Читать книгу "Два крепких орешка для Золушки - Валентина Андреева"

— Та тушку украли… Вместе с вещами… — через силу выговорила подруга и выразила намерение зареветь.

Я облегченно вздохнула и мгновенно купировала слезный приступ Натальи:

— Господи, напугала! Я уж решила, что на заднем сиденье очередной труп. Не волнуйся, все в порядке. Почувствовав безопасность, она сама сбежала.

— Как это «сбежала»? В костюме Бабы Яги? Хочешь сказать, у нее нет к нам полного доверия?

— Вот именно! Она верит только себе. Татушка не пропадет. Хотя бы потому, что за ней присматривает человек Чернова. И не такая она простая, как кажется.

— Мы же с ним в контрах! А-а-а! Так это он тебе звонил! Рада за нее. Но все равно, как это «не волнуйся»? Здесь продуктов на три тысячи.

Наташка пнула ногой одну из сумок, ойкнула, заслышав жалобное звяканье, и извинилась перед содержимым. В следующую минуту она помрачнела:

— Блин! Татка же обещала деньги отдать! Я их, между прочим, не печатаю и… — подруга расцвела довольной улыбкой, — это радует! На свободе лучше. Все расходы — пополам.

Я отмахнулась и отправила Чернову эсэмэску: «Презент слинял». Он не поленился ответить: «Все под контролем». «Как бы не так!» — подумала я.

Дорога на дачу показалась не просто короткой, а прямо-таки уменьшенной не менее, чем в три раза. Сложившаяся ситуация анализировалась мною вслух и так и этак, отсюда следовали и противоречивые выводы, зачастую безумные. Один из них я даже побоялась озвучить. Ну кто бы мог подумать, что он единственно правильный?! Никто. Кроме меня. Именно поэтому очередной эсэмэской запросила у Чернова помощи. Пусть пользуется моими подсказками. При необходимости будет чем попрекнуть детектива.

Не единожды пуганная моими откровениями Наталья временами поминала Всевышнего и умышленно держалась левого крайнего ряда, вызывая крепко озвученное недовольство водителей, не желающих тащиться на скорости сто двадцать километров в час. Правый крайний ее пугал. Почему-то она ждала пакостей именно с обочины, причем пустой. Призывать подругу к здравому смыслу было лишено этого самого смысла. Наташка упорно талдычила про «клещи», в которые нас зажмет Владик, следующий за нами на двух машинах прямо из реанимации. Не иначе, как раскорячившись. После чего, разумеется, поволокет на обочину. Успокоилась подруга только признав рациональным мой очередной вывод о том, что Владик сейчас в «подполье». На этом я и умолкла — осенила догадка, показавшаяся еще более безумной. Продумать ее надлежащим образом, снимая наносную шелуху сомнений, было некогда. Мы уже подъезжали к нашему садовому товариществу, и Наташка роняла слезы сочувствия к бездомной собаке. Тайком я порадовалась за своих кошек. Корм и вода с запасом, гуляют в дом и обратно по специализированному маленькому лазу, ошалевшие на воле мыши сами лезут в кошачьи лапы. Можно сказать, достали своим самопожертвованием.

Приезд блудной хозяйки «бездомная» Денька не заметила. Или сделала вид, что не заметила — активно перебрехивалась через забор со сторожевым псом, состоящим на довольстве у товарищества. Иногда (как, например, в этот раз) мужественный дворянин Рекс забывал про свои обязанности, срывался с цепи и отправлялся в загул.

Наташкин крик уподобился гласу вопиющего в пустыне. Не слыша его, собаки носились вдоль забора, ожесточенно облаивая друг друга. Рекс не один раз сваливался в канаву, но, не отрываясь от лая, пулей выскакивал обратно. Денька носилась параллельно направлению Рекса, но прямо по декоративным кустарникам. Наташка в этом забеге была третьей лишней. Как с одной, так и с другой стороны. Псины ловко уворачивались от нее, продолжая собачиться с новой силой.

