Читать книгу "Пуля без комментариев - Геннадий Сорокин"

– Товарищ следователь, – запротестовал адвокат, – никакого убийства Сергей Владимирович не совершал. Его подозревают в причинении тяжкого вреда здоровью, повлекшего смерть потерпевшего, а не в убийстве.

– В этом есть какая-то разница? – спросил Козодоев.

– Конечно! – ответил Воронов и улыбнулся. – За обычное убийство максимальное наказание – десять лет, а по статье сто восьмой части второй – двенадцать.

– Это правда? – спросил у адвоката Сергей.

– К сожалению, да, – неохотно ответил Шнайдер. – Коллизия законодательства, нонсенс!

– Какой нонсенс? – Козодоев занервничал. – Вам что, без разницы, по какой статье меня обвиняют?

– Успокойтесь, Сергей Владимирович, – миролюбиво проговорил следователь. – В силу совершения вами преступления в несовершеннолетнем возрасте большой разницы между статьями нет. Если я говорю «убийство», то вовсе не хочу обвинить вас в совершении преступления, предусмотренного сто третьей статьей УК РСФСР. Просто это слово короче. Его и удобнее выговаривать, чем «причинение тяжких телесных повреждений, повлекших смерть потерпевшего». Итак, что вы можете пояснить по поводу подозрений, возникших в отношении вас?

– Понятия не имею, о чем вы говорите. Никакого Бурлакова я не знал и десять лет назад никого не убивал.

– Давайте немного переформулируем ваш ответ, – заявил адвокат. – Последние слова надо записать так: «И никогда никого не убивал». Я прав, Сергей Владимирович?

Козодоев безразлично махнул рукой. Дескать, как хотите, так и записывайте.

Следователь заполнил первые строки протокола допроса, достал сигареты, закурил и с интересом посмотрел на Козодоева.

Сергей вдохнул табачный дым и нестерпимо захотел курить.

– Сигареты не найдется? – спросил он у Воронова.

– По понятиям у следака западло курево спрашивать, – серьезным тоном ответил Воронов. – Роберт Евгеньевич вас угостит.

– При чем здесь понятия? – удивился Сергей. – Я что, зэк, что ли? Ладно, черт с ним. Дайте закурить! – обратился он к адвокату.

– Я не курю, – недовольно сказал Шнайдер. – А ваш отец сигарет вам не передал.

– Чего-чего? – начал заводиться Козодоев. – Мой отец сигареты зажилил?

– Спокойнее! – сказал следователь.

– Черт с ним, – со злостью продолжил Сергей. – Отец про сигареты забыл. Откуда ему знать, что у меня все курево при задержании отобрали? Но вы-то адвокат, должны предусмотреть это. Вам было лень у ближайшего ларька остановиться и купить мне пачку самых дешевых сигарет?

– Я не знал, что вы курите.

– Ах так? – Козодоев привстал с табуретки. – Что вы вообще про меня знаете?

– Спокойно! – Воронов хлопнул ладонью по столу.

Он в полной мере насладился тем неудобным положением, в которое поставил Шнайдера.

– Закуривайте. – Виктор достал из кармана пиджака пачку «Астры», положил на стол перед арестантом.

Сергей брезгливо, двумя пальцами вытащил сигарету, прикурил, попробовал пододвинуть к себе алюминиевую тарелку-пепельницу, но не смог. Она была прикреплена к крышке стола.

– Вы курите «Родопи», а мне «Астру» предлагаете? – выпустив дым в потолок, с издевкой спросил Сергей.

– Могу забрать. – Воронов протянул руку к пачке, но дотронуться до нее не успел.

Козодоев мгновенно забрал сигареты, но тут же понял, что глупо выглядит, и вернул «Астру» на место.

– Продолжим допрос, – сказал Воронов. – При осмотре квартиры Бурлакова был обнаружен отпечаток пальца, принадлежащий вам, Сергей Владимирович. Как можно объяснить его появление в квартире человека, которого вы никогда не знали?

– В гости приходил, – не задумываясь, ответил за Козодоева адвокат.

– Не пойдет! По делу об убийстве Бурлакова допрошены десятки свидетелей, и ни один из них не дал показаний о том, что Сергей Владимирович был знаком с потерпевшим.

– Товарищ следователь, мало ли кто что говорит.

Назвав Воронова «товарищем», адвокат хотел уколоть его, подчеркнуть, что он при советской власти не работал и должного опыта не имеет. Но тут Шнайдер ошибался. Следователем Воронов стал в последние дни августа 1991 года, когда обращение «товарищ» было еще общепринятым.

Воронов не отреагировал на этот мелочный укол. Он продолжил задавать вопросы, на которые отвечал адвокат.

Козодоеву скоро надоело быть статистом на собственном допросе.

– Может, мне отсюда выйти? – с вызовом спросил он.

– Не советую, – отвлекся от диспута с защитником Воронов. – Здесь по коридорам бродит огромная овчарка. Она загрызет тебя.

– Почему именно меня? – не понял Сергей. – А как же вы сюда попали? Почему собака на вас не набросилась?

– От нас волей пахнет, а от тебя – камерой, – пояснил Виктор. – Овчарка надрессирована бросаться на всех, от кого исходит специфический запах. К тому же галстук! – Следователь показал рукой на свою грудь и продолжил: – Немецкие овчарки – исключительно умные животные, – продолжил он. – Перед тем как наброситься на жертву, они смотрят, как человек одет. Если в форме, значит, свой. Если у незнакомца есть галстук, то он с воли.

Козодоев машинально дотронулся до шеи. Галстука, в котором он приехал на работу, там не было. Его забрали после задержания, при личном досмотре.

«Так вот почему следователь и адвокат при полном параде, – догадался Сергей. – Все дело в собаке, а не в приличиях».

– Давайте поговорим о сроках, – сказал Шнайдер. – Преступление, в совершении которого подозревается мой клиент, было совершено десять лет назад, двадцать девятого ноября. В тот момент Сергей Владимирович был несовершеннолетним. Срок давности для него истекает через десять лет, то есть двадцать девятого ноября этого года. До конца у нас осталось двадцать шесть дней. Так стоит ли огород городить, если через три недели мой клиент все равно будет на свободе?

– А до конца срока мне сидеть, что ли? – возмутился Сергей.

– Почему бы нет? – заявил следователь. – Завтра предъявим обвинение, послезавтра утречком – к прокурору, на санкцию и в СИЗО.

– Вы уверены в том, что прокурор не поднимет вас на смех? – с ехидцей спросил адвокат. – С такими-то обстоятельствами дела и на санкцию?

– Если прокурор откажется арестовать вашего клиента, то завтра все газеты области выйдут с заголовками, кричащими о коррупции в прокуратуре. Кому вы будете объяснять, что у Козодоева срок давности в ноябре заканчивается? Разве эти юридические тонкости интересны читателям и редакторам? Журналистам нужны сногсшибательные новости. Представляю статейку в газете: «На месте убийства обнаружен отпечаток пальца, но прокурор закрыл на это глаза. Сколько ему заплатил отец кровавого маньяка?»

– С чего это я маньяком-то стал? – возмутился Сергей.