Читать книгу "Как ни крути - помрешь - Ким Харрисон"

– Это несправедливо! – закричала она, вытянутые игламипрядки запрыгали. – У меня сплошные «А» по всем предметам, и я еще работаю! Этоже просто концерт! Там вообще «бримстона» не будет!

Он покачал головой.

– Пока дрянной «бримстон» не исчезнет с улиц, тывозвращаешься домой до рассвета. Я не хочу бегать по городским каталажкам,опознавая своих домашних и доставляя их домой. Одного раза мне хватило.

– Папа!

Айви протянула стакан сока отцу и присела на стул рядом смоим. Закинув ногу на ногу, она сказала:

– Я иду на этот концерт.

Эрика ахнула, подпрыгнула – все цепочки зазвенели.

– Папа! – крикнула она. – Айви идет. Я никого непокусаю и никакого «бримстона» не будет. Обещаю! О боже! Ну пожалуйста, разрешимне пойти!

Подняв брови, отец посмотрел на Айви. Она пожала плечами, иЭрика затаила дыхание. – Ладно. Если ваша мать разрешит, – наконец сказал он.

– Спасибо, папочка! – завизжала Эрика. Она бросиласьему на шею, едва не повалив. Топоча каблуками, промчалась к двери в подвал ислетела по лестнице. Дверь закрылась, немного заглушив ее вопли.

Вампир вздохнул, шевельнув узкими плечами.

– И сколько еще ты собиралась заставить ее меняупрашивать, прежде чем сказать, что ты идешь? – с иронией спросил он.

Глядя в стакан, Айви улыбнулась:

– Ровно столько, чтобы она послушалась, когда я велю ейнадеть чехлы – или я передумаю.

Он хохотнул.

– Ты быстро учишься, юный сверчок, – сказал он,имитируя сильный акцент[6].

По лестнице загремели шаги, и выпрыгнула Эрика – глазачерные от восторга, цепочки мотаются во все стороны.

– Она разрешила, разрешила! Я иду! Папа, я тебя люблю!Спасибо, Айви! – Она изобразила пальцами кроличьи уши, два раза их согнула,приговаривая: – Чмоки-чмоки! – и вылетела из кухни.

– Чехлы не забыла? – крикнул вдогонку отец.

– Нет! – донеслось уже издалека.

– Цепочек половину сними! – добавил он, но дверь ужехлопнула.

В благословенной тишине я с веселым удивлением встретилаулыбку Айви. Эрика и правда заполняла собой любое помещение.

Отец Айви поставил стакан на стол. На лице у него как будтопрорезались новые морщины, мне видно было, какую нагрузку приходится выноситьего телу, чтобы обеспечивать жене-нежити достаточный приток крови для сохраненияее рассудка.

Айви покрутила стакан в пальцах; ее улыбка медленно пропала.

– Она с Пискари виделась? – тихо спросила она. Тревогав ее голосе привлекла мое внимание. Вот зачем Айви приехала к отцу; ипредставив беспечную, веселую и наивную Эрику в коварных сетях Пискари, я тожевстревожилась.

А отец Айви, кажется, особой проблемы в этом не видел. Он неторопясь отпил сока, прежде чем ответить:

– Да. Она его навещает каждые две недели. Какполагается. – Вопрос тут прямо напрашивался, и я не удивилась, когда онпрозвучал: – А ты?

Айви перестала вертеть стакан. Мне стало неловко, я пыталасьпридумать извинение, чтобы уйти и спрятаться в машине. Айви глянула на меня, наотца. Он откинулся на спинку стула, ожидая. Снаружи зарокотала машина Эрики,потом шум стих, удаляясь, и только тикали часы над плитой. Айви сделала вдох.

– Папа, я совершила ошибку.

Я почувствовала на себе взгляд ее отца, хоть и пыталасьсмотреть в окно, абстрагируясь от разговора.

– Поговорим об этом вместе с твоей матерью, – сказалон, и я коротко вздохнула.

– Знаете, – я поднялась со стула, – лучше я подожду вмашине.

– Я не хочу говорить об этом с мамой, я с тобой хочуговорить, – возразила Айви. – И Рэйчел вполне может это слышать.

Невысказанная просьба в голосе Айви остановила меня на ходу.Я снова села, не обращая внимания на очевидное недовольство ее отца. Это нешутки. Может, ей нужна моя поддержка в будущем разговоре. Если так, то ладно.

– Я совершила ошибку, – тихо повторила Айви. – Я нехочу ныть наследником Пискари.

– Айви… – Одно это слово полно было усталой скуки. –Пopa принимать на себя обязанности. До своей смерти его на– медником была твоямать. Преимущества…

– Не хочу я их! – сказала Айви, и я вгляделась в ееглаза, решая, правда ли карие кольца вокруг зрачков сокращаются. – ели б онтолько не был постоянно у меня в голове! – добавила она, отставляя сок. – Но яуже не могу. Он все давит и давит!

– Он не стал бы, если бы ты с ним повидалась. Айви селапрямее, уставившись в стол.

– Я к нему ходила. Сказала, что не буду его наследником,и Пусть убирается из моей головы. Он меня высмеял. Сказал, что выбор ужесделан, и теперь мне придется с ним жить и умереть.

– Ты и правда сделала выбор. – А сейчас делаю другой, –ответила она, не поднимая глаз, но твердо. – Я его наследницей не буду. Не хочуправить преступным миром Цинциннати – и не буду. – Она глубоко вдохнула,взглянула ему в глаза. – Я уже не понимаю, нравится ли j что-то мне или это емунравится. Папа, поговори с ним за меня?!

У меня глаза округлились от ее умоляющего тона. Я егослышала только раз – когда она думала, что умерла и просила меня сберечь ее отсолнца. У меня зубы сжались при воспоминании. Это было ужасно. Подняв глаза внависшем молчании, я замерла: Айвин отец смотрел на меня. Губы у него былиплотно сжаты, в глазах – злость, и это я была виновата.

– Ты его наследница, – сказал он, обвиняюще глядя наменя. – Прекрати уклоняться от долга.

Айви раздула ноздри. Мне жутко хотелось сбежать, но если явстану, я только внимание к себе привлеку.

– Я ошиблась, – со злостью сказала она. – И я готовазаплатить за то, чтобы исправить ошибку, но он начинает мучить других, чтобызаставить меня подчиняться. Это нечестно.

Он засмеялся – почти зарычал – и встал.

– А ты чего ждала? Он кого угодно и что угодноиспользует, чтобы манипулировать тобой. Он вампир-мастер. – Опершись руками настол, он склонился к Айви. – Они все такие.

Похолодев, я стала смотреть на реку в окно. Не важно, втюрьме Пискари или нет. Ему достаточно слово сказать, и его шестерки не толькопостроят Айви, но и меня с глаз его уберут. С затратами, но эффективно.

Но Айви подняла голову, тряхнув ею для обретенияуверенности, прежде чем глянуть на отца повлажневшими глазами.

– Папа, он сказал, что начнет призывать Эрику.

Лицо мужчины посерело, мелкие оспины болезни четко выступилина коже. На меня накатило облегчение, что Пискари не меня выбрал мишенью,сменившееся чувством вины.