Читать книгу "$амки - Сергей Анохин"

– Сколько можно позволять начальству вытирать об рабочих ноги, считать нас за рабочий скот? Совсем считают нас за безмозглых кретинов, не знающих своих прав, и поэтому измываются, как хотят! Нет, нельзя больше такое терпеть, нужно уважать себя! Пока мы молчим и сносим издевательства, так и будут издеваться. Они же боятся нас, вот я точно говорю: их, этих хитро-мудрых иностранцев немного совсем, да чуток их местных прихлебателей, а мы – сила! Без нас этот завод – куча металлолома. Вот что им пора понять, и они это понимают, только обнаглели. Ну так пора им совесть иметь. Поучить надо капиталистов по-настоящему, чтобы не думали, что можно без конца издеваться над рабочим коллективом!..

Леся слушала его с улыбкой и думала о том, как правильно сделала, что все-таки решилась через три года разлуки встретиться с этим нетерпимым борцом со злом.

…Высокий накал чувств не может сохраняться вечно. Движение друг к другу когда-то останавливается.

Полгода назад у Михаила случилась командировка – поехал в Италию. Разлуки он не хотел. Но когда садился в поезд, выглядел таким счастливым, будто вырвался из тесной клетки. А после возвращения на вопрос: «Как дела?» – ответил: «Отлично!»

А ей было плохо! И она предложила в следующий раз ехать только вместе. «Посмотрим!» – ответил Михаил, и она поняла, что он будет этому сопротивляться.

Маятник любви качнулся назад, поняла Леся. Но почему?

А она-то не находила себе места в течение трех дней отсутствия любимого и считала это время отнятым у ее любви. Впервые они пережили событие, которое для него было радостью, а ей принесло огорчение. Неужели она ему надоела?

И в следующий его отъезд даже не заикнулась о том, чтобы сопровождать, а на прощание просто сообщила, что летит в Питер.

– Никогда еще там не была. Париж видела, Барселону, Ниццу, а красивейший город России так и не удосужилась. Даже стыдно, – лукаво улыбаясь, сказала она Михаилу. – Да и Джон все время зовет.

Стерхов пожал плечами, но возражать не стал.

И не задумываясь, перебила Беседу с его бесконечной профсоюзной темой, выпалила:

– У меня проблемы. Ты можешь хотя бы выслушать?

И не дожидаясь ответа – знала, что не остановит, – начала рассказывать.

Он долго молчал.

Проще всего было сказать: «Леся, любимая, со мной у тебя никогда такого не будет». Но вместо этого заговорил совсем о другом. О том, что близкие люди, как частично пересекающиеся или касающиеся друг друга круги, могут касаться, пересекаться, но если полностью сливаются – это плохой признак.

– Значит, ты чувствуешь себя поглощенной им. Ведь ты не работаешь, только ждешь его целыми днями дома. В этом нет ничего плохого, но ты потеряла себя, полностью растворившись в нем. Но ему-то нужна половинка, а не часть его самого, этого у него и так достаточно. А теперь представь себе, как бы тебе хотелось, чтобы эти круги соотносились на самом деле. Ты – не тупая домохозяйка. Вспомни, что еще интересного было и есть в твоей жизни. Ты ж искусствовед! Ты так много знаешь и понимаешь. Сегодня не девяносто пятый, профессионалы нужны! Мир существует не только в кругу семьи. Сделай так, чтобы небосклон ваших отношений… Ты уж прости за такое высокопарное выражение, – смущенно хмыкнул Джон. – Пусть он расцветится многими звездами. Ведь ты же выбирала его не потому, что вокруг не было никого и ничего другого!

Леся с удивлением смотрела на Беседу.

Вообще-то она не ждала, что он сразу же полезет ей под юбку, но все же предполагала какие-то романтичные сопли или развесистую клюкву. Особенно после того, как Антон, отвозивший ее в аэропорт, очень деликатно, но вполне определенно намекнул, что готов скрасить ее одиночество любыми доступными ему способами…

Да, конечно, был Михаил, который стал для нее центром вселенной, смыслом жизни, она ни за какие блага мира не поменяла бы свою судьбу на иную. Но бывали минуты, когда нужен был именно Беседа, с его гипертрофированным представлением о справедливости, с беспрестанным стремлением ко всеобщей гармонии… А еще с его тактичностью, обаянием, подвижностью, любовью к жизни. За внешней беззащитностью и ранимостью она чувствовала в нем сильную волю и потрясающую энергетику.

И любовь.

Леся вернулась в Москву в тот же день. Не дожидаясь Михаила, подала документы в аспирантуру, записалась на курсы компьютерного дизайна. А после его возвращения объявила, что собирается стать лучшим в мире рекламистом бамперов и автомобильных ковриков, а потому немедленно требует принять ее на работу. В случае отказа – развод и девичья фамилия…

В ту ночь он впервые сказал ей:

– Мы – одно. Без тебя меня нет.

21 августа 2007 годаДжон Цыдыпжапов – Беседа

С Приморского проспекта дацан был почти полностью скрыт пышными ветвями деревьев и невысокой каменной оградой. В небольшом уютном садике на скамейке в прохладной тени дуба, перебирая четки, сидел молодой и, как показалось Лесе, весьма упитанный лама. Взгляд из-за очков казался отстраненным и пустым.

Мощеные дорожки, ухоженные газоны, к ветвям деревьев привязаны разноцветные платочки-молитвы. Слева и справа от входа – барабаны.

– Хочешь покрутить? – спросил Джон.

– Зачем?

– Если повернуть сто восемь раз, с тебя снимутся грехи.

– Все?

– Почти…

Леся посмотрела вперед. Дацан с мощными, слегка наклоненными внутрь стенами и четырехколонным портиком с капителями темной бронзы поражал своей загадочностью. Гранит, глазурованный кирпич, золоченые детали. Суровая тибетская архитектура плюс элегантный модерн начала прошлого века – какая-то сверхмистическая гремучая смесь, рай для искусствоведа…

Они поднялись по широкой лестнице. Джон отворил тяжелую дверь, и они оказались в главном зале. В молельне не было окон, свет проникал только сверху через прямоугольную застекленную часть крыши и потолка. Два ряда колонн разделяли зал на три части, в центральной с сиденьями для лам – трон главного ламы, алтарь и изваяние Большого Будды. По стенам развешаны изображения многочисленных тибетских божеств.

Леся с восторгом оглядывала это уникальное произведение искусства. Позолота, яркие краски, витражи.

– Это один из самых дорогих буддийских храмов в Европе, – шепнул Беседа. – В Бурятии в основном делали деревянные храмы, в лучшем случае монолитные или кирпичные, а этот – из колотого гранита. Витражи изготовлены самим Рерихом, они, правда, сейчас испорчены. А еще есть легенда, что в одном из прудов Елагина острова лежат осколки первой статуи Будды. Когда коммунисты после революции выносили из храма все ценности, они не смогли передвинуть Будду и разбили его. Надеялись найти внутри сокровища. Естественно, там ничего не было, вот и выкинули осколки в пруд. А когда спохватились, было уже поздно, ничего не нашли.

– Верующие забрали?