Читать книгу "Воевода - Александр Прозоров"

Ратник с криком отскочил, вместо него на Егора пошел второй бородач, решительно и уверенно рубанувший перед собой крест-накрест воздух; резко выбросил свою саблю, направляя атаману в лицо, а когда тот закрылся – с ходу подрубил ногу. Егора спас вытянутый вниз острый кончик щита, который и задержал вражеский клинок. Вожников торопливо перешел во встречную атаку, однако москвич закрылся щитом, встретив лезвие его сабли, а когда приопустил – ему в лицо стремительно и точно вошло копье, направленное Федькой над плечом атамана.

– Пятимся… – приказал Вожников, отступая через двор, но тут уличный забор с треском повалился прямо на него! Егор насилу успел отскочить – а в проем толпой повалились великокняжеские дружинники. – Черт!

Двоих он успел рубануть саблей по затылкам, пока не поднялись, одного уколол Федька, остальные ринулись на них. Вожникову оставалось только закрыться щитом и наугад отмахиваться клинком. К счастью, во врага из окна ближнего дома прилетело несколько сулиц, вслед за ними выпрыгнул Тимофей с ватажниками:

– Держись, атаман!

Они быстро сомкнули щиты напротив такого же сомкнутого строя московских ратников, нажали, пытаясь развести щиты врага и нанести укол в щель. Но при этом – не дать раздвинуть свои. Натужное пыхтение длилось несколько минут: плотный строй практически неуязвим. Потом один из москвичей упал – скорее всего, просто поскользнулся – и тут же был добит. Вражий строй развалился на две группки по три и пять человек. Егор и Тимофей атаковали первую. Москвичи вскинули щиты – и тут Федька, бесеныш, упав на колени, начал отчаянно колоть их понизу в ноги…

Ватажники управились с этими врагами – а в пролом забора уже лезли свежие силы противника, тут же смыкаясь для атаки и выставляя рогатины. Похоже, только что спустились с седел и еще не успели поучаствовать в мясорубке…

– Федька, коли! – заорал Егор, напирая щитом на острия копий.

Паренек послушался, не раздумывая, ударив в лица врагов. Московские бородачи вскинули щиты, атаман – свою «капельку» вместе с упертыми в нее остриями, поднырнул под длинные ратовища и, пока враги сами себе закрыли обзор щитами, успел уколоть снизу под кольчужные подолы сразу троих. Дружинники начали падать. Остальные – так и не поняв, что случилось, – попятились.

– Атаман, дружина! – закричал Тимофей, указывая в сторону города.

– Свисти!!! – заорал Егор, пытаясь выжить под бойкими ударами сразу четырех копий. Он крутился, как уж, пятился, закрывался щитом и отводил наконечники саблей. На то, чтобы кольнуть самому, не было никакой передышки.

– Федька, лестницу к окну! – рявкнул Тимофей, заливисто просвистел еще раз, подобрал с земли чей-то щит, метнул в наседающих на Егора врагов, заставив их на миг отпрянуть, и заорал: – Атаман, бежим! Дружина!

Вожникова дважды уговаривать не пришлось. Отскочив на безопасное расстояние от наконечников рогатин, он кинулся к окну, перед которым, накрывшись грязным трофейным щитом, сидел Федька – с разбегу запрыгнул на него, толкнулся, рыбкой нырнул в окно, вскочил на ноги. Следом заскочил Тимофей, дернул за собой копье, ударил им в несущихся по пятам дружинников, заставив отпрянуть назад. Егор высунулся из окна, подал пареньку руку, задернул его наверх, прикрыл щитом от укола в спину. Ватажник попытался отомстить за этот подлый удар своим, куда более сильным – но москвич вовремя отскочил в сторону.

Мужчины замерли, тяжело дыша и глядя друг на друга через вырубленный в бревнах проем. Лезть наверх в узкое окно под копья и сабли ратникам не улыбалось. Они переглянулись, один скомандовал:

– Обходим, к двери! – и большая часть воинов помчалась за ним.

– Угловое окно! – метнулся в глубь комнаты Егор.

– Уйдут! – Оставшиеся внизу дружинники побежали вдоль дома, смотря на прорубленные в стене свежие проемы без рам, но никакого движения в них не заметили.

Вскоре оттуда выглянули их товарищи:

– Ну, где?

– А че, внутри нет? На угол бежали! Но выскочить вроде не успели…

– Вот проклятие, ушли! – сплюнули воины в доме. – Тут только тряпье и пиво.

– Бегут они! Драпают новгородцы! Испужались!

Яндыза в эти самые мгновения придавило к телеге с такой силой, что она стала поддаваться, боком поползла по улочке, как вдруг раздался крик:

– Дружина! Дружина московская! Васька дружину ведет! – И напор тут же ослаб.

Воспользовавшись удачным моментом, царевич вытянул клинок вверх, над щитами, сверху вниз уколол в шею прижатого к нему смуглого узкоглазого и безбородого разбойника, потом попытался достать новгородца, стоящего дальше, но дотянулся только до плеча и самым кончиком сабли. Ковырнул кольцо кольчуги, и все. Враг попытался ответить мечом, но тоже не достал, резко отпрянул, поймал щитом брошенную сулицу, отбежал, перехватил меч зубами, поднял сулицу, метнул в Яндыза. Татарин закрылся, а когда опустил содрогнувшийся щит – новгородцы бежали уже все, перепрыгивая через погибших и раненых, переваливаясь через телеги или подныривая под них…

Какой же все-таки беспорядок у этих разбойников в лагере! Возки, сани, стволы деревьев повсюду. В Орде за такое воеводу запороли бы насмерть и на родовитость не посмотрели!

– Х-ха! – Новгородцы, остановившись, дружно навалились на телегу, опрокидывая набок вместе с грузом, тут же перевернули соседнюю, совершенно загородив улицу, и драпанули дальше. Под ноги покатились какие-то чурбачки, миски, недоделанные корыта и деревянные колобки.

Дружинники, перескакивая через все это, вцепились в возки, оттащили, увернулись от брошенных копий, подобрали, метнули сами, удачно проткнув одного из разбойников.

– Вперед, вперед! – Яндыз бежал первым. – Не дайте им удрать! Я хочу развесить татей на городской стене!

Однако новгородцы уже запрыгивали в седла брошенных во дворах и вдоль улицы лошадей, истошными воплями посылали их в галоп, пытаясь уйти от меча возмездия. Дружинники тоже стали расхватывать скакунов, бросаясь в погоню.

– Коня мне!!! – крикнул царевич. – Да чтобы вас болотные ифриты сожрали, дайте мне коня!

Но в азарте погони никто не обращал на воеводу внимания. Чингисиду пришлось самому ловить отвязавшуюся от плетня пегую кобылу и подниматься в седло.

Он огляделся: разбойники, теснясь на дороге, темной массой удирали в сторону Твери. Со стороны Москвы на плотницкую слободу накатывала закованная в железо конница, многие сотни, охватывая вражеское убежище справа и слева, заливая улицы конским фырканьем и шелестом кольчужной стали. Кое-где мелькали опоздавшие с бегством новгородцы: с трудом ковыляющие раненые, оставшиеся без коней воины, оглушенные в схватке бойцы, еще не понимающие, что случилось. Но никакой опасности они уже не представляли. Слобода была вычищена, осталось настигнуть и покарать трусов, не способных на честную, открытую битву.

– Вперед! – послал кобылу с места в карьер Яндыз. – Гони их, руби, топчи!!! Ур-р-р-рагх!