Читать книгу "Открытие. Новейшие достижения в иммунотерапии для борьбы с новообразованиями и другими серьезными заболеваниями - Чарльз Грабер"

К четырнадцатому веку слово иммунитет стало означать особую власть Бога над болезнями, с помощью которой он мог избавлять от них людей. (Эта и последующая информация позаимствована из обзорной статьи Антуанетты Штеттлер History of Concepts of Infection and Defense в журнале Gesnerus, процитированной Силверстейном в History of Immunology.) «Equibus Dei gratia ego immunis evasi», – писал Колле, имея в виду свое спасение от эпидемии чумы.

Чума и другие эпидемии были частыми гостьями в древнем мире. Чума, поразившая Афины в 430 г. до н. э., убила почти 25 процентов населения города. Историк Фукидид описал происходившее в городе, отметив среди прочего, что те афиняне, которые заболели и выздоровели, лучше всего ухаживали за умирающими: «Они знали, что это такое, на собственном опыте, и теперь не боялись за себя, ибо один и тот же человек не заболевал дважды – по крайней мере, смертельно», – писал он. Явление, которое, сам того не подозревая, описал Фукидид, называется приобретенным иммунитетом.

Подобные наблюдения периодически повторялись во время пандемий; например, через тысячу лет историк Прокопий описал другую эпидемию, которая получила по имени византийского императора название «Юстинианова чума»: «Ни острова, ни пещеры, ни горной вершины, если там обитали люди, она не оставила в покое. Если она и пропускала какую-либо страну, не коснувшись ее жителей или коснувшись их слегка, с течением времени она вновь возвращалась туда; тех жителей, которых она прежде жестоко поразила, она больше не трогала» (Прокопий Кесарийский, «Война с персами», книга вторая, цитируется в переводе А.А. Чекаловой [М: «Наука», 1993]).

В качестве народной медицинской практики прививки имели долгую историю, но научного объяснения у них не было. Мавры и фульбе из в основном мусульманских регионов Западной Африки, лежавших между Сенегалом и Гамбией, прокалывали ножом легкие коровы, умершей от плевропневмонии, а затем надрезали этим ножом шкуры здоровых коров. Это, по сути, была прививка, знакомившая иммунные системы здоровых коров с бычьей пневмонией. От чего зависел успех – от конкретного ножа, конкретного человека, делавшего надрез, заклинаний, произносившихся в процессе, или формы надрезов – неизвестно; происхождение практики, впервые отмеченной в западных научных журналах в 1885 году (например, в Compus Rendus de l'Acadёmie des Sciences), как указывалось там, «пропало во тьме истории».

Как писал Силверстейн, внимательный наблюдатель «не мог не заметить, что зачастую те, кому повезло пережить болезнь один раз, были «исключены» из списка жертв, если она возвращалась снова». То было то же самое явление, которое позже в более научных терминах описал Дженнер, которому приписывают великий эксперимент, результатом которого стала вакцина от оспы и «искусственно» приобретенный иммунитет.

В 1714 году два греко-итальянских физика сообщили о некоторых подобных прививочных ритуалах для людей в Королевском обществе Лондона, которое тогда служило своеобразным стражем ворот в «официальный мир» западной медицины. Прививки были именно от оспы.

Первая известная эпидемия этой болезни дальше на западе случилась в Аравии, в VI веке:

В 570 году абиссинская (эфиопская) армия с боевыми слонами, под командованием христианского фанатика Абрахи Ашрама выдвинулась из Йемена (тогда оккупированного абиссинцами) и напала на Мекку (ныне в Саудовской Аравии), чтобы уничтожить располагавшуюся в том городе Каабу. Кааба была священным местом для арабов, которые тогда были язычниками и держали в ней своих идолов. По мусульманским преданиям, эту святыню построил Авраам, отец Исаака и Измаила, от которых произошли соответственно евреи и арабы. Как говорится в Коране, священной книге мусульман, Бог направил стаи птиц, забросавших наступающую армию камнями, которые вызывали язвы и пустулы, и эти язвы распространились среди войск подобно чуме. Абиссинская армия серьезно пострадала, а Абраха умер от болезни, и таким образом Кааба была спасена от разрушения. 570 год, в котором родился Мухаммад, пророк ислама, жители Мекки назвали годом слона. Историки медицины считают, что этой болезнью была эпидемия оспы, которую абиссинские войска занесли в Аравию из Африки (A.M. Behbehani, «The Smallpox Story: Life and Death of an Old Disease», Microbiological Reviews, 1983, 47:455–509).

