Читать книгу "Бей в точку - Джош Бейзел"

В принципе — а также потому, что на мне не кожаный пиджак, а куцый халатик, — я склоняюсь к «идеалистическая школе». Еще, конечно, я склоняюсь к ножу, которого у меня нет. Хорошо бы найти ему заменитель.

Я тщательно исследую рефрижератор. На потолке ни одной лампочки. На полках исключительно замороженная кровь.

Из этих запасов можно слепить Деда Мороза. Может, Скинфлик от одного его вида задохнется в собственной блевотине?

Колотить по полкам бесполезно: шуму много, а проку никакого. Они приварены к стойкам, а те в свою очередь — к полу и потолку. Болты прикручены намертво, к тому же у меня немеют пальцы и одеревенела пораненная ладонь. Дверную ручку не удается повернуть даже с помощью ног.

Пора подумать о стратегии. Как драться голыми руками, которые давно кажутся чужими? Где стоять — под дверью или, наоборот, в нише?

Обездвиженность ведет к завороту мозгов, и я решаю повторно обследовать всю камеру. В этой темноте я мог что-то пропустить, особенно из-за потери чувствительности в пальцах. А что, если предплечьем? Меньше нервных окончаний, зато лучше кровообращение.

Вскоре выясняется, что в основании стойки есть квадратная пластина около шести дюймов шириной и четверти дюйма толщиной. Но главное — у нее острые края. Если мне удастся ее оторвать, в моих руках окажется грозное оружие. Упершись в стену, давлю на нее обеими ногами. Хоть бы хны. Лишний раз убеждаюсь, что еще полчаса назад я был сильнее.

Приваливаюсь к полкам, чтобы перевести дыхание. Холодный металл вытягивает из меня последнее тепло. Думай, думай.

А может, ничего не надо делать.

Какая разница? Даже если я отсюда выберусь, Дэвид Локано меня из-под земли достанет.

А если я тут загнусь, есть надежда свидеться с Магдалиной.

Чувствую, как тупею и одновременно схожу с ума. Все кажется безразличным. Начинаю давать слабину.

Так дело не пойдет.

Нужен план действий.

Я ударяюсь башкой об железо. Боль приводит меня в чувство. Я включаю мозги.

То, что мне приходит в голову, настолько безумно, настолько неосуществимо, что за это лучше бы и не браться.

К тому же помучиться придется — не то слово.

Но если я все-таки выживу, я смогу себе сказать: ты эти страдания заслужил.

Если вы поставите пятку на пол, а носок оттянете вверх и при этом растопырите пальцы веером (задача не из легких, я понимаю — тем самым вы пытаетесь продемонстрировать свою принадлежность к приматам), то создадите мышечное натяжение между голенью и бедром. Вот по нему я и решил нанести удар.

Опустившись на пол, я вдавливаю правую голень в острый край металлической пластины. Результат неутешительный. Я отделался легкой царапиной. Наверно, я все-таки спасовал в последний момент и побоялся по-настоящему распороть себе ногу.

Тогда я замораживаю голень с помощью обледенелого мешочка с кровью. На этот раз я посильней надавливаю рукой, и кожа на ноге лопается.

От боли я переворачиваюсь на спину и прижимаю колено к груди. Я стискиваю зубы, чтобы не закричать. Чувствую, как ступня онемела, за исключением перепонки между большим и вторым пальцем. Это хорошая новость: я перерезал — таки нужный нерв.

Подождав минутку и убедившись в том, что соседнюю артерию я при этом не задел — в противном случае я подписал бы себе смертный приговор, и теперь можно было бы расслабиться, наслаждаясь последними мгновениями жизни, — я осторожно провожу пальцами по краям разреза. Длина достаточна: примерно три четверти голени. Я снова переворачиваюсь на бок и прижимаю рану к ледяному полу, чтобы ослабить боль и уменьшить кровопотерю. Посмотрим, что из всего этого получится.

Я принимаю сидячее положение. Мошонка, и без того съежившаяся, вся уходит куда-то внутрь. Я погружаю в рану пальцы обеих рук.

Боль отдает мне в бедро. Я понимаю: сейчас или никогда. И усилием воли ввожу пальцы в переплетение горячих мышц.

От прикосновения они сжимаются, как стальные канаты, так что я чуть не остаюсь без пальцев. — Ёпт! — издаю я вопль и с силой раздвигаю неподатливые волокна. Под костяшками пальцев бешено пульсирует артерия.

Вот она, малоберцовая кость.

Кажется, я уже говорил выше, что малоберцовая и большеберцовая кости аналогичны двум параллельным костям предплечья. Но при этом малоберцовая, в отличие от большой, не выполняет важных функций. Ее верхний конец соединяется с коленом, а нижний — с таранной костью лодыжки. В остальном она совершенно бесполезна. Она даже не несет на себе вес тела.

Итак, я просовываю пальцы сквозь мембрану и захватываю малоберцовую кость. Она примерно в три раза толще обычного карандаша, но, в отличие от последнего, края у нее не круглые, а острые.

Теперь я должен ее сломать. В идеале не повредив колено и лодыжку. От одной этой мысли у меня случается приступ рвоты. Однако кость я не выпускаю.

Но как ее сломать, при этом не раздробив?

Я перебираю разные варианты, пока меня не осеняет. Подавшись вперед, я прикладываю голень, почти у самой лодыжки, к краю нижней полки, а рукой перехватываю себя под коленом. Хрясь. В результате удара я разом ломаю нижний и верхний концы кости.

Боль адова.

Сумасшедшая боль.

Когда вокруг тебя минусовая температура, а ты весь покрываешься потом, в том, что ты слишком далеко зашел, сомневаться как-то не приходится.

Тем более когда в руках у тебя нож, сделанный из малоберцовой кости.

Через какое-то время дверь открывается, и я слышу голос:

— Выходи.

Я не шевелюсь. Прижавшись к задним полкам, я жду, пока мои слезящиеся глаза привыкнут к свету, обрушившемуся на меня ослепительно-белой стеной. В правой руке я прячу «нож».

Я вижу силуэт мужика, наставившего на меня пушку.

— Выходи, кому говорят... Мать твою! Он весь в крови, мистер Локано.

Из-за его спины выглядывают другие, тоже вооруженные.

— Ни хера себе, — говорит один из них.

А затем раздается голос Скинфлика. Я его сразу узнаю, хотя он сделался грубее, и добавился какой-то присвист.

— Вытащите его оттуда, — приказывает он.

Но никто не двигается.

— Это всего лишь гепатит, — говорю. — Авось не заразишься.

Все сразу попятились.

— Коблы вонючие! — срывается Скинфлик.

Он появляется в поле моего зрения. Хорошо его разглядеть я не могу, поскольку глаза все еще слезятся, но все равно зрелище, скажу я вам, не для слабонервных. Впечатление такое, будто ему на плечи водрузили сборный конструктор.

Пора. Я стою посреди комнаты, голый, весь в крови. И не только в своей. Я вылил на себя кровь для переливания, целую упаковку, чтобы отвлечь внимание от своей правой ноги со жгутом, сделанным из больничного халата. Вокруг меня растекается красная лужа.