Читать книгу "Монреальский синдром - Франк Тилье"

У Шарко внутри все кипело. То, что он слышал, было уму непостижимо. Коллективная истерия… Он достал фотографии двух других жертв.

— А этих девушек вы знаете? Махмуд Абд эль-Ааль что-нибудь о них говорил?

— Нет… Но неужели и они…

— Их убили тогда же, в то же время. Вы не знали об этом?

— Нет…

Комиссар спрятал снимки. Вероятно, полиция сделала все возможное для того, чтобы сведения об убийствах не просочились в прессу и не разожгли страсти среди населения. Да и инспектор Абд эль-Ааль был настоящим профессионалом, осторожным человеком, он не мог допустить утечки информации. Taxa Абу Зеид, до тех пор смотревший в одну точку, встряхнулся и покачал головой.

— Этот эпизод безумия был совсем коротким, но Бусайна и дальше ощущала на себе его последствия. У нее и позже случались такие… такие нарушения нормального поведения, причем регулярно. Девочка внезапно становилась агрессивной. Родители забеспокоились, они часто приводили ее на консультацию, жаловались на то, что у нее теперь нет подруг, что она одинока, плохо себя чувствует… Симптоматику объясняли тогда переходным возрастом, неустойчивостью окружающей среды, но… но это было другое.

— Что же?

— У девочки были какие-то глубинные психологические проблемы. Бедняжку убили, прежде чем я смог в этом разобраться. Да я и не психиатр.

— А одноклассницы Бусайны?

— Эпизод агрессии как начался, так и кончился. Впоследствии — ничего подобного. И никаких осложнений.

Шарко тяжело вздохнул. Чем дольше он занимается этим делом, тем чаще упирается в стену. Возможно ли, чтобы убийца нападал именно на девочек, ставших жертвами коллективной истерии? Только на самых агрессивных от природы и тех, у кого сохранились симптомы? Почему именно на таких?

— Значит, в научном мире известен египетский вариант этого феномена?

— Конечно. Нашему правительству оказалось не под силу скрыть от мира вспышку непонятного заболевания такого масштаба, и все научные сообщества, которые интересуются феноменами в жизни людей и в психиатрии, занимались этим. Статьи о «египетском варианте феномена», как вы говорите, появлялись даже в «Вашингтон пост» и «Нью-Йорк таймс» — вы можете найти их в любом газетном архиве.

Так. Значит, убийца, где бы он ни проживал, имел возможность узнать о том, что происходит в Египте. Чуть покопав, найдя нужных людей — по телефону или любым другим способом, он наверняка отыскал адреса «зараженных» школ. В Эзбет-эль-Нахль, в Шубре, в Торе.

Мало-помалу кусочки пазла вставали на свои места. Убийца действовал в трех кварталах, достаточно удаленных один от другого, чтобы при возможном следствии труднее было разобраться, есть у выбранных им девочек что-то общее или нет. Почему он начал убивать год спустя? Тоже понятно: дожидался, пока утихнет паника из-за случаев коллективной истерии, — ни у полиции, ни у кого-то еще не должны были возникнуть подозрения о связи между двумя событиями. Он принял все меры для того, чтобы отдалить свои преступления от волны всеобщего безумия, а когда Махмуд Абд эль-Ааль тем не менее разглядел эту связь, убрал его.

Это дело не поддавалось никакой логике. Шарко вспомнил фильм, найденный в Бельгии, тот, о котором говорила Энебель, вспомнил ее таинственного канадского собеседника. Ответвления потянулись по свету, как щупальца спрута. Интересно, не приходили ли сюда иностранцы — разузнать побольше о феномене коллективной истерии и найти девочек, вовлеченных в эту волну? Комиссар попробовал наудачу:

— Думаю, Махмуд Абд эль-Ааль уже интересовался этим, но… Скажите, а не помните ли вы одного или, может быть, нескольких человек, которые расспрашивали вас о феномене коллективной истерии или о Бусайне еще до убийства?

— Это было так давно…

— У входа в ваш центр я видел коробки и мешки с эмблемой французского Красного Креста. Вы работаете с этой организацией? Часто встречаетесь с иностранцами? Французы приезжали сюда?

— Как странно… Вот теперь я очень хорошо припомнил того египетского полицейского… Мне кажется, вы с ним похожи: те же вопросы, то же упорство…

— Нормальное для человека, который хочет хорошо делать свое дело.

Доктор печально улыбнулся. Должно быть, здесь ему не часто приходится улыбаться.

— Лекарства и медикаменты поступают к нам отовсюду, не только от французского Красного Креста. Мы входим в гуманитарную египетскую ассоциацию, которая занимается развитием общин, ростом благосостояния каждого гражданина, социальной справедливостью и здравоохранением в стране. Нас поддерживают многие гуманитарные организации, в том числе, конечно, Красный Крест и Красный Полумесяц. Тысячи людей разных уровней побывали здесь. Волонтеры, политики, просто гости, любопытные… И еще я припоминаю, что в девяносто четвертом у нас, по инициативе и под руководством ГСБИ,[18]проводилось весьма представительное ежегодное совещание по теме безопасности инъекций, и улицы Каира в то время заполняли исследователи и ученые со всех концов света. Тоже чуть ли не тысячи.

Шарко записал. Возможно, это след. Легко представить, что в момент убийства в Каире находился волонтер или служащий одной из гуманитарных организаций, прибывший на это самое совещание. Доступ в любую больницу, да и вообще куда угодно участнику мероприятия обеспечивался. Кое-что и впрямь выстраивается, хотя вряд ли будет легко продраться сквозь бюрократические заслоны и отыскать следы событий пятнадцати-шестнадцатилетней давности.

Но все-таки дело начинало обретать очертания. Тогда, полтора с лишком десятилетия назад, египетский полицейский догадался, что убийцей мог быть иностранец, попавший в Египет с помощью какой-то ассоциации или приехавший на совещание. Потому-то Абд эль-Ааль и отправил телеграмму в Интерпол: хотел узнать, не случалось ли аналогичных преступлений в других местах. А телеграмма послужила детонатором и привела к его собственной смерти. Потому есть все основания предполагать, что кто-то там, наверху — полицейский, военный, высокопоставленный чиновник, имевший доступ к информации, — был замешан в этом деле.

— Последняя просьба, доктор. Мне известны имена еще двух убитых девушек, и я был бы самым счастливым человеком на свете, если бы вы узнали, в какие лечебные учреждения по месту жительства могли обратиться они, позвонили туда и узнали, не были ли и эти девушки жертвами коллективной истерии.

— Это займет полдня, а я очень занят и…

— Разве вам не хотелось бы иметь возможность хоть когда-нибудь объяснить родителям убитых девочек, что тогда произошло?

Врач, помолчав, кивнул. Шарко оставил ему номер своего мобильного.

— И скажите: могли бы вы дать мне на время эту книгу о коллективной истерии? Я без задержки пришлю ее вам из Франции.

Нубиец снова кивнул. Шарко тепло поблагодарил его, откланялся и оставил доктора там, где нашел: в самом сердце нищеты, на которую наплевать всему миру.