Читать книгу "Спасти род Романовых: Первокурсник - Дмитрий Лим"

жаль.

Прошло несколько минут тишины, которые потребовались ему, чтобы осознать мои слова, и он, с красными от слез глазами, выпалил:

-— Я никогда тебе этого не забуду. — он отвернулся, встал, коротко кивнул президенту, и ушел в сторону леса, где его ждала деревянная рама перехода.

Я в гордом одиночестве сидел у трупа жуткого существа, гадая про себя: «Это было угрозой?»

В то же время, грот.

-— Ты хоть представляешь, -— голос милорда эхом отражался по стенам пещеры, заставляя горбуна визгливо пятиться назад, подальше от хозяина, -— Что теперь начнется?

-— Г… Господин…

Фигура в черном плаще подняла руку, которая показалась из тканей, и со всей силы выдала оплеуху подчиненному.

Двухметровый полет. Удар спиной о стену, заставил горбуна пасть на колени и жалобно заскулить.

-— Я не знал… Не знал…

-— Как ты мог его отпустить? Ты хоть представляешь, кто пришел в город, при котором числится это место?

В этот раз, не было оплеухи. Серая нога, с заостренными когтями на шестипалой ступне, ударила горбуна в бок.

-— Виктор, этот… Этот… — он захлебывался от гнева, и наконец, распахнул мантию на груди, показывая горбуну что-то немыслимое.

-— Этот шрам, он, он от него? — проскулил тот.

-— Да!

-— А вы уверены, что это именно он?

Вопрос очень не понравился демону. Три удар ногой, и горбун тихонько поскуливал в углу, утирая слезы.

-— Его присутствие я чувствую даже здесь. И он — чувствует меня.

В душе, Асмодей, понимал, что для Виктора — вопрос чести встретится с ним и наконец, добить. Но в этот раз, он стал сильнее, и в это раз — не даст себе навредить жалкому человечишке. Теперь — он — высший граф. В его бесстрашном сердце — силы тысячи душ, и он — тринадцатый зодиак.

Эпизод 24

Три дня лазарета, и меня выпустили в люди. Встречали с улыбками, гордились мной, но и были те, кто смотрел в мою сторону с лютой ненавистью — друзья Александра.

Историю с демоном академия, замять не смогла, и на некоторое время у нас появились гости — военный магический патруль. Он шерстил всю территорию академии и Васильевского острова.

«Занятия» с Маргаритой пришлось отложить на неопределенное дело, и как бы она жалобно ни поскуливала, прижимаясь к моей обнаженной груди в последнюю ночь в палате, я был неумолим.

-— Нет и еще раз — нет.

Не сказать, что она сильно обиделась, все же, сама все прекрасно понимала, но трусики одевала с остервенением, обещая незабываемые уроки в будущем, когда все уляжется. Ведь, мы так и не пришли к тому, чтобы хоть что-о практиковать в моей второй силе.

Фамильяр — не в счет.

Блуждая по коридору второго этажа, проветривая голову после очередного подвального урока по алхимии, я завис у окна.

Некогда ярко-оранжевые деревья, такая же земля, была усыпана белоснежной подушкой снега, который хлопьями падал с неба.

В голове был абсолютный восторг, и я, бегом, вывалился на улицу, где с таким же восхищением в небо пялились некоторые одногруппники.

В таком погодном явлении для меня, было что-то особенное. Я чувствовал успокоение, дзен, если его так можно было назвать, и холодной, влажной от снега мордой, ловил снежинки.

-— Ты всегда так реагируешь на позднюю осень? — раздался голос Елизаветы Петровны рядом со мной.

Я машинально обернулся, ничего не сказал, и вновь уставился в небо.

-— Я тоже снег люблю, хоть он и обещает в ближайшее время — холодрыгу, простывшее горло, и вечно мокрую обувь, -— зачем-то сказала она.

А мне нечего было ответить. Да, я видел снег. Я видел снежные пустыни, я был в пурге, но не здесь, а там — далеко. Где буря — ломала здания, сносила корабли, где температура была в десятки раз ниже, что аж трескались скафандры… Где…

«Нечего вспоминать прошлое», -— промелькнуло в моей голове, -— «Я не вернусь туда. Отныне — мой дом здесь».

На душе стало теплее, заботы и мысли прошедших дней — угасали на фоне снежных хлопьев, но как в любом голографическом фильме, всегда найдется моральный урод, который все это похерит.

Этим самым уродом оказался Виктор Рус, который, как мне показалось, до последнего не мог поверить в то, что я, будучи первокурсником, смог удержать преобразование фамильяра в клинок.

Собственно говоря, с этого момента началась моя тяжелая, недельная тренировка.

* * *

-— Сука, да держись ты…

На седьмой день моего фактического — постоянного пребывания на цокольном этаже в помещении дуэлянтов, я, наконец, смог трансформировать быка. Только вот, это не был клинок, это было похоже на обвисший детородный орган, чем на полноценное оружие.

Марго, которая последние два дня, как уехала комиссия военных магов, не отлипавшая от меня, искренне старалась поддержать.

Только из всех реальных способов поддержки, у нее был выбрал именно один — оголять свои самые интересные места, с подтекстом: «получится — получишь».

Наивная дурочка, думающая, что этим самым делом — приворотила меня. Нет уж, я подобного за свою жизнь — насмотрелся. Но дабы не обижать моего потенциального учителя, который, между прочим, так еще ничему меня толковому не научил, я не стал.

Запах некроманта — она сбивает, удовольствие получаем оба.

Только вот…

-— Да твою же мать, -— психанул я, пиная со всей мощи манекен для тренировки рубящих ударов, -— Сука!

Бык, который «выпал» из руки, как ни в чем не бывало, стоял у ног, выждал мое выплескивание агрессии, и потерся рогами о живот.

-— Да не про тебя я… — я ласково почесал ему голову, и сел на деревянный пол, -— Хоть убей, я не пойму, что я делаю не так?

Маргарита, тихонько присела рядом, закрыв мою ладонь своей рукой, и прошептала на ухо:

-— У тебя все получится! Правда, получится!

Ну, и в своей манере, положила руку себе на грудь.

-— Еще чуть-чуть, и это, -— она обвела руками свои формы, -— Будет ласкать твой…

Я недослушал. Покачал головой, медленно встал, скрестил руки на груди, и закрыл глаза.

С того самого вечера, когда Беззубик преобразовался без выхода в «мир» в клинок, прошло много времени, но я помнил эти ощущения, помнил свое желание и свои мысли как будто — это было вчера. Но, у меня все равно не получалось проделать тоже самое с золотым, огненным быком.

-— Позор, -—