторожился. Это было почти незаметно, но поскольку они переплелись так тесно, она почувствовала, как его мышцы напряглись и пальцы, лениво ласкавшие ее спину, замерли.

— Я не уверен, что вы хотите это знать.

Быть может, то была удовлетворенность после прочувствованного наслаждения; быть может, то была их нарастающая близость, которая уже не была просто телесным влечением, но она осмелилась подумать, что их связь углубилась до той точки, где она может попробовать узнать хотя бы кое-что.

«Вы можете обещать мне, что не умрете…»

Эти слова он сказал ей после расправы с лордом Фитчем, и они все еще звучали у нее в ушах. За ними стояло что-то существенное, но она смущалась, не понимая, чем они вызваны.

— Вы, должно быть, теряли не только боевых товарищей, но и друзей. — Мэдлин лежала у него на груди, говорила медленно. — Я не могу сравнить то, что пережили вы, ни с чем из пережитого мной, кроме смерти Колина.

Обнимавший ее человек ничего не сказал.

— Я не сую нос в чужие дела, — мягко пояснила она, — но признаюсь — я пытаюсь понять.

Он не притворялся, что не понял, о чем она спрашивает, и это было показательно. Его пальцы снова принялись отбивать осторожный ритм на ее спине, но началось это только через мгновение.

— Испания не имеет никакого отношения к моей теперешней жизни.

— Поэтому вы остались такими хорошими друзьями с Алексом Сент-Джеймсом и лордом Лонгхейвеном?

— Мы знали друг друга и до войны.

Но что-то там произошло. Она слышала это по его голосу.

Мэдлин положила распластанную ладонь на то место, где у него билось сердце.

— Вы не хотите мне говорить.

— Да, не хочу.

А потом, словно для того, чтобы смягчить эти холодные отрывистые слова, его руки обвились вокруг ее талии и прижали ее к себе еще крепче, если это было возможно. Голос его звучал хрипло:

— Прошу вас, Мэджи, не спрашивайте меня.

Глава 22

Люк вернулся из своей поездки рано вечером накануне, быстро переоделся и ушел из дому. Элизабет знала об этом потому, что он успел только коротко поздороваться с ней, и она удивилась его спешке. Он не появился и за завтраком, и когда она осведомилась о нем во второй половине дня, оказалось, что он укрылся у себя в кабинете со своим поверенным.

Майлза она вообще не видела вот уже несколько дней.

В последнее время он стал настоящим призраком в доме, уходил рано и возвращался, когда все остальные уже легли. Она понимала, что он по-прежнему нарочно избегает ее. Все стало хуже, чем когда-либо.

Поцелуй требовалось вернуть. А ждать она не умела, как оказалось. Значит, ему было неловко. Ну что же, ей тоже было неловко, и черт бы побрал Майлза за то, что он позволил Люку запугать его.

Если только проблема заключалась в этом.

Она думала о Майлзе и о том потрясающем поцелуе каждую секунду с тех пор, как Майлз поцеловал ее. Поэтому она и решила нанести этот визит. Раньше она ничего подобного не делала. Ее обычное общение со своей единокровной сестрой ограничивалось заранее обговоренными семейными встречами, и Регина принимала их приглашения не так уж часто. Регине нравилось жить, ничем себя не стесняя, хотя Элизабет знала, что они с Люком видятся довольно часто.

Гостиная Регины оказалась, как ни странно, совершенно типичной для большинства лондонских состоятельных домов, кроме, разумеется, наличия в ней лакированных столов со стоящими на них греческими статуями, у большей части которых были отбиты те или иные части тела, и еще кроме огромного количества произведений искусства во всех стилях, что, в общем, было даже приятно. Элизабет пришлось сделать над собой усилие, чтобы не глазеть по сторонам и не отвлекаться от разговора. В дом сестры она пришла впервые.

— Вашей матери не понравилось бы, что вы заглянули ко мне.

Элизабет подумала, что Регина, вероятно, права.

— Не понимаю почему. Люк ведь это делает.

— Люк — виконт, и может делать то, что ему нравится.

В этот день Регина выглядела весьма элегантно в платье из темно-зеленой ткани, отделанном черной лентой, с густыми волосами, распущенными по плечам. Она была босая, что резко контрастировало с ее модным платьем.

— Вы, моя сестра, — заметила Элизабет.

— Ваша незаконная сестра, плод связи нашего отца, в которой он состоял до того, как женился. — В голосе Регины не слышалось ни следа обиды, — Ваша мать и я любезны друг с другом и даже, быть может, испытываем друг к другу какие-то нежные чувства, но она не одобряет меня по многим причинам, наименее важная из которых — мое происхождение.

— Это ее трудности, а не мои. Я пришла за советом.

Услышав такое заявление, старшая сестра Элизабет удивилась. Она сидела в кресле в свободной позе, баюкая в руке фарфоровую чашку с чаем.

— Понятно, — сказала она, покачивая ногой. — А где, по мнению Люка и вашей матери, вы находитесь сейчас?

— Ее не было дома, когда я ушла, так что она даже не знает, что меня нет. Что же до Люка, он больше не обращает на меня особого внимания, — прошептала Элизабет. — Думаю, я должна этому радоваться.

Регина рассмеялась, и на ее месте Элизабет тоже рассмеялась бы, Регина сказала спокойно:

— Не думаю, чтобы в данный момент вы занимали важное место в его мыслях. Он влюблен в леди Бруэр, и ему очень трудно примириться со своим прошлым.

Люк? Влюблен? Да, он действительно в последнее время стал рассеян, но… влюблен?!