Читать книгу "Муравьиный лабиринт - Дмитрий Емец"

Гай растянул губы в вежливой улыбке, но в глазах веселости не было. Белдо видел там одни равнины двушки, бескрайние цепи скал и пестроту Межгрядья.

– Риск?.. Да! Но разумный. Тит Михайлов сформулировал закон, который назвал законом муравейника. При первом перемещении в жизни муравейник отправляет каждого в лучшее место, в которое может. Понимаете? В лучшее! Эдакий великодушный аванс! Если для меня Межгрядье – смерть, а до первой гряды муравейников нет, значит, он перенесет меня…

– … за вторую, – тихо охнул Дионисий Тигранович.

– Да, туда! Не могу забыть скал второй гряды. Закрываю глаза – и вот они передо мной. Если бы оказаться за ними! Я чувствую там что-то трепетное, незащищенное! Тихую долину, где обитают первопричины всех событий мира! Сорви за второй грядой травинку – и здесь исчезнет целый континент, поменяются понятия о добре и зле, или… я сам не знаю что! Только бы добраться туда!

Гай замолк. Его лицо тряслось, как дрожит выброшенная на берег медуза, когда ее толкают волны. Белдо стало страшно.

– Почему вы думаете, что она так уж беззащитна?

– Нет, Дионисий! Тут логика! Какая пчела самая слабая в улье? Пчелиная матка! Пробейся к ней, миновав других, и делай с ней, что хочешь.

– Вы хоть понимаете, что говорите? – пролепетал старичок.

– ДА!

– А если существует третья гряда? Если вторая не последняя? Вдруг за второй снова долина, а дальше опять скалы?

Синеватые зубы Гая ощерились, как у хорька. Его маленькая сухая ладонь внезапно дала Белдо резкую пощечину. От этого голова старичка дернулась, но выражение лица почему-то не изменилось, хотя обычно Дионисий Тигранович начинал умирать и от комариного укуса. Глава магического форта больше не прятал глазок, а смотрел на Гая с испугом, но и с восторгом, как преданный шакал смотрит на волка. Да, тот может его разорвать, но может ведь и бросить кусок мяса!

– Хватит, Дионисий! Кто мне еще поможет? Долбушин, который убил своего опекуна и думает, что это тайна? Тилль? Там, где нужно выплывать вдвоем, он вцепится и утопит!

– Я помогу, да, помогу… Но как? – пролепетал старичок.

– Проникнуть в центр Зеленого Лабиринта! Вы пойдете туда со мной!

Белдо сглотнул.

– Ограда ШНыра нас не пропустит! Наши опекуны…

– Они согласны. А ограду обманем. Конечно, потом она приспособится, но на один или два раза хватит! Золотые пчелы пересекают ограду ШНыра не где попало, а в местах, где стыкуются охранные поля. Это очень узкий участок, почти лазейка.

– И мы сможем там пройти? – с сомнением отозвался Дионисий Тигранович.

– Цветок из Зеленого Лабиринта, который вы принесли, можно измельчить так, что он превратится в невесомую пыль. Если смешать ее с медом золотых пчел и намазать кожу этим составом, несколько человек смогут проскользнуть сквозь защиту в месте, которое укажет золотая пчела! Мы сможем сделать это единственный раз в жизни, потом защита освоится, но в первый раз это пройдет!

– Мои маги не захотят рисковать! Они слишком хорошо знают, что такое защитные периметры шныров. Каждый год мы теряем людей! А тут даже не периметр, а ограда ШНыра!

– С вашим фортом все понятно! Жалкие трусы, которые умеют только клянчить у меня псиос! – жестко отрезал Гай. – Они мне не нужны. Мне нужны вы, Дионисий!

Белдо втянул голову в плечи.

– Я вам верю! Но ведь шныры могут нас засечь и начнут сопротивляться! Вульгарно, грубо, физическими, так сказать, методами! Что мы сделаем вдвоем против всей их шайки? Я совсем не горю получить в лоб болт из арбалета! Да и пнуфу не обрадуюсь! Провести же с собой большой отряд мы не…

– Нам не нужен большой отряд! Меня устроят два-три соображающих человека! Для быстрой вылазки они прекрасно подойдут, – успокоил его Гай.

– Но где мы их возьмем? Среди моих боевых магов…

– Не скромничайте, Дионисий! Мне известно, что в вашем форте есть своя небольшая структура ликвидаторов. Кстати, создавать ее я вас не просил! Вы сделали это по собственной инициативе, – заметил Гай.

Старичок смутился, состроил капризную гримасу и залепетал о скромных культурных людях, которым иногда приходится защищаться от людей нескромных и грубых.

– А ваши арбалетчики? – закончил он.

– Мои арбалетчики хороши, когда надо стрелять, а тут, возможно, потребуется думать, – сказал Гай.

– А Тилль? Разве у него нет берсерков?

– Дуболомы Тилля меня не радуют. Они даже нашего дорогого Альберта убить не смогли. Разве не вы это когда-то озвучили? – напомнил тот.

Белдо быстро задвигал губами, ручками, всеми чертами лица, показывая, что не всякое вырвавшееся слово следует воспринимать буквально. Дуболомы-то они, конечно, дуболомы, но если задуматься и посмотреть, так сказать, на общую картину…

Гай наблюдал за этими гримасами с насмешкой. Для него было очевидно, что по какой-то причине старичок не горит желанием обращаться к своим мастерам убойного дела и мысль об этом вызывает у него явное смущение.

– Дионисий, вы сами-то с ними не ссорились? А то как бы не… – тихо спросил он.

Белдо отчего-то напрягся еще больше, замотал головой и невнятно залепетал, что нет-нет, они прекраснейшие люди, хотя, конечно, с определенными амбициями, но ему представляется, что они всегда смогут найти общую базу для совместного, да будет ему позволено так выразиться, шествия к идеалам.

Прерывая старичка, Гай похлопал его по руке.

– Да-да, я понял! Хотел спросить: вашему форту хватает псиоса? – наклонясь, тихо спросил он.

Белдо смутился и залепетал, что, конечно, их регулярно снабжают и жаловаться грех, но, с другой стороны, члены его форта натуры творческие, увлекающиеся и не всегда могут соразмерить творческий потенциал с общей детскостью своего характера, что при условии наличия постоянных потребностей в хлебе насущном рождает конфронтацию с материальной стороной бытия.

Гай слушал Белдо, веселея глазами. Он знал, что при всем своем внешнем великодушии старичок скареден до крайности и прижимает псиос не меньше Тилля.

– Прекрасно! Тогда встретьтесь со своими людьми сегодня же, и мы начнем наше совместное шествие к идеалам! Если, конечно, вы возьмете меня в свою компанию! – сказал он.

Когда Гай уехал, Белдо еще с минуту просидел в машине, а потом выскочил наружу и принялся воевать. Оскалился, запищал, толкнул Владу, замахнулся на Младу и, сорвав с Птаха кожаную кепку, втоптал ее в снег. Уяснив из этой вспышки, что старичок требует внимания, свита сомкнулась вокруг, заохала и захлопотала.

Млада целовала Дионисию Тиграновичу руки и называла его «родненьким», Влада разминала шею, а Птах, не сумевший пробиться к Белдо, бегал вокруг автобуса и пинал шины блестящими ботинками, точно это автобус был виноват в том, что огорчил хозяина.