Читать книгу "Судебные ошибки - Скотт Туроу"

Морли поставил машину на противоположной стороне оживленной улицы, и они стали наблюдать за агентством. Вскоре оттуда вышли двое: мужчина, возможно, Коллинз, в нарядной рубашке с галстуком, и пожилая женщина, которой он пожимал руку. Когда они расстались, мужчина пошел к находящейся рядом с торговым центром авторемонтной мастерской. Двери отсеков были подняты. Ларри даже издали слышал пронзительное завывание электроинструментов и ощущал скверный запах смазки. Мужчина вступил в разговор с кем-то у передка старой «акуры», стоявшей на гидравлическом подъемнике. Ларри посмотрел в обе стороны и перебежал на другую сторону улицы.

Когда мужчина вышел из-за машины, Ларри окончательно узнал в нем Коллинза. И пошел к нему улыбаясь. Коллинз поймал его взгляд, повернулся и неторопливо пошел к своему агентству. Вошел внутрь, потом выскочил из боковой двери и побежал со всех ног. Ларри несколько секунд наблюдал за ним.

«Ну и дело, — подумал он. — Черт возьми, ну и проклятое же дело».

Потом пустился вслед за Коллинзом, скрывшимся за углом. Ларри понимал, что рискованно белому преследовать черного в районе, где кто-то может схватить пистолет и выстрелить в тебя из окна. Будучи строптивым подростком, он любил опасные приключения, но Вьетнам положил этому конец. Он понял, что опасность не улучшает тебя, а убивает. И теперь бежал во весь опор, надеясь быстро догнать Коллинза. Приближаясь к нему, он выкрикивал обычную глупость: «Я хочу только поговорить с тобой».

Коллинз бежал вверх по склону холма и после второй сотни футов остановился. То ли услышал выкрики Ларри, то ли, скорее, выбился из сил. Теперь он весил фунтов на пятьдесят больше, чем в девяносто первом году, и тяжело дышал, положив руки на колени.

— Что это с тобой, черт побери? — несколько раз спросил Ларри. Оглянувшись, он увидел бегущего к ним Морли с пистолетом в руке. И жестом обеих рук остановил его. Но тот продолжал наблюдать за ними.

Немного отдышавшись, Фаруэлл сказал:

— А вот я не хочу говорить с тобой, начальник.

На сильной жаре одежда Коллинза насквозь пропиталась потом. Под нарядной белой рубашкой видны были очертания майки.

— Убегать — самый верный способ оказаться схваченным.

Коллинз вспылил:

— Начальник, я ничего такого не сделал, чтобы хватать меня. Я веду честную жизнь. Проверь. Я чист.

Лицо Коллинза немного округлилось, он начал лысеть, но оставался необыкновенно красивым. Глаза цвета невыделанной кожи блестели. Летом его сравнительно светлая кожа покрылась загаром, придающим яркость цвету лица.

— Послушай, — сказал Ларри. — Я прилетел сюда с повесткой, потому что твой слишком умный адвокат взять ее у нас не захотел. Вот и все. Но я рад, что ты чист. Поверь, мне очень приятно. Ты сделал хороший выбор.

— Еще бы, — ответил Коллинз. — Я получил помощь от Бога, начальник, и сказал себе — хватит. Все, что было тогда, давно позади. Господь сказал, что может сделать меня новым человеком, и я ухватился за это предложение. Вот так. Сделал предложение, от которого я не мог отказаться. Я принял крещение и очистился от своих грехов.

— Хорошо, — сказал Ларри. — Замечательно.

Он пожалел, что у него нет поощрительного значка из тех, которые выдают в школе для малолетних правонарушителей. Коллинз такого заслуживал.

Жара спадала, день становился приятнее. Они стояли в квартале небольших домов, обшитых белыми досками, с зелеными крышами и верандами, большая часть которых была затянута сетками от насекомых. Сосны отбрасывали на квартал черные тени. Коллинз поднял благодарный взгляд к небу, потом они с Ларри молча зашагали вниз по склону. Ларри жестом показал Морли, что все в порядке. Но следователь футов двадцать пятился, не спуская с них глаз.

— Твое прикрытие? — спросил Коллинз.

— Угу.

Коллинз потряс головой.

— Человек приезжает с прикрытием, хотя я веду совершенно мирную жизнь.

— Потому он и оставался в машине, Коллинз. Я вручаю тебе повестку, вот и все.

— Начальник, можешь вручать мне сколько угодно повесток. Говорить я не обязан. Так сказал адвокат. Пятая поправка, начальник.

— Послушай, рано или поздно тебе придется приехать в Трай-ситиз и сказать это судье. Если не захочешь ответить сейчас на несколько вопросов.

Коллинз рассмеялся. Такие уловки были ему не в новинку.

— Говорить я буду, когда скажет адвокат. Пятая поправка действует только в том случае, если держишь рот на замке. Он говорит, что если развяжешь язык, то уже не остановишься там, где захочешь. А ты сам знаешь, я натворил там много такого, о чем никому слышать не нужно. Не хочу возвращаться в тюрьму. Мне пришлось долго подниматься наверх, начальник.

— Видишь, я ничего не записываю. Все между нами, девочками. Собственно, у меня только один серьезный вопрос. Твой дядя говорит, что ты лгал мне в Редьярде десять лет назад, когда взвалил убийство на Ромми. Говорит, что ты провел меня.

Коллинз шел, глядя под ноги.

— Мой дядя хороший человек.

— Мы запишем это на мемориальной доске, Коллинз. Я хочу знать, правду ли он говорит. Лгал ты мне?

— Послушай... — Коллинз остановился. — Начальник, я напрочь забыл твою фамилию.

— Старчек.

— Угу, Старчек. Так вот, Старчек, одному ответу ты не поверишь. И сам это знаешь. Если скажу: «Да, тогда я лгал», — ты скажешь: «Ерунда, он просто поддерживает дядю». Тебе ведь хочется услышать только, что мой дядя дурак и лжец. А это не так. Совершенно не так.

Подойдя к агентству, они вошли в ту боковую дверь, из которой выбежал Коллинз. Она вела в маленькую заднюю комнатку, где хранились канцелярские принадлежности и бланки билетов. В передней комнате стояли два письменных стола. Один Коллинза, другой, видимо, секретарши. Сейчас стол пустовал. Коллинз сел и указал Ларри на кресло по другую сторону стола. За спиной Коллинза на обшитой панелями стене висел большой календарь со сценами из Библии. Рядом с ним крест из красного дерева, почти того же цвета, что и панели.

— Как идут дела?

— Ничего. Чертовы авиалинии не хотят, чтобы мы зарабатывали деньги. Я сейчас больше занимаюсь туристическим бизнесом. Многие церковные группы ездят по разным местам.

— И это агентство принадлежит тебе, Коллинз?

— Мне.

— Просто замечательное.

Ларри огляделся с оценивающим видом, словно говорил это всерьез.

— Дядя одолжил мне деньги для начала. В прошлом году я расплатился с ним.

— Дядя Эрно?

— У меня другого нет. Этот человек был для меня благословением. Я долго не мог этого понять, но он был рукой Христа в моей жизни. И я никогда не скажу ничего против Эрно. Он хороший человек. И теперь сам пришел к Богу.

— Кончай ты, — сказал Ларри не подумав. Он всегда с недоверием относился к верующим, считающим, что сподобились высшей истины. Истины, которая недоступна всем остальным.