Читать книгу "Ветеран особого подразделения - Валерий Рощин"

Майор тихо ступал по сухому грунту, покрытому слоем перепревшей прошлогодней листвы. Приходилось всматриваться вдаль и поглядывать вниз, чтоб ненароком не треснула ветка, не скользнула по обманчивой тверди подошва…

Ага, слева темнеет полоска примятой, потревоженной травы — это Илюха поздним вечером оступился и едва не проехался на пятой точке. Толковый следопыт такой оплошности не пропустит — враз приметит и все по полочкам разложит: сколько человек, когда и в каком направлении шли.

Он подобрался к следу, притоптал и пригладил траву. Осмотрелся…

И вдруг замер. Ниже, метрах в семидесяти сквозь реденькую дубовую поросль чернело круглое кострище.

Аркадий нащупал рукоятку пистолета, медленно обшарил взглядом ближайшие кусты и деревья…

Никого.

Осторожно приближаясь к находке, перебирал варианты: «Здесь вполне мог остановиться кто-то из местных; еще до нашего появления. Пастух, охотник… Да мало ли! А вчера прошли мимо и не увидели — не мудрено — такая была темнотища!.. Или нас все-таки догнали ребятки из спецслужб? Маловероятно, но не учитывать этой возможности нельзя…»

Кострище было относительно свежим — угли еще хранили тепло. Вокруг полно следов и окурков. Присев, он изучил парочку хороших отпечатков.

Так есть — знакомые следы военных полу-сапог!

Повернувшись, разворошил золу. Вытянул за уголок обгоревшую пластиковую упаковку. Что-то похожее на сухой паек, выдаваемый бойцам спецназа. Однако пластик сильно пострадал в огне — никакой полезной информации из покореженного куска извлечь невозможно.

Покусывая губы, Серебров поднялся. Находка обескуражила и здорово подпортила настроение. Получалось, что оторваться от таинственных преследователей не так просто, как они с Ильей рассчитывали. А оторваться нужно — до границы оставался один переход.

Кружа вокруг кострища расходящейся спиралью, он метр за метром тщательно осматривал бивак незнакомцев и пытался выяснить, куда они направились. Беспорядочное нагромождение следов постепенно сменилось редкими отдельными пятнами примятой травы и потревоженных дубовых листьев. Он отходил все дальше и дальше от центра, пока не остановился, окончательно определив направление, в котором недавно ушла группа из пяти-шести человек.

И это направление озадачило и взволновало его не меньше, чем сам факт наличия слежки. Группа двигалась точно к их лагерю.

Майор быстрым шагом пошел обратно.

«Насколько я отдалился от бивака? Метров на восемьсот? Нет… На километр — не меньше. Успею. Успею. Успею… — проверяя на ходу пистолет, повторял он в такт частым шагам. — Бежать нельзя — нужно слушать лес и внимательно смотреть вперед! Иначе напорешься — они подготовлены не хуже нас…»

Вдруг спереди прилетело эхо далеких выстрелов. Одного второго, третьего…

Аркадий от неожиданности остановился.

Повернул голову вбок, чтобы лучше слышать. Но стрельба стихла так же неожиданно, как и началась. Чистый и прозрачный горный воздух лишь наполнялся слабым шелестом листвы…

* * *

Он бежал к лагерю, напрочь позабыв об осторожности. Где-то там впереди, откуда долетело эхо одиночных выстрелов, оставался его лучший друг. Друг, который не раз и не два спасал в Чечне, прикрывая собственным телом. И за которого сам Серебров, не раздумывая, перегрыз бы глотку любому.

На одном из взгорков нога угодила в русло пересохшего ручья. Подвернув ее, он кубарем покатился вниз по склону. Скривившись от боли, поднялся, отыскал в листве оружие и, прихрамывая, побежал дальше…

И все же, как ни старался поспеть — опоздал.

Лагерь был пуст. Ни Ильи, ни рюкзаков с вещами. Лишь примятая трава на том месте, где они спали под пледом. Да три гильзы, найденные во время осмотра поляны.

— Постреляю скотов! Всем до одного головы продырявлю!! И плевать мне на хорошие отношения наших стран — все они, когда паленым пахнет, норовят в лучшие друзья записаться. Когда жрать нечего или другие соседи раком ставят. А как на горизонте безоблачно, так морды воротят, суки!..

Матерясь по поводу «святого интернационального долга» и костеря всех жителей бывших Советских республик, Аркадий отыскивал следы и шел за группой неизвестного спецназа. Группа двигалась строго на запад — к трассе «Ереван-Тбилиси». Из чего он еще более утвердился во мнении, что спецназ является подразделением местных спецслужб. Азербайджанский повернул бы на северо-восток; российский…

Впрочем, клокочущее негодование в эти минуты не дозволяло как следует собраться с мыслями. Не хотел он размышлять над чередой нестыковок этой чертовой операции; не задавался вопросом: почему спецназ взял Илью, но не стал дожидаться его?.. И не желал оценивать коварство и тщательно продуманные действия противника — неизвестная группа не атаковала днем, не напала ночью, когда кто-то из друзей дежурил и был готов дать отпор. Выследили, улучили момент и застали врасплох одного.

Не думал он об этом, потому как больше всего хотел нагнать замыкающего и, бесшумно разделавшись с ним, взяться за основную группу. Пять-шесть бойцов, пусть и неплохо подготовленных — не такая уж неприступная сила. Случались в его жизни схватки и посерьезнее!

Догадавшись о намерениях спецназа выйти на трассу, Серебров заглянул на ходу в карту (слава богу, утром не оставил в рюкзаке!) и прикинул расстояние. По-прямой от лагеря до трассы было километров двенадцать.

«Реально догнать — фора у них небольшая, — подумал он, переходя на легкий бег. — Лишь бы не запросили по рации вертолет. Тогда трандец моим усилиям! Суши весла и поворачивай на север…»

Майор продолжал бежать. И даже когда разок кольнуло сердце, не остановился; лишь сбавил темп и несколько минут шел спокойным шагом. Шел, покуда не взобрался на вершину невысокого и бесконечно длинного хребта. Взору открылась лежащая внизу долина с аулом вдоль реки, с петлявшей меж похожих домишек центральной улочкой.

Увидел он метрах в трехстах и несколько мужских фигур, мелькавших в молодой дубовой поросли и быстро спускавшихся к долине.

— Догнал. Почти догнал, — облизнул он пересохшие губы и ринулся вниз.

Глава пятая Азербайджан 21–22 августа 2008 г

Он обязательно бы их настиг. Обязательно, если бы на середине затяжного спуска не прихватило сердце. Теперь уж хорошо прихватило, капитально.

Медленно заваливаясь на выжженную солнцем траву, Аркадий держался за грудь; в глазах была ярость и удивление. Ярость от великой несправедливости, от несвоевременности острого недуга: ну почему именно сейчас? Почему не тремя минутами позже?! Удивлялся же тому, что прихватило на спуске. Когда поднимался — задыхался от нехватки кислорода, сердце трепыхалось и выпрыгивало из грудной клетки; но терпело, исправно работало. А тут, вроде и напряжения никакого и накось — заполучи!..