Читать книгу "Вынужденный брак - Татьяна Герцик"

Возможно, у нее сложилось предвзятое мнение о мужчинах в целом, но она боялась слишком близких отношений. Хотелось отодвинуться, снова создать вокруг себя личное пространство, в которое никто бы не посмел вторгаться.

Почувствовавший перемену в ее настроении Николай не то чтобы разозлился или забеспокоился, нет, он остался совершенно спокоен. Он считал, что ей нужно дать время привыкнуть к новому положению, только и всего.

Естественно, женщина, к тому же беременная, не может в одночасье поменять свою жизнь, и его обязанность, как здравомыслящего мужчины, ей в этом помочь.

Позавтракав, они отправились забирать остальные вещи Натальи Владимировны. Медлительно шатаясь по своей квартире, она никак не могла решить, что ей понадобится, а что нет. Николай Иванович, иронично поглядывая на нее, разрешил сомнения просто – скидал все вещи в привезенные бумажные мешки, купленные им по дороге.

Наполнив их, выяснил, что вещей осталось еще столько же. Унес мешки в машину и поехал домой, оставив Наталью Владимировну связывать книги.

Поначалу она этим и занялась, но, упаковав три пачки, уселась на диван и призадумалась. В голове вместо обычно довольно сообразительных мозгов на этот раз оказалась плотная вата, отказывающаяся что-либо соображать. Она потрясла головой – бесполезно.

Жизнь изменилась так резко и так кардинально, что она отказывалась в это верить. Она даже не знала, как относится к человеку, в одночасье сделавшего себя ее мужем.

Когда через полчаса обратно вернулся Николай с пустыми мешками, у нее было приготовлено всего четыре пачки. Пожав плечами, он, не связывая, покидал книги в мешки и снова поехал домой. Таких рейсов ему пришлось сделать пять.

Наталья Владимировна с грустью посмотрела на опустошенную квартиру. Ее было жаль, как друга. Она получила от школы эту неказистую квартирку еще в те времена, когда матери-одиночки считались неполноценными женщинами. И мыкаться бы ей с дочерью по общежитиям всю свою жизнь, если бы после совместного ходатайства учителей ее школы ей не дали квартиру.

Она стояла посредине этой столь дорогой ей комнаты и отчаянно жалела, что уезжает отсюда. Николай Иванович обнадеживающе обхватил ее за плечи.

– Ну-ну! Всё к лучшему! Теперь и ты сможешь помочь кому-нибудь из подруг или сослуживцев. Пусти сюда жить какую-нибудь милую девушку или молодую семью. Пусть платят за коммунальные услуги и за квартирой следят. За аренду, я думаю, денег брать не стоит?

Она быстро покивала головой, стараясь сдержать набегающие на глаза слезы. Мысль поселить сюда кого-нибудь из коллег показалась ей очень отрадной.

Она вспомнила о Даше, тоже учительнице младших классов, недавно разошедшейся с мужем и оставшейся без жилья с маленьким ребенком на руках: они с мужем снимали комнату, но сейчас, оставшись одна, она себе этого позволить не могла: стоимость комнаты была больше ее зарплаты.

Почувствовав себя почти счастливой оттого, что может помочь такой милой девочке, Наталья снова обрела равновесие духа. Но ненадолго. На обратном пути Николай Иванович притормозил возле районного ЗАГСа и, несмотря на ее возражения, вытянул из машины.

Зайдя внутрь просторного помещения, в котором шла церемония регистрации очередного брака, тихонько спросил у стоявшего у входа дежурного специалиста, можно ли подать заявления о регистрации и сколько времени ждать.

Узнав, что ожидать нужно по закону месяц, отправился к заведующей, волоча за собой сопротивляющуюся Наталью, как вполне законную добычу. У нее в голове мелькнула паническая мысль: если он попросит ускорить регистрацию из-за интересного положения невесты, то она его попросту убьет на месте!

Зайдя в строго обставленный кабинет, Николай Иванович скромно поздоровался и попросил:

– Нельзя ли нам зарегистрироваться поскорее? Понимаете, мы отправляемся в зарубежное турне, а во многих отелях косо смотрят на свободные отношения, особенно в восточных странах. Неудобно, вы же понимаете.

Заведующая несколько удивилась. Ей хотелось спросить, а о чем они думали раньше, но она не решилась. Если бы это были безалаберные юнцы, она бы не преминула им на это указать. Но перед ней стояла зрелая, солидная пара, причем женщина, явно недовольная принуждением, с возмущением посматривала на спутника, но именно это и решило вопрос в пользу Николая Ивановича.

– Хорошо, пишите заявление и приходите в пятницу на следующей неделе, время узнаете у дежурного специалиста.

Выйдя из здания, Наталья Владимировна сердито обратилась к жениху:

– И для чего было выставляться на посмешище? Эта девица у входа на меня так смотрела!

Николай Иванович, радужное настроение которого невозможно было поколебать подобной мелочью, философски ответил:

– Просто мы ей очень понравились.

Раздосадованная невеста быстро прошла к машине, раздумывая, всегда ли теперь будет так – ее слова будут звучать не взвешенно и уверенно, а капризно, как из уст балованной девчонки, и им, естественно, никто не будет придавать нужного значения?

О грядущем бракосочетании необходимо было сообщить дочери, иначе было бы просто неприлично. Наталья Владимировна промаялась до четверга, и лишь в обед, сообразив, что Саше придется отпрашиваться на работе, решилась позвонить. Разговор был до неприличия краток:

– Саша, ты не могла бы завтра к двум часам подойти к Ленинскому ЗАГСу? Понимаешь, мы с Николаем Ивановичем решили зарегистрироваться. – Не ожидая реакции онемевшей дочери, быстренько закончила: – Приходи, мы будем очень рады! – И положила трубку, тяжко отдуваясь, будто пробежав полноценную марафонскую дистанцию.

Сообщать такую новость коллегам не стала – не хотелось поздравлений и каверзных расспросов. Потом и сами всё узнают.

На следующий день в полвторого они стояли в ЗАГСе, ожидая своей очереди у дверей небольшого зала. Рядом с брачующимися стояла принарядившаяся Саша с цветами в руках. Вид у нее был несколько обалдевший, впрочем, невеста была ей под стать.

Хотя на Наталье Владимировне был очень симпатичный и явно дорогой костюм из тонкого джерси цвета утреннего весеннего неба, который очень подходил к ее глазам, делая их еще ярче, выражение лица у нее было как после хорошей пирушки, когда не особо понимаешь, что творится вокруг.

Зато жених просто светился от удовольствия. Евгений Георгиевич, обряженный в строгий черный костюм, вполне соответствующий исполняемой им сегодня роли шафера, насмешливо покосился на друга и прошептал, наклонившись к самому уху, чтобы не слышали дамы:

– Что, история повторяется?

Тот, недовольно хмыкнув, возразил:

– А что, разве цель и в этот раз у нас была одна? А как же Лариса?

Евгений Георгиевич хмуро усмехнулся и принял вид торжественный и строгий, как и подобает добронравному свидетелю.

Ровно в два их пригласили в кабинет и нарядная дама, постоянно сбиваясь с патетического тона, быстренько провела процедуру, уверенная, что для немолодой пары это далеко не первый визит в их учреждение.