Решение пришло мгновенно — в тот момент, когда я нечаянно споткнулась о шланг. Где уж в такой ситуации смотреть себе под ноги. Пропадом пропадали Наташкины труды по стрижке кустарников. Включить насос — секундное дело, гораздо труднее попасть мощной струей воды в цель. Как назло, все время подворачивалась Наташка. И все-таки именно я положила конец собачьему бесчинству — под одобрительные выкрики любопытных соседей и Наташкины неблагодарные вопли. Вступать в полемику не стоило, подруга прекрасно знает, что я не снайпер. Обсохнет сама, обсохнут и речи. Ругательные поперек горла встанут.

Не обращая внимания на обещания подруги обеспечивать мне впредь исключительно холодный прием и мурлыкая себе под нос веселенький мотивчик, я выгребла из машины все, что могло пригодиться для ужина, вежливо попрощалась с подругой до двенадцати ночи и отправилась домой. Чернов наверняка ошалеет от изобилия деликатесов.

Хорошо воспитанное, а потому дисциплинированное кошачье семейство приветствовало меня с крыльца нетерпеливым мяуканьем. Жаль, что они так и не научились не путаться в ногах. Впрочем, бутылка вина в первую очередь звякнула благодаря Наташкиному «футболизму» сразу после выхода из универсама. Я ее просто добила, вынудив окончательно потерять первоначальную форму, а заодно и содержание. Куда ж ему без формы? В моем случае — на пол.

10

К двенадцати ночи мы с Наташкой мирно дремали у телевизора под фильм, насыщенный чужими любовными и финансовыми страстями. При этом каждая надеялась, что вторая половина нашего с ней коллектива не спит. Я отключилась на эпизоде, когда коварный друг жениха, тяжело ранивший его ножом и уверенный в устранении соперника, помчался к «яблоку раздора» (на наш взгляд, анорексичная девица того не стоила — без слез не взглянешь) утешать несчастную, но очень богатую невесту. С помощью наглядной агитации в нашей стране давно уяснили, что богатые тоже плачут. Предатель долго тарабанил в дверь шикарного дома семейства невесты, вынуждая меня на негативную критику сценариста и режиссера — слишком затянутый момент. Да и отвратительно продуманный. Неужели при такой навороченности жилища не хватило денег на мелодичный звонок?

Я успела отметить результативность своей критики: стук прекратился, но тут вместо него раздался мелодичный звонок, вызвавший у меня новый всплеск справедливого негодования: звучала мелодия вызова, украденная из моего мобильника. Правда, вскочила я не от этого, а с перепугу. Проснувшаяся, но тоже не до конца, Наташка слишком прямолинейно ринулась открывать входную дверь, однако не в ту сторону. Заблудилась спросонья, вот и ломанулась к окну, отшвырнув на меня мешавшийся стул.

— Все у вас не как у людей! — чертыхнулась подруга и повернула обратно. По пути швырнула мне умолкнувший мобильник и понеслась в коридор, рассыпаясь фейерверком лишних «сейчас-сейчас», «сей момент» и «уже лечу». Я мельком взглянула на часы, отметила — второй час ночи и выключила телевизор, в котором рекой лилось ночное рекламное пиво. Сунувшись на кухню, поймала себя на том, что бормочу оказавшееся заразным «сейчас-сейчас» и «сей момент». Как назло, все валилось из трясущихся от чувства вины рук.

Вопреки моему прогнозу, Чернов не орал. Даже не возмущался. За столом лопал все подряд, в основном левой рукой, стонал от удовольствия и отделывался односложными ответами на наши насущные вопросы о здоровье. Правая рука Андрея сачковала — в полусогнутом, прижатом к груди состоянии. Раненое ухо невольно приковывало взгляд. Как малиновым цветом, так и размерами. Было трудно поверить, что оно у детектива не трансплантант и не болит.