Читать книгу "Все арестованы! - Галина Черная"

— Очень верно, — припомнив свои студенческие деньки и бумажные кульки, наполненные жаренным до угольков картофелем, ностальгически облизнулся я.

— Самое трогательное, — глядя в экран сотового, продолжала Эльвира, — что уже через сто пятьдесят лет гильдия кулинаров Парижска добилась, чтобы этого варёного гота возвели в ранг святых, и до сих пор тридцать седьмого февраля празднуется День святого Гот-Фри Бормута. Чёрточка постепенно стёрлась. Так вот Готфри Бормуцкий был назван в его честь.

— Получается, что мы имеем дело с настоящим потомком святого?

— Похоже, так. И главное, ни в коей мере не с преступником, — церемонно чокнулась со мной Эльвира. — Ирджи, прошу тебя, ты же знаешь традиции. Никого не арестовывают в Хмеллоуин! Повторить?

Да ладно, я по его наглому лицу видел, что это чисто научный тип, никак не связанный с уголовщиной. И всё-таки, всё-таки, всё-таки…

Мы хорошо посидели, поболтали ещё о том о сём, я проводил её до дома и лёг спать. Заснул практически мгновенно, сказалась праздничная усталость с избытком впечатлений.

Утро началось буднично: пиво, завтрак, пиво. Пьяные прохожие на улицах уже не радовали. Чмунк на работу не явился, сказавшись больным, и я его понимаю. Краснокожему выпускнику Гавгарда совершенно не улыбалось второй день подряд напиваться в хлам.

Флевретти старательно пытался приготовить коктейль из томатного сока и прокисшего пива, но, судя по его непрекращающемуся иканию, результат был всё ещё неудобоварительным. Шеф пришёл на работу только к двенадцати дня, почему-то злой и необщительный. Видимо, опять поругался с супругой из-за тёщи.

Сводка происшедшего за ночь подтверждала скучную статистику пьяных дебошей, семейных драк, хождения по улице в голом виде, двух разбитых витрин, угнанного с автостоянки детского самоката, похищения и вознесения на крышу пятиэтажного дома асфальтового катка и ровным счётом ничего интересного.

Всё интересное началось только после обеда, когда в участок неожиданно заявился автор книги «С граблями за Граалем» собственной персоной.

— Милостивые государи, — без экивоков ворвался он в кабинет шефа, когда мы с комиссаром разливали четвёртый литр. — Я рад сообщить вам, что нахожусь на пороге гениального открытия, тесно связанного с судьбами мира и историей Мокрых Псов. Мне удалось связать планы горных разработок окрестностей вашего города с древними легендами. И теперь моё имя будет прославлено навеки. А все прочие лауреаты Гнобелевской премии от зависти пусть утопятся в своих же унитазах!

— Ваше здоровье! — гостеприимно кивнул Базиликус. — А что, собственно, хочет от нас будущий лауреат Гнобелевской премии?

— Мне нужен представитель законопорядка, готовый спуститься со мной в шахту, дабы официально засвидетельствовать моё открытие. Полагаю, это будете вы, милостивый государь.

— Я? — удивился комиссар. — Нет-нет, мне ещё нужно выпить три литра пива, а в четыре часа жена поставит фаршированных лягушек в духовку, и если я не прослежу за ними всеми (за женой, за лягушками, за духовкой), то опять останусь без ужина. А постоянные пельмени вредны моей фигуре.

— О да, этот вечный русский пельменный фастфуд, — без всякой тени сочувствия поморщился доктор. — Но, милостивый государь, ваше имя могло бы стать наравне с такими помощниками великих учёных, как собака Павлова, лошадь Пржевальского и яблоко Ньютона.

— Нет-нет, это слишком великая честь. Но ради прогресса науки я дам вам своего лучшего сотрудника. Даже двух. Брадзинский!

Я встал и вытянулся по стойке «смирно».

— Флевретти!

В ответ из коридора раздался мирный храп и тихое причмокивание губами.

— Что ж, — развёл руками шеф. — Вам достался один лучший сотрудник. Сержант, на остаток дня вы поступаете в распоряжение… как вас там?

— Доктор Готфри Бормуцкий, и скоро это имя будет знать каждый школьник! Что ж, сержант, вы понадобитесь мне сегодня в восемь вечера. Потрудитесь не опоздать и быть хотя бы относительно трезвым. Я буду ждать вас на вокзале, милостивый государь.

Кто бы знал, как он уже достал этим старомодным обращением. Доктор развернулся на выход, но комиссар остановил его, словно вспомнив о чём-то важном:

— А вы уже получили разрешение муниципалитета на проведение чего-то там в шахтах? Большинство из них находится в аварийном состоянии.

— Разумеется, милостивый государь, как я мог забыть. — На стол перед шефом лёг официальный бланк подтверждения полномочий доктора Бормуцкого, подписанный в характерной для нашего мэра манере — оттиск пятачка, перемазанного чернилами, и две-три невнятные закорючки под ним.

Шеф покосился на меня и неуверенно кивнул. Разумеется, раз я — единственный, кто устойчив к алкоголю, мне и идти.

Удовлетворённый учёный удалился из участка, не попрощавшись. А мы с комиссаром в принципе ещё очень неплохо провели часа два, допивая пиво, закусывая колбасками и рисуя фломастером усы спящему Флевретти.

И всё-таки чувство смутного беспокойства не оставляло меня. Что задумал этот тип? Какое «научное» открытие можно совершить в старой шахте? Тем более что у меня с самого первого дела о маньяке святой воды сложилось очень негативное отношение к этим туннелям, ямам и переходам.

Однако до встречи на вокзале было ещё часа четыре, и единственной, кто мог бы мне помочь, оставалась, увы, всё та же Эльвира. «Увы» — это, разумеется, не в том плане, что мне не хотелось её видеть или я устал от того, что она вечно лезет со своими журналистскими расследованиями в наши служебные дела, нет. Просто в тот раз в шахтах я чуть было не потерял её навеки, в любой момент она могла погибнуть ужасной смертью. И как теперь звонить ей, предлагая очередную экскурсию в эти тёмные дыры, да ещё под руководством полусумасшедшего чудака? Честно говоря, я бы назвал его полным психом, но нам не разрешено ставить диагнозы, мы полиция, а не врачи.

Выйдя из участка, я пару раз глубоко втянул ноздрями холодный воздух и набрал телефон Эльвиры.

— Привет, милая, как ты?

— Чудесно, — радостно откликнулась она. — Мы с тобой чуток перебрали вчера, но голова уже не болит.

— Надеюсь, ты очень занята сегодня?

— Вроде нет, а что?

— Ну, тут такие дела, — замялся я. — С одной стороны, мне бы не хотелось тебя вовлекать. А с другой… Может быть, тебе надо помогать купать братьев или готовить с мамой пирог?

— В Хмеллоуин чертенят не купают, — напомнила Эльвира. — Толку никакого, они перемажутся грязью в следующую же минуту. Как засохнет, сама отпадёт. А мама спит. И уж поверь, после выпитого ею количества она не проснётся раньше завтрашнего дня. Куда идём?

— Э-э, ну в таком случае тебе не с кем будет оставить малышей, — попытался выкрутиться я.

— То есть это на всю ночь? — призадумалась Эльвира. — Ерунда, оставлю у соседей. В прошлом году они так спихнули нам своих на два дня. Мы поплатились капитальным ремонтом. Теперь их очередь.