Читать книгу "Когда людоед очнется - Доминик Сильвен"

— Вы только что разговаривали с блондинкой, я приняла ее за Джулию Кларк.

— Прекратите бредить. Кларк умерла пятнадцать лет назад. И вам это прекрасно известно.

— Тогда кто это, если не Джулия?

— Не мешайте нам работать, Дизель. Сколько раз вам повторять.

* * *

Эглантина родила дочь. У Аглаэ золотистые глаза матери, а цвет лица напоминает лепестки кувшинки, она смешливая и непоседливая, как ее отец в молодые годы, но на этом их сходство заканчивается. Луи-Гийома его дитя почти не занимает. В последние месяцы он стал угрюмым, утратил аппетит и проводит все время в лаборатории среди гербариев и микроскопов. Отрываясь от своих изнурительных трудов, он вновь обращается к дневникам. Но теперь его вдохновение питают не тропические красоты и оттенки облаков. В его записях все чаще проскальзывает горечь. Тот, кого равные ласково называют Господином пряностей, превратился в сумрачного и молчаливого человека.

Его друг Пьер Пуавр в своих письмах звал его к себе на Иль-де-Франс. Он нуждался в его знаниях, чтобы взрастить сказочный Грейпфрутовый сад — мечту ботаника, где будут собраны прекраснейшие в мире растения. Луи-Гийома привлекает этот замысел. Он даже подумывает о том, чтобы покинуть Францию вместе с семьей и начать новую жизнь в тропиках, на острове, обладающем всеми очарованиями «Утопии». Но Эглантине все виделось в ином свете. Свои доводы она высказывала без обиняков. Аглаэ еще слишком мала, чтобы вынести плавание. «И зачем отказываться от удобств парижской жизни ради края, где царят малярия и комары?»

Луи-Гийом окончательно отказался от путешествий. Отныне он посещает лишь свои склады в Нанте и Лорьяне, занимаясь торговлей пряностями. И во время его отлучек в эти порты Эглантина пишет Луи-Гийому письма, в которых уже пробиваются ростки будущего раздора…

Лола задумчиво захлопнула книгу. Для ботаника наступили трудные времена, и она переживала за него. Ей вспомнились слова ее любимого книготорговца. «История мужчины, который добился всего, но потерял любимую женщину».

44

Прошла неделя после их возвращения во Францию. Ингрид клевала дежурное блюдо — дораду с укропом, приготовленную Максимом Дюшаном с его обычным мастерством и щедростью. В «Красавицах» яблоку негде было упасть. Голоса иностранцев смешивались с голосами завсегдатаев. Голландское семейство, похоже, было в полном восторге и от обстановки, и от содержимого своих тарелок. Официантка Хлоя переводила меню какому-то шотландцу.

Максим порекомендовал Лоле белое сансерское вино, и она, не спрашивая, наполнила бокал лейтенанта Бартельми, потребовав от него «обстоятельного отчета». Благодаря связям в комиссариате Четырнадцатого округа молодой лейтенант был в курсе последних поворотов в деле Неккер. Стало известно, что подрядчик Марке обнаружен мертвым на своей парковке. Результаты экспертизы предполагали лишь один сценарий: самоубийство. В мейле, отправленном Дюгену, подрядчик утверждал, что нанял Арсено для убийства Неккер, прежде чем устранить его самого. Двое злоумышленников, покушавшихся на Арсено, до сих пор в бегах. Бартельми, Дюген, Лола и легавые всего мира полагают, что вряд ли их удастся настичь.

И несмотря на все эти кровавые события, проект «Толбьяк-Престиж» набирал обороты. Хатчинсон, Жармон и Шевийи только что подписали обязательство по продаже. Американская компаньонка Марке была та самая таинственная блондинка, которую видела Ингрид за рулем открытой машины у комиссариата Тринадцатого округа. Лола уверенно опознала ее по описанию, данному Ингрид. Бывший комиссар обратилась к сержанту Джексон за сведениями о Хатч. Она действительно оказалась той, за кого себя выдавала: Кэролайн Хатчинсон, урожденная Кэролайн Хантер, замужем за Стивом Хатчинсоном, шестидесяти четырехлетним бизнесменом, проживающим в Панаме.

