Читать книгу "Как я год жила по Библии - Рейчел Хелд Эванс"

Ну разумеется! Именно сегодня он решил вернуться пораньше!

«Как можно меньше шума! – советовала инструкция. – Ко времени его прихода посудомойка, сушилка, стиральная машина, пылесос должны быть выключены. Постарайтесь уговорить детей вести себя тихо. Встречайте мужа радостно, с улыбкой на лице»[100].

Тяжелые шаги Дэна уже слышались на лестнице. В страшной спешке я смешивала соус из лимонного сока, каперсов, масла и петрушки. В суете уронила деревянную ложку – и коричневые пятна соуса забрызгали и столешницу, и пол, и мою белую блузку. Дэн был уже на пороге кухни, когда я проглотила ругательство, сорвала передник, выдавила милую улыбку и прокричала, перекрывая шкворчание сковороды:

– Добро пожаловать домой, любимый! Как я рада, что ты пришел!

Дэн вошел и огляделся.

– Э-э… у тебя все нормально? – спросил он.

«Не встречайте его жалобами и рассказами о проблемах, – советует мануал Хорошей Жены. – Обеспечьте ему уют. Предложите присесть в мягкое кресло или прилечь в спальне. Приготовьте для него холодный или горячий напиток»[101].

– Почему бы тебе не присесть в гостиной и не отдохнуть? – предложила я с сахарными интонациями степфордской женушки.

Дэн вернулся в гостиную и, поколебавшись, опустился в кресло-качалку.

– Может быть, принести тебе холодной воды? – спросила я.

– М-м… хорошо. Но у тебя точно все в порядке?

– Все нормально. Это для проекта! – ответила я.

Других объяснений не требовалось.

Дэн был уже на пороге кухни, когда я проглотила ругательство, сорвала передник, выдавила улыбку и прокричала: «Добро пожаловать домой, любимый!»

Я поспешила назад, на кухню – оценить ущерб, вызванный спешкой в приготовлении пиккаты. Ложка по-прежнему валялась на полу в липкой коричневой луже, соус загустел сильнее, чем хотелось бы, но в целом все выглядело вполне терпимо. Я достала котлеты из духовки, помешала соус и щедро их сбрызнула. В этот момент я сообразила, что забыла приготовить овощи, так что достала пакет замороженных овощей, сунула в микроволновку и стала поджаривать хлеб.

Кажется, далеко-далеко в Брэдфорде тяжело вздыхала Марта Стюарт.

«Приготовьте для него подушку и предложите снять ботинки, – советовала дальше инструкция Хорошей Жены. – Обращайтесь к нему негромко, нежно, приятным и успокаивающим голосом. Позвольте ему расслабиться и почувствовать себя свободно»[102].

Я проскользнула назад в гостиную и пропела сладким голоском:

– Солнышко, ужин почти готов! Хочешь, сниму с тебя ботинки?

– А… э-э… нет, спасибо, я как-нибудь сам. М-м… может быть, лучше принесешь мне воды?

– О, извини! Конечно!

Я побежала обратно на кухню, налила стакан холодной воды, отнесла Дэну, который к этому времени уже сам снял ботинки и включил музыку. На мой взгляд, расслабился он вполне достаточно, так что я принялась накрывать на стол. Постелила белую скатерть, поставила посредине две большие свечи. И снова заглянула в Правила Хорошей Жены.

«Пусть это будет его вечер, – прочитала я. – Не жалуйтесь, если он не хочет вести вас в ресторан или иное увеселительное заведение; постарайтесь понять, что на работе он находится в постоянном напряжении и после работы хочет побыть дома и расслабиться»[103].

– В постоянном напряжении… ах, бедняжка! – пробормотