Читать книгу "Враги народа - Александр Тамоников"

Заместитель наркома земледелия Белобородько принял меня как родного. Похлопал по плечу. Усадил напротив себя на дубовый стул с высокой неудобной спинкой. Поднял трубку и велел секретарше:

– Анастасия Евгеньевна, ко мне полчаса никого не пускать.

Хряпнули мы с ним по наперстку коньяка по нашей старой традиции. Затянули неторопливый и в целом ни о чем разговор.

– Тут с Панариным встречался, – я поставил опустевшую серебряную рюмку на стол. – Он сейчас в Наркомате торговли.

– Вижусь с ним периодически, – кивнул с ироничной усмешкой Белобородько.

– Забронзовел слегка. Очень важный… А Куличков ничего так, доступен людям, хоть и высоко забрался.

– Я давно понял, что карьера сама по себе не значит ничего, – мягко улыбнулся Белобородько. – А значит только, кто ты есть в основе своей и насколько способен двигать дело. Чем выше карьера, тем больше возможностей. А все эти спецпайки, служебные машины и дачи, подчиненные, ловящие на лету твои умные мысли – это мишура. Мы созданы для борьбы, а не для карьеры ради карьеры и бытовых радостей. Мы с вами, Ермолай Платонович, такая особая порода.

– Насчет вас согласен. А про себя бы не сказал. Я обычный, может, даже совсем недалекий служака.

– Недооцениваете себя. У нас с вами есть определенный масштаб личности и профессионализма. А значит, должен быть соответствующий масштаб задач. Вот вы сейчас чем конкретно занимаетесь?

– Секретарствую потихоньку. Входящие и исходящие документы в аппарате НКВД. Скромненько, конечно. Но после того, что пришлось пережить, очень способствует восстановлению душевного равновесия.

– Перебираете бумажки, значит. А ведь это преступление – не реализовывать себя.

– Так судьба распорядилась.

– Судьба – материя тонкая… Кстати, о работе я и хотел переговорить с вами.

– Весь внимание.

– Я, скорее всего, последние недели здесь дорабатываю. Возникла некоторая перспектива.

– На повышение?

– Сглазить боюсь. Однако есть мнение назначить меня Председателем комиссии советского контроля при Совнаркоме. Партия считает, что справлюсь. Ну а мне ожидания партии не оправдать – это лучше пулю в лоб.

– Весьма рад за вас.

– Я уже продумываю грядущие кадровые расстановки. И мне очень пригодился бы человек вашего плана. Вашего опыта, принципиальности и въедливости.

– Я же в кадрах НКВД.

– Это все решаемо. Сперва дело, а потом формализм, – он выжидательно посмотрел на меня.

– Принципиальных возражений не имею. Но будет вечер – будет пища. И тогда будем обсуждать конкретику.

– Разумно, – кивнул он.

Мы еще перекинулись легкими фразами и ничего не значащими воспоминаниями. Опрокинули еще по наперстку коньяка. Отведенные полчаса на встречу заканчивались, и я засобирался.

– Так что заходите снова, – напоследок сказал Белобородько. – И обсудим наше дальнейшее сотрудничество.

– Обязательно, – я поднялся и окинул еще раз быстрым взглядом кабинет.

На секунду взор остановился на фигурке бронзовой танцовщицы, украшающей чернильный прибор. Ее изогнутую изящную руку обвивала серебряная цепочка с замысловатой ювелирной брошью. Красивая вещь, хотя не думаю, что дорогая. Обычное серебро. И почти обычная безделушка…

Мы распрощались душевно. И я вышел из кабинета. Спустился вниз. И направился в сторону метро.

Интересно, не додумаются мне подвесить хвост? Сейчас проверим.

Я нырнул вниз, на станцию метро «Комсомольская». Сделал пересадку. Проверился пару раз. Наш лучший в мире метрополитен имени Кагановича – прекрасное место для того, чтобы обнаружить или сбросить хвост.

Вроде никого за мной. Однако перестраховка никогда не мешала.

М-да, визит меня озадачил, и это мягко сказано. Итак, вскоре Белобородько станет председателем Контрольной комиссии. Это будет номер. Агент «Картеля» Бай получит доступ ко всей информации о советской промышленности. И как приятное дополнение – безграничные возможности административно-организационного вредительства. И, зная его ум и изворотливость, можно быть уверенным, что представившиеся возможности он использует на все сто процентов.

Почему я уверился в том, что Бай – это Белобородько? И не обманываю ли сам себя? Да нисколько. Попадание в точку. И хватило ровным счетом одного взгляда, чтобы понять это.

Я отлично помнил первый разговор по душам с Великопольским. Он рассказал, что в Польше перед переходом границы ему дали с собой для некоего Бая небольшую безделушку. Похоже для того это было что-то сентиментальное и важное. Или напоминание о том слабом месте, за которое его держат партнеры за рубежом. При этом Великопольский, обладая прекрасной зрительной памятью, нарисовал замысловатый и очень тонкий узор этой финтифлюшки. Подобных я в жизни не видел… Пока не рассмотрел его в броши, которую держала в бронзовых руках танцовщица на чернильном приборе.

Все же каков гусь! Так искренне демонстрировать доброжелательность и одновременно подсылать убийц. На работу он меня зовет, надо же!.. А боялся он все же меня сильно.

И правильно боялся. Не он один может играть в такие лицедейские игры. Я ведь тоже артист народных театров.

И я бесповоротно решил – Баю в таком кресле не быть. Костьми лягу, а не пущу его туда. Как? Да есть одна идея…

Глава 9

Террористическое звено Шахтера я оставил на свободе. Зачем оно мне сдалось? А что, штука в хозяйстве полезная. Перед своими хозяевами убийцы чисты. Что не выполнили задание – так понятно, вон, чекисты положили почти всю организацию. При попытке выйти на цель люди Шахтера по не зависящим от них обстоятельствам не смогли ликвидировать объект.

Для отвода глаз мы организовали целый спектакль. При попытке приблизиться к объекту ликвидации убийцы обнаружили, что его скрытно прикрывает вооруженная охрана. Этот факт вполне укладывался в подсунутую нами «Картелю» версию о предательстве Нормировщика. Тот не знал ничего о дислокации группы, зато готовил для нее списки жертв. Вот около одной из целей якобы и была организована засада.

А потом поступил приказ «отбой». Так что звено не засвечено, в делах не участвовало.

Были у меня мысли, как с помощью Шахтера еще поиграть с «Картелем», потрепанным, но вполне живым. У подполья, думаю, осталось не так много квалифицированных убийц, так что основные приказы на ликвидацию пойдут этому звену. И мы будем в курсе, кого хочет убрать враг. И сможем вовремя принять соответствующие меры.

Плужников дал согласие – пускай пока живут. Эх, если бы знали мои руководители, для чего мне пригодятся эти белогвардейские убийцы…

Пересеклись мы на явке на Ярославке. Шахтер был задумчив. Остатки оптимизма у него улетучились.