Читать книгу "Три церкви - Ованес Азнаурян"

Добрые начинания первого районного председателя заглохли на следующий же день после вступления в должность второго. Все важнейшие объекты Веревунка – магазины, бензоколонки и прочее и прочее перешли в руки родственников жены второго районного председателя; ими же были куплены все земли с фруктовыми садами вокруг городка. Единственная же гостиница в Веревунке досталась шурину председателя. Шурина этого звали Нельсон (в народе же его называли Шаш[43] Нельсон, по причине выбитого еще в детстве глаза). Как ни странно, этот Шаш Нельсон оказался превосходным хозяином гостиницы и снискал уважение даже среди сограждан. Когда второго районного председателя убили летом 1998 года, Шаш Нельсон дал крупную взятку новому районному председателю – третьему по счету – и остался хозяином гостиницы «Веревунк». Тут нужно добавить, что о смерти своего родственника, мужа своей сестры, Шаш Нельсон не очень-то и горевал, как, впрочем, и все в Веревунке…

Во время выборов 1999 года в Национальное собрание вместо председателя района – как и подразумевалось – третьим депутатом от Веревунка стал хозяин одноименной гостиницы – Шаш Нельсон. Районный председатель в последний момент отдал свои голоса в пользу Нельсона, потому что тот пригрозил сообщить избирательной комиссии, что председатель – взяточник.

Тем самым в Национальном собрании 99-го года созыва Шаш Нельсон из Веревунка и Размик Азатян из Дзорка оказались сидящими рядом. Ирония судьбы заключалась в том, что племянница первого и сын второго в скором времени поженились. Но брак их длился недолго. Молодые вскоре поняли, что у них несовместимость «по всем параметрам». Детей не было, и развод прошел более или менее легко. Племянница депутата Нельсона осталась жить в Ереване, а сын депутата Размика вернулся в родной Дзорк, где и стал работать какой-то важной шишкой в мэрии.

Племянницу Шаш Нельсона и бывшую невестку Размика Азатяна звали Белла, и теперь, в январе 2015 года, она очень и очень сердилась:

– Разве непонятно было с самого начала, что он ребенок?! Великовозрастный ребенок! И что он всегда таковым останется, никогда не повзрослеет! Ты с ним была почти год! Разве тебе не ясно все стало уже через неделю? Просто тебе тогда показалось, что он гений. Ох уж эти гении! Ты его сочинила! И как же больно сейчас осознавать, что он зауряден! Правда? Самый заурядный в мире репортер! Заурядный трус!

Эти слова Ванды, самой близкой, самой закадычной подруги Беллы, звенели у нее в ушах и с противной навязчивостью прокручивались в голове снова и снова, как будто кто-то ставил диск на один и тот же «трэк» (раньше бы сказали – «пластинку заело»).

В Ереване стояла весенняя погода, хоть зима перевалила еще только за середину. Белла дошла до Оперы, перешла на другую сторону улицы и через небольшой сквер, где стоит памятник Комитасу, вышла к Консерватории. Она открыла тяжелую дверь и очутилась в полумраке, в мертвой, пыльной прохладе вестибюля. Никто не видел, как она входила в Консерваторию. Никто не мог бы сказать, что ей понадобилось там. Или кто… Машину свою – желтый «Мини-Купер» – она оставила в одном из дворов на улице Туманяна, за одной из забегаловок национальной сети питания «Карас».

Белла злилась. Она злилась уже три дня – в первую очередь на себя: за то, что злится. «Разве непонятно было с самого начала, что он ребенок?!» Выходка ее «гения» с эсэмэской ее доконала. У нее даже в висках застучало, когда она получила эсэмэс следующего содержания:

«Дорогие друзья! Завтра у меня день рождения! На самом деле мой день рождения именно завтра, а не в марте! В метрике – ошибка. Буду рад, если вы меня поздравите с новым днем рождения завтра!»

Белла решила, что с нее хватит. Не хотелось верить, но приходилось: дурацкую эсэмэску написал сорокалетний мужчина. Уже почти сорокаоднолетний! «Невероятно! – думала Белла. – Разве это нормально?!» И она прожила с ним почти год!

Встретившись с кем нужно в консерватории, Белла Азатян (после развода она не поменяла фамилию обратно на девичью) отправилась выпить капучино в «Ретро». Ей очень хотелось в «Ван Гог» или в «Модильяни», но она боялась столкнуться там с ним. Его она как раз и не хотела видеть. Ведь именно он был причиной того, что она сердилась. И хоть уже третий день у нее не было секса и это начинало ее нервировать, все равно она не хотела с ним встречаться. А ведь вначале ей казалось – задохнется без него.

Белла была высокая («длинная»), тонкая, с узкими бедрами, острыми коленками и всегда ходила на высоких каблуках-шпильках. Природная бледность лица и хрупкость рук делали ее невесомой, утонченной и какой-то неземной, нездешней. Вместе с тем, часто руководствуясь в своем поведении рядом внутренних законов и принципов, делавших ее отчасти «вещью в себе», Белла не теряла чувства реальности и, в общем-то, довольно твердо стояла на этой земле своими тоненькими ножками – да еще и на шпильках. Могла быть колкой, иногда даже резкой и почти всегда требовательной. Требовательность ее несколько ослабла, когда у нее появился Аристакес. Так его звали. Репортер журнала «Ереван. Вчера. Сегодня. Завтра». Поначалу она не увидела в нем ничего, к чему можно было применить свою требовательность. Но так было до поры до времени. Постепенно, как это бывает, «несносные» качества Аристакеса проявлялись все больше, но Белла до последнего старалась их не замечать. Однако три дня назад Аристакес послал всем своим контактам ту идиотскую эсэмэску, и Белла взорвалась. Она написала ему в ответ: «Да пошел ты!» – а потом он позвонил ей… Но она его послала снова, теперь уже устно.

В кафе «Ретро» было много народа, но она нашла свободный столик в нише. Официантка, принявшая заказ, вскоре вернулась с чашкой капучино и неожиданно спросила:

– Простите, вы у нас часто бываете, это не вы оставили здесь большую толстую тетрадь? Кажется, дневник. Она толстая, как книга.

– Нет, – улыбнулась Белла. – Никогда не писала дневников.

– Посмотрите, – не унималась официантка, – может, все же вы ее забыли? – и достала с полки книгу, сшитую из нескольких общих тетрадей.

Взглянув на титульный лист, Белла опешила, узнав почерк.

– Нет, это не мой дневник… Но не разрешите ли мне почитать его? Это очень интересно!

– Конечно, не уносите только, пожалуйста. Мы три дня уже всех спрашиваем. Может, хозяин еще объявится…

Положив немного сахару в свой капучино, помешав осторожно, Белла начала читать:

(Это все же потрясающе, найти среди старых бумаг дневник, который ты вел чуть ли не двадцать лет назад. Чувство странное, даже порой неприятное, но волнующее. И разве я хочу сейчас волноваться? Я, который решил почувствовать себя мертвым. Ведь известно: не поднимай эту волну воспоминаний в себе. Она похожа на воду, которая заполняет легкие и душит.

Зачем я пришел в «Ретро»? Зачем читаю свой дневник? Запись 2015 года).

1996 г.

Миры периодически рушатся. Периодически рождаются и исчезают галактики, звезды. Периодически рушится жизнь. Разве мир в очередной раз не пошел к чертям?