Читать книгу "Девушка с пробегом - Джина Шэй"

И все-таки, молчал, но ел. Я редко ловила себя на том, что умиляюсь видом мужчины, который ест, ну, это же обычный процесс, чего на него любоваться? А тут стою и понимаю — совершенно точно засмотрелась… Невозможно отвести глаза.

— Мам, я наелась, — дзинькает об тарелку вилка Лисы, и сама дочь моя вскакивает из-за стола.

— Чаю?

— Не, — Лисица болтает головой и вприпрыжку несется в “свои покои”.

— Ты не гуляла вечером с собакой, она уже сдурела, наверное, от скуки.

Лисица недовольно фырчит, ну-да, контактик с подружками точно уютнее вечерней улицы, но все-таки не так давно она стало собаковладелицей, чтобы уже устать следить за своим движимым имуществом.

Когда в квартире становится тише, и моя тревога ко мне подступает ближе. Все, на что меня хватает — перелить из турки кофе во френч-пресс и, притиснув кофейную гущу ко дну, налить кофе в две чашки. Мне — со сливками и без сахара, Давиду — черный, но с двумя кубиками.

Он ловит меня у стола, тянет к себе на колени, заставляя сердце в моей груди восторженно подскочить. Но я рано радуюсь, это совершенно ничем не продолжается, Огудалов просто держит меня на своих коленях, рассматривая меня так пристально, будто увидел впервые.

Плохой знак. Лучше бы сразу полез целоваться, стало бы ясно, что он отошел.

— Ты злишься? — тихо спрашиваю я, а он ужасно красноречиво молчит. Ох, ну конечно. С одной стороны — мне эгоистично жаль, что “понять и простить” он не может во мгновение ока. С другой — я бы вряд ли поняла, если бы он мне спустил мои обвинения быстро.

Но вот оно — здравствуй, то, по чему я точно не скучала — пальчики начинают дрожать. А уж когда я касаюсь щеки Давида — трепет становится все более очевидным.

Господи, боже, Надя, когда ты так успела? Это все — оно ведь не за сегодня всколыхнулось, вот только точно могу сказать — после двадцати пяти я увлекалась далеко не так глубоко, и для этого мне точно требовалось больше, чем две недели.

Где я успела проскочить столько остановок между “запасть на красивого мальчика на выставке” и “дрожать как малолетка, боясь обидеть это чудовище еще сильнее”.

И ох, как же просто было, когда эти отношения имели статус “только ради секса”. Сколько всего можно было не брать в расчет… Хотя он увлекся мной именно такой, не особенно трепещущей над его чувствами. И все-таки. Когда не цепляешься за “серьезность” отношений — единственная боль, что тебе светит — это разрыв. И из-за него вроде как не переживаешь, потому что все понимали сразу, на что шли. А вот только зацепись сердцем за любовника, и начнешь как та Русалочка — оставлять после себя кровавые следы на всяком остром моменте.

Давид накрывает мою ладонь своей, только крепче прижимая к своей щетинистой скуле. И меня накрывает теплом. Жарким таким.

— Ну, не нервничай, — ворчит Давид, недовольно хмуря брови, — было бы из-за чего.

Как будто мне не из-за чего. Была бы не так виновата — откусила бы ухо этому балбесу.

Он меня не целует. Так нельзя поступать со мной, если ты, конечно, милосердный боженька, но божественная квалификация моего Аполлона явно курсы по милосердию не включала.

Все, что он себе позволяет — это уткнуться лбом в мое плечо и подышать мне в зону декольте. Ну, в левую её сторону. И даже носом не ткнулся.

Фуру бумажных платочков мне, срочно, у меня тут начинается кризис среднего возраста, “я некраси-и-ивая” и вот это вот все.

— Ты в душ со мной пойдешь? — мурлычу из последних сил, пропуская сквозь пальцев мягкий шелк кудрей моего божества.

— Знаешь, я лучше позже, — он вроде говорит это мирно, но суть все-таки в словах.

Нет, одной фурой тут точно не обойдешься, давайте две.

Нет, не готова я слышать что-то вроде “Давай останемся друзьями” как вежливый вариант “Знаешь, я понял — ты меня достала”. И даже, если заранее принять вискаря — все равно не буду готова.

Ну что ж, назвался груздем — полезай в душ, тем более, что он мне реально сейчас нужен. По крайней мере под тугими водными струями теплой воды меня чуть-чуть подотпустило. Но все-таки лучше было бы, если б мне составили компанию.

Ну… Сам дурак, что теперь ему придется ждать, пока я досушу волосы. Если он, конечно, заинтересован. После моего выноса мозга — будет понятно, если он не будет.

Когда я выхожу из душа — по прихожей уже носится с демоничным скулежом Лилит, надышавшаяся свежего воздуха и наобщавшаяся со всеми кустами и фонарными столбами нашего и двух соседних дворов. Я прихватываю собаченцию под пузо, переношу её в корзинку для сна, в комнате Лисы, смотрю в темные глазенки и сообщаю: “Ты спишь тут”.

Лилит на меня смотрит, в её глазах я уже читаю коварный замысел, но вопреки этому грозно хмурю брови и улыбаюсь во все зубы — кажется именно так собаки производят впечатление.

Нет, ну конечно же, именно в этот момент в комнату заглядывает Давид.

Можете себе представить картину — я, белый банный халат, тюрбан из полотенца на голове и перекошенная в оскале физиономия. Спасибо, хоть я не догадалась намазать на морду лица какую-нибудь масочку с черной глиной, а то вместо того, чтобы поржать, словил бы мой Аполлон кондратий от перепуга.

А нет, увидел, поржал и шагнул мимо — в нашу с ним спальню. Или все-таки в его спальню, которую я самым наглым оккупаторским образом занимаю?

Я деморализующе смотрю на Лилит еще секунд десять, чтобы она сразу поняла, что непослушание ничем хорошим не закончится. Лилит мило тявкает и переворачивается на спинку, подставляя брюшко. То-то же.

Впрочем — ну я же знаю, она обязательно найдется утром на одеяле в ногах у Лисы. Потому что назвали псину демоническим именем? Не жалуйтесь. Я эти шуточки судьбы знаю прекрасно. Не бывает такого, что ты назовешь кошку Мегерой, и она после этого не обдерет тебе все туфли.

Спасибо, блин, если Лилит продолжит спать в ногах Лисицы. Лисе дай волю — она со своей псицей целоваться будет и сама её в нос лизнет. И где эти породистые и гордые псы, что подолгу привыкают к новым хозяевам и по нескольку недель держатся на расстоянии? Впрочем ладно, я все равно в этом доме самая главная сучка, и у меня есть волшебный тапок для всяких непослушных щенячьих нахалок.

— Спокойной ночи, радость моя, — шепчу я, чмокая Лису в затылок. Она и вправду выглядит сонной и уже переоделась в пижаму. Где бы это записать, моя дочь устала настолько, что в пятницу ложится раньше десяти. Хорошая штука волейбол. Интересно, есть по нему недалеко от нашего дома секции?

— Мам, а вы с Дэйвом поженитесь? — вдруг спрашивает Лисица, выписывая мне тут же минус сто баллов к боевому духу.

Ой, сомневаюсь я, что у нас все так далеко зайдет. Это какими же аргументами мне надо тащить этого мальчика в ЗАГС? После всех-то моих подвигов… Разве что связать, напоить, и подкупить регистраторов, но у меня столько денег нет…