Читать книгу "Академия «Алмазное сердце» - Константин Фрес"

Корнелия, истерично взвизгнув, замахнулась на магистра, тот перехватил ее руку, крепко стиснул тонкое запястье, яростно глядя в ее зеленые глаза.

— Не смей, — прорычал он злобно, — никогда не смей поднимать на меня руки, Корнелия Златовласка!

— Я глаза тебе выцарапаю, — шипела, словно разъяренная кошка, женщина, извиваясь от боли. Все ее чувства — ревность, кокетство, игривость, — враз сползли с нее и, перемешавшись, трансформировались в уродливую ненависть, до дрожи, до скрежета зубовного, до пены изо рта. Корнелия скулила от невозможности уязвить Аргента, сучила ногами, изгибалась пополам, словно в животе ее дикие спазмы рождали чудовищную боль, и Аргент, удерживая женщину за руку, с неприятной усмешкой наблюдал, как ее корежит и ломает от скопившегося в ней яда.

Недрогнувшей рукой он сорвал со своего плаща ограненную пластинку черного роскошного алмаза и уверенно провел на гладком лбу Корнелии черту — от линии волос до переносицы. Послышался скрежет, словно камень чертил крошащуюся линию на стекле, и Уна ахнула, увидев, как эта черта превращается в уродливую трещину, наливающуюся чернотой. По персиково-нежной коже, как тонкие нити, протянулись тотчас новые трещины, и Корнелия вскрикнула, ухватившись за щеку, которая с тонким, еле уловимым звуком покрывалась сетью трещинок, словно скорлупа яйца. Дрожащими руками она нащупала в складках платья зеркальце, поднесла его к лицу — и завопила во всю глотку, глядя, как ее лицо, крошась как разбитая фарфоровая маска, спадает, рассыпается, и из-под него — прекрасного и молодого, — проступают прежние, уродливые и старые черты.

— Что, не удастся блеснуть на сегодняшнем празднике? — едко поинтересовался Аргент, и Корнелия, с воплем запустив в него зеркальцем, которое теперь отражало только ее уродство, бросилась вон, воя и рыдая.

Совершенно автоматически Уна подняла оброненное зеркальце, которое каким-то чудом не разбилось. Эта сцена между бывшими возлюбленными — горячая, полная ярости и взаимной ненависти, — произвела на девушку тяжкое впечатление, она чувствовала себя неловко, так, словно в чем-то была виновата перед убежавшей в слезах Корнелией. Поэтому хотелось как-то исправить сложившуюся ситуацию, заглушить гложущее ее чувство вины. Наверное, стоило догнать Корнелию и вернуть ей ее вещь?

— Даже не думай об этом, — строго велел Аргент, глядя, как девушка нерешительно вертит в руках зеркальце с изящной рукой, в серебряной оправе, с выложенной меленькими рубинами розой на тыльной стороне. — Это старая ведьма наговорит тебе еще не таких гадостей, а ты поверишь — она умеет быть убедительна, — и натворишь дел. Эта старая змея живет лишь затем, чтобы отравлять своим присутствием мир. Не жалей ее, и беда минует тебя стороной. Ну, идем? Самое время тебе получить свою Золотую Кочергу.

* * *

Вручение Ордена Золотой Кочерги прошло в очень торжественной обстановке и Уна, краснея от смущения, в сотый раз оглядывала зал, заполненный придворными, чтобы убедиться, что никто не смеется над ней. Но придворные были серьезны; на многих лицах даже выписалась неподдельная зависть, когда Демьен с бархатной подушечки взял орденскую звезду, усыпанную капельками ярко вспыхивающих прозрачных камней, — и приколол ее к платью Уны.

— За верную службу Алому Принцу, — торжественно проговорил он. — Эта звезда будет оберегать тебя так, как ты оберегала меня.

И он хитро подмигнул, разрушая всю торжественность момента.

Корнелии видно не было; в этом Уна убедилась, в который раз осматривая лица собравшихся придворных. А вот Аргент стоял в первых рядах; рассматривая его, Уна вдруг с замиранием сердца поняла, что он невероятно, необычно красив. Это открылось девушке лишь сейчас, когда она привыкла к блестящему великолепию его брони и больше не обращала на нее внимание. У Уны дух захватило, когда она глянула на ректора словно другим глазами. Такого благородного и тонкого лица еще поискать, синие яркие глаза словно проникали своим взглядом в ее душу, а сам Аргент был статнее и выше многих присутствующих.

«И он мой! — в восторге подумала Уна, наспех убирая со лба волосы. — Темный и прекрасный маг, самый красивый, самый могущественный, самый таинственный!»

Тайком она глянула в зеркальце Корнелии, чтобы убедиться, что с ее прической все в порядке, и едва не вскрикнула от неожиданности. Зеркальце показывало вовсе не то, на что рассчитывала Уна. С изумлением она увидела, как в зеркале отражается ее рука с зажатым в ней черным камнем, стащенным у Аргента, и орденская звезда, причудливо превращающаяся в тонкий меч с золотой рукоятью и светлым, остро отточенным лезвием.

«Ах, так вот что за орден подарил нам Демьен! — ликуя, подумала Уна. — Надо сказать ему, что его маленькая тайна разгадана. То-то он будет ломать голову, как я умудрилась раскусит его так быстро!»

Зеркало — бессовестная ябеда, — показывало не отражение человека, а то, что скрыто от посторонних взглядов. Тайком направив зеркало на Дерека, она увидела его карман, оттопырившийся под тяжестью обсидиановых пластинок с техноброни Аргента… и еще кое-что, отчего у Уны даже уши запылали от стыда.

Аргент в зеркале отразился как совсем молодой человек с застенчивой прекрасной улыбкой. С сожалением Уна рассматривала мягкие черты его красивого лица, еще не огрубевшие, без печати страданий, разочарований и боли. Таким она его не знала никогда, и никогда уж не увидит.

«Как жаль, что ему пришлось пройти через все это и перестать смотреть на мир так доверчиво, такими ясными и чистыми глазами, — подумала Уна. — Но раз зеркало это показывает… наверное… где-то в глубине души он таким остался? Какая интересная вещица… Пожалуй, Корнелии я ее возвращать не стану!»

Меж тем распорядитель объявил о начале бала, и Аргент неспешно прошел к Уна, смущенно оправляющей на груди звезду, врученную Демьеном.

— Позволите вас пригласить? — церемонно произнес он, чуть поклонившись. От изящества, грации, с которыми магистр Аргент двигался, у Уны даже сердце замерло, ее тонкие пальчики скользнули в его ладонь, и Уна, гордо задрав нос, прошла с Аргентом на середину зала.

Все взгляды были устремлены на нее! Все смотрели, и Уна чувствовала, как причудливо перемешивается зависть и восхищение в сердцах людей. Наверное, каждая дама желала бы сейчас оказаться на ее месте — тем более, что Аргент, оказывается, превосходно танцевал, двигаясь мягко и плавно. В его глазах, обращенных к ней, Уна читала лишь нежность и восхищение, и когда он привлекал ее к себе, прижимая к своей груди, она даже дышать переставала, млея от счастья.

Бальный шум внезапно сплелся с каким-то иным, грубым и яростным. У входа в зал, где толпились те придворные, кому пары не нашлось, возникла какая-то возня, и Уна, вынырнув из своих радужных грез, услышала визгливый знакомый голос.

— Пусть вернет! — кричала Корнелия. — Она украла мою вещь!

Руки Аргента, обнимающие девушку в танце, соскользнули с плеч Уны, плащ с шелестом распахнулся, когда мужчина обернулся на шум, и Уна с сильно бьющимся сердцем отступила от него, пытаясь затеряться в толпе зевак.