Описания оспы есть в самых древних индийских, египетских и китайских медицинских трактатах. Фараон Рамзес V, похоже, умер в 1157 г. до н. э. именно от этой болезни. Бехбехани ссылается на переводы арабских медицинских книг на латынь, выполненные Константином Африканским (1020–1087), как на источник названия «variola»; саму болезнь описал в 910 году выдающийся исламский врач ар-Рази. В течение многих веков болезнь считалась безобидной, но где-то в десятом веке появился более вирулентный штамм, который в последующие века принесли из Святой Земли в Европу крестоносцы. К XVI веку она на работорговых кораблях добралась до Вест-Индии, а оттуда – в Центральную Америку и Мексику, где истребила население и, по крайней мере, отчасти помогла Эрнану Кортесу завоевать могучую империю ацтеков, имея лишь пятьсот человек войска и двадцать три пушки. После него болезнь продолжала свирепствовать, убив более трех миллионов человек, а сам Кортес перебрался на Кубу, неся болезнь за собой. Через пять лет она перебралась через перешеек в Перу, где убила множество инков и уничтожила целые племена в Амазонии.

К этому времени она перебралась через Ла-Манш в Великобританию, и в 1562 году оспой заболела королева Елизавета I. Правительница пережила болезнь, но «на память» от нее осталась лысина и изуродованное лицо. К семнадцатому веку эпидемии оспы стали регулярными и смертоносными. По некоторым оценкам, в то время от нее в Европе ежегодно умирали четыреста тысяч человек, и она же становилась причиной примерно трети всех случаев слепоты. Городские центры особенно сильно страдали от заразных заболеваний, а переполненные улицы стремительно растущего Лондона стали настоящим рассадником.

В серии писем Эмануэле Тимони, врач, работавший с королевским посольством в Константинополе, вместе с коллегой Якобом Пиларини сообщил уважаемому научному учреждению о народной практике, известной как «покупка оспы»; люди прививались от оспы, собирая жесткие корочки, сформировавшиеся на гнойных пустулах тех, кто заболел, но не умер от болезни, или, по словам авторов, перенес «благосклонную» форму оспы. Затем эти корочки вставляли прямо в надрезы на коже тем, кто еще не болел оспой. Эта практика была неизвестна лондонскому обществу, но, как увидели Тимони и Пиларини, она была широко распространена в восточной столице, Константинополе.

Британский хирург в Турции описывал, что эта процедура выполняется старыми женщинами: они «делали надрезы на кистях, ногах и лбу пациента, вкладывали в каждый надрез свежую благоприятную оспенную корочку и держали их там в течение восьмидесяти дней, и после этого времени пациент получал надежную защиту. У него развивалась легкая форма заболевания, затем он выздоравливал и получал иммунитет».

На самом деле эта практика была давно известна в деревенских общинах Западной Европы, Ближнего Востока, Северной и Западной Африки, и Азии, где, как подозревают исследователи, эта практика и берет свое начало. В Китае ее описывал врач Вань Цюань в трактате 1549 года «Тайные методы лечения сыпей». В этой книге народный обычай был переработан в более элегантную процедуру; оспенные корочки истолчались в порошок и вдувались в нос пациенту через специальную серебряную трубочку (мальчикам делали прививку через левую ноздрю, девочкам – через правую). Прививка была далека до идеала и иногда превращалась в искусственное инфицирование. Применение живого вируса оспы убивало до 2 процентов пациентов и превращало остальных во временно заразных носителей. Тем не менее это считалось более благоприятным исходом, чем двадцати-тридцатипроцент-ная смертность от самой болезни.