Художников выселили из общины. Монахини переехали. Мечта о Центре искусств Жармона сгинула вместе с Лу Неккер. А мадам Хатчинсон объявила о своем намерении как можно скорее перебраться в бывшие покои сестры Маргариты. Она собиралась стать первой обитательницей квартала «Толбьяк-Престиж».

Перед отъездом в Компьен сестра Маргарита похоронила Юпитера Тоби в фамильном склепе Жибле де Монфори. В честь этого события монахини и художники в первый и последний раз собрались в саду обители Милосердия. Что до кончины Брэда, она, похоже, никого не взволновала. Никто не слышал о распоряжениях насчет его похорон. Бартельми только предполагал, что его тело все еще находится в Институте судебной медицины.

Ингрид погрузилась в размышления. Стоит реальности поманить нас скудными приключениями, позволив надеяться на развитие интриги и впечатляющую развязку, как мы уже представляем ее могучей и неукротимой. Мы ждали страстных расставаний, чреватых неожиданными поворотами сюжета, но все свелось к театру теней, где играют призраки умерших друзей и покинувших нас возлюбленных, тающие в тумане. Реальность — всего-навсего старый носок, который рано или поздно растянется.

В Новом Орлеане прошлое Брэда извлекли было на свет божий, но теперь оно вновь поблекло, как оставленные Катриной руины. Расследование убийства Лу Неккер начиналось в муках, вызвало ряд потрясений, но теперь сошло на нет, так и не найдя разгадки.

— Между тем Хатч разыгрывает готовность к сотрудничеству с полицией, — рассказывал Жером Бартельми. — Дюген подозревает, что она стоит за убийством Неккер, самоубийством Марке и нападением на Брэда, но у него нет даже намека на доказательства.

— Не знаешь, он допрашивал Малыша Луи? — спросила Лола.

— Со всей строгостью. Но Малыш Луи божится, что сам додумался подлить джина в кружку Брэда. Он завидовал его дружбе с Ману. От других садовников он слышал, что Брэд — бывший алкоголик. Вот Малыш Луи и решил сыграть с ним злую шутку.

— Но ведь он в самом деле купил себе айпод, — вмешалась Ингрид. — На какие деньги?

— Он клялся Дюгену, что нашел его в Монсури на скамейке. И оставил себе, вместо того чтобы отнести сторожам. А недавно за айподом явился подросток. Так что Малыш Луи не соврал.

Ингрид вздохнула. У реальности в ее драном мешке припасено немало избитых шуток. Мало-помалу она расстреливает ваши последние патроны. Один за другим…

45

Сегодня ночью Ингрид вернулась к классикам. Она остановилась на песне Марвина Гая, узком черном платье и рыжем парике. Излучая всю нежность мира, она полностью раскрылась перед публикой. Закончив номер, она замерла перед зеркалом: на секунду ей померещилось, что в нем отражается незнакомка. Она так долго выступала в «Калипсо», что начала забывать черты своего двойника — лицо Габриеллы Тижер Пламенной стало привычным, почти невидимым, словно лица «усопших», о которых говорила Лола.

Сняла парик, надела на подставку, расчесала его длинные пряди. Смыв румяна, она снова превратилась в Ингрид Дизель. По поверхности памяти скользило ощущение, словно бумажный кораблик, забытый мальчишкой в уличной канаве. Сегодняшние мальчишки не складывают кораблики из старых газет, не радуются их скитаниям по скудным городским канавам. Сегодняшние мальчишки — властелины все более ярких миров, которые без конца придумывают для них создатели компьютерных игр, прорабатывая до малейших деталей. Ингрид было восемь-девять лет, когда она в последний раз сложила из газеты кораблик, и она жила во Флориде. Там гремели страшные грозы, но после них текли ручейки, гордо уносившие каравеллы из «Майами геральд» в свои сказочные дельты.