Читать книгу "Адвокат-невидимка - Наталья Борохова"

Работник горкома распахнул объятия, готовый обнять молодого человека, как собственного сына.

– Ну, конечно! – сказал он с широкой улыбкой. – Конечно, вы сделаете выводы, и я вам абсолютно верю. Что не натворишь по молодости, а? – Он подмигнул и рассмеялся. – Ладно, давай ступай! Кстати, за ордерочком-то забеги на будущей неделе.

– Я… Да, спасибо, – выдавил из себя Лещинский и бросился за дверь.

Позже, когда он анализировал ситуацию, сидя на скамейке в парке, ему в голову решительно не могла прийти какая-то другая мысль, ставящая под сомнение правильность принятого им решения.

Странно, но жена его радости не разделила.

– Тебя пытались купить! – вскричала она, потрясенная его рассказом. – Ты ведь это понял? Скажи, понял?

Лещинский упрямо покачал головой.

– Квартиру заслужил не я, а мои родители-передовики. Ты же знаешь, они до сих пор живут в бараке, а я, как последний жиголо, должен искать прибежище в твоем доме.

– Но ведь получение квартиры было поставлено под условие твоего «правильного» поведения в суде, – напомнила она.

– Ты слишком категорична, – поморщился Лещинский, впервые замечая, что, волнуясь, жена теряет все свое обаяние. – Я, наконец, понял, что заблуждался, и полон решимости исправить ошибку.

– Но ты же утверждал, что Клавдия невиновна? – поразилась Ольга, хватаясь за голову.

– Утверждал, – охотно согласился Лещинский. – Ну и что с того? Я слушал только ее, игнорируя другие доказательства. Одноклассники наперебой твердят, что за руль села именно Клавдия. И знаешь, что я сегодня узнал? Ты не поверишь, у нее отец – шофер!

– Ну и что с того? – удивилась жена. – Какое это имеет значение?

– А то, что она тоже умела водить автомобиль, – торжествующе заметил Лещинский. – Это в корне меняет дело, ты не находишь?

– Но завгар Семенов сказал тебе правду! – не унималась Ольга. – За руль влезла именно Алиса. Клавдия тут ни при чем!

– Этот Семенов – просто завистливый неудачник! – отрезал Владимир. – Он просто мстит отцу Алисы. Боже мой, у кого я хотел пойти на поводу!

– Хоть имя Господа не упоминай всуе! – отрезвила его жена. – Ты, как Иуда, а твоя квартира – это тридцать сребреников, за которые ты закладываешь сейчас свою душу.

– К чему эти высокие слова! – сморщился Лещинский. – Ты что, забыла, в каком государстве живешь? У нас вместо Бога партия, и я собираюсь выполнить ее завет! Так, я не понял, ты со мной?

– Нет! – ответила Ольга. – Нет! Нет! Я не смогу жить в квартире, построенной на слезах этой девчонки. Поверь мне, Володя, не будет нам там счастья.

– Ну, довольно, – махнул он рукой. – Ты вольна поступать, как захочешь. У нас свободная страна, и я тебя притеснять не собираюсь. Ты можешь и передумать. У тебя еще есть время.

Но прошедшая неделя Ольгу не отрезвила. После того, как огласили приговор и Клавдии присудили десять лет, Палех наотрез отказалась встречаться с мужем. Его родители, получившие ключи от новенькой двухкомнатной квартиры, долго не переживали.

– Ничего, найдешь себе другую, более сговорчивую, – ворчали они, любуясь прекрасным видом на парк. – Подумаешь, какая цаца! Изменили ей всего разок, а она уж готова чемоданами кидаться!

Конечно, Лещинский знал, что никакой измены не было, но не пытался разуверить родителей в версии, придуманной бывшей женой. Да и вряд ли они, простые люди, прожившие всю свою жизнь в бараке, где нужду справляют в общем коридоре в ведро, могли бы осудить собственного сына. Как было все на этом треклятом дне рождения, все равно уже никто не вспомнит. Да и обвинительный приговор был подписан вовсе не Лещинским, а судьей советского суда, который, как тогда было известно, ошибок не допускает.

Глава 29

– Прошло время, и я стала более уступчивой и мягкой, чем была в годы своей молодости, – рассказывала Ольга, теребя руками салфетку. – Иногда в мою голову закрадывалась крамольная мысль: правильно ли я поступила тогда, отвергнув своего мужа? Ведь я любила его. Мы так и не нашли своего счастья в семейной жизни: ни я, ни он. Разумеется, у него были женщины, много женщин. Но ни с одной из них, я верю, он не был так безумно счастлив, как со мной.

– Вы считаете, что поступили опрометчиво? – спросила Лиза.

– Не спешите, моя милая, обвинять меня в лицемерии, – усмехнулась Палех. – Просто вся наша жизнь – компромисс. Вот я тогда не пошла на уступку и теперь пожинаю плоды своего одиночества. Хотя и сейчас не знаю, могли ли мы быть счастливы после всего того, что с нами произошло. Может, верно говорят: что ни делается – все к лучшему. На этом и остановимся. Пусть прошлое само хоронит своих мертвецов.

– Но зачем вы мне об этом рассказываете? – спросила Елизавета. – Вы держали это в себе столько лет, а теперь выливаете душу перед практически незнакомым для вас человеком. Боюсь, я уже не смогу применить эти сведения в нашем деле. Кроме того, нет никакой надежды говорить о том, что события тех далеких дней и сегодняшнее обвинение Лещинского как-то связаны.

– Все в этом мире связано, – сказала Палех, печально улыбаясь. – Теперь я думаю, что Бог намеренно наказал Володю за тот ужасный грех, который он совершил несколько лет тому назад. Он отправил невиновного человека в тюрьму, а теперь и сам, будучи невиновным, предстал перед судом и будет отвечать за преступление, которое не совершал.

– Наказания без вины не бывает? – задала себе вопрос Елизавета. – Теперь великий Лещинский ответит не за убийство Гуляевой, а за жизнь той самой девушки, которую он некогда бездумно сломал. Кстати, как ее звали? Я забыла имя.

– Клавдия. Ее звали Клавдия, – тихо ответила женщина. – Но разве это имеет сейчас какое-то значение?

– Присяжные вынесли вердикт? – спросил председательствующий.

– Да, ваша честь, – ответил старшина.

– Позвольте взглянуть.

Судья взял в руки переданный ему лист и пробежал глазами по строчкам. Лицо его осталось бесстрастным.

– Можете огласить решение, – сказал он.

Старшина выпрямился.

– Мы признаем подсудимого виновным и не заслуживающим снисхождения, – сказал он. По рядам пробежал оживленный гул.

У Дубровской перед глазами заплясали черные точки: они вспыхивали и гасли, пронизывая собой воздух. Было невыносимо душно от всех этих людей, от всех этих лиц, с жадным любопытством взирающих сейчас на скамью подсудимых. Интересно, как поведет себя адвокат, не умеющий проигрывать? Но тут из странной безмолвной тишины, сплошным туманом окутавшей Елизавету, вдруг раздался громкий возглас.

– Что вы наделали? Он же невиновен!

Дубровская не сразу поняла, что этот отчаянный вопль принадлежит ей. Шах и мат – их неудачная партия, наконец, подошла к концу.