Читать книгу "Путь чести - Даниил Сергеевич Калинин"

встав к бойницам по правой стороне «острожка».

Вперед также покатили фальконеты и пушкари — у них свои «орудийные люки» в стене… Сам же я, поднявшись на небольшой помост и лишь немного высунув голову наружу, наблюдаю за тем, как последние дети боярские подгоняют плетьми итак отчаянно скачущих коней, спеша уйти от врага. И как «зазевавшихся» служивых, чьи кони оказались не столь проворны или охромели на бегу, срубают на ходу разгоряченные погоней тушинцы…

Выждав еще пару секунд (и вскинув один из собственных колесцовых пистолей, ловя на мушку раскрасневшегося литвина, ловко крутящего окровавленную саблю на скаку), я мягко потянул спусковую скобу указательным пальцем — и одновременно с тем закричал во всю мощь глотки:

— Пали!!!

…Грохнуло знатно! Вся правая сторона блокгауза окуталась густым пороховым дымом — а впереди раздались отчаянные вопли раненых людей и животных, жуткий, протяжный визг покалеченных… Свою лепту добавили и фальконеты, для разнообразия пальнувшие во врага картечью!

А всего пяток секунд спустя со второго блокгауза «поприветствовала» воров слитном залпом еще одна полусотня моих стрельцов. Последние действуют под началом бывшего «временного» командира сотни, автоматически ставшего «замом» по моему возвращению. «Зам», опытный воин, ветеран сотни — и к слову, один из старых приятелей «Орла», — командует служивыми уверенно и толково. Все-таки Матвей Истомин попал в ряды стрельцов еще до Добрыничей…

Как я и условился с ратниками, вторые, третьи и четвертые номера меняют друг друга и стреляют без команд — потому все последующие залпы вышли, быть может, и не такими дружными, как хотелось бы. Но одновременно с тем стрельцы отстрелялись быстрее, чем если бы палили только по моим командам! Огонь служивые вели уже вслепую, «по направлению» (то есть чуть склонив пищали из бойниц к дороге) — благо, что высоты возвышающегося над местностью блокгауза, окруженного, к тому же рвом, достаточно, чтобы практически исключить потери от «дружественного огня». И мало того, когда уже отстрелялась вся полусотня, по врагу вновь открыли фронтальный картечный огонь оба орудия — пушкари перезарядили фальконеты на удивление быстро! Похоже, цыганского вида голова свое дело знает на отлично — от того и спесь, ибо слишком себя уважает…

Когда пороховой дым, наконец, рассеялся, то моему взгляду предстала жутковатая картина перебитых людей и животных, устлавших все пространство между блокгаузами своими изувеченными телами. Аж замутило от увиденного… Но по всей видимости, до пикинеров не доскакало ни одного вора! По крайней мере, у едва-едва сплотивших свои ряды ратников вражеских тел не видать.

Зато справа и слева от нас все еще гремят орудия, посылающие во врага артиллерийские гранаты! Да стрельцы добивают по неосторожно приблизившимся к укреплениям тушинцам последние залпы … Литовцы и черкасы уже показали спину, развернув лошадей в сторону от позиций московской рати князя Скопина-Шуйского — и в это же время за спинами пикинеров вновь заиграли горны наших кавалеристов!

С жадностью осушив едва ли не половину фляжки студеной водицы, я с сожалением оторвался от горлышка: горнисты вновь заиграли атаку! И понимая, что уцелевшие рейтары, коих пока все еще больше полутора сотен (слава Богу, включая и моих ближников Тапани да Джока, а также сотника Ушакова), не успели перезарядить даже половины своих пистолей, я все же отрывисто воскликнул:

— Вперед, братцы! Ляхи бегут, самое время ударить! Самопалы на беглецов не тратьте — рубите в спины, пока не озлятся и не развернуться! А вот тогда уже палите в упор, чтобы вновь оторваться, и вновь подвести воров под залпы стрельцов и пушкарей!

— Да-а-а-а!!!

Только что озвученный план Михаила Васильевича на бой пришелся служивым по душе — хоть и совершенно не имеет изюминки. Провоцировать врага атаками кавалерии, каждый раз вытягивая его на себя и подставляя под артиллерийский и плотный ружейный огонь? Серьезно — и это все?!

Под Тверью князь хотя бы порадовал ночной атакой, а под Калязином — удачным маневром всадников, приведшим к истреблению передового отряда воров…

Впрочем, и наш противник, Ян Петр, ничего гениального не смог продемонстрировать под Калязином — хотя в той битве у него имелись под рукой профессиональные германские ландскнехты, а вот «крестьянская армия» Скопина-Шуйского была сформирована на живую нитку. Теперь же у врага не осталось пехотного «ядра» наемников, в то время как наши новобранцы неплохо подучились. Да и «корпус» Делагарди вернулся в строй… Н-да — похоже, что Сапега совсем не блещет полководческими талантами. Или же не имеет возможности оперативно управлять разношерстной, разнокалиберной армией, где с одной стороны дикая вольница воров и черкасов, а с другой панский гонор и спесь.

Более того, возможно, что имеют место быть оба обстоятельства. Но, так или иначе, Сапега — это вам не победитель шведов Ходкевич, и даже не решительный Жолкевский, железной рукой способный заставить гусар выполнять отданные им приказы!

…Все это проносится в голове, пока заметно уставший Хунд (ну еще бы, столько скакать взад-вперед!) несет меня сквозь ряды пикинеров — и по полностью заваленной трупами людей и животных площадке между блокгаузами, занятыми шведскими мушкетерами. Впрочем, у преследовавших нас тушинцев кони не свежее… Жаль только, вперед вырвались не гусары, чьи жеребцы хороши лишь на коротком разгоне, а панцирная литовская кавалерия и черкасы.

Но с теми и на сабельках схватиться полегче будет!

…Первым я настигаю запорожца (или косящего под казака чубатого разбойника) на заморенной тощей кобыле. Враг успевает лишь только обернуться в мою сторону — в то время, как моя сабля уже устремилась к его шее!

Подставить под нее собственный клинок враг не успел…

Вторым мне достался литовец в «пансырной» броне; последний не только успел заметить настигающего его «московита», но еще и пальнуть в меня из пистоля! Хорошо хоть, целил он именно в меня, а не Хунда — так что, заметив ствол вражеского самопала в вытянувшейся в мою сторону руке, я тут же распластался на холке верного жеребца…

Пуля вжикнула довольно высоко над головой. Очевидно, мой противник не сумел толком прицелиться на скаку — и вряд ли бы попал, даже если бы я преследовал его с гордо выпрямленной спиной… Спустя какое-то время расстояние между нами существенно сократилось — хоть сам я почуял, что Хунд скачет уже на пределе сил. Но ведь мой противник об этом не знал! И решив подороже продать свою жизнь, он развернув практически обессилившего жеребца, рванул мне навстречу с гортанным вскриком!

«Пятигорец» что ли?!

Уж больно лихо крутанул саблей над головой…

Сильно вымотанный прошлой рубкой — и беря во внимание все сильнее ноющее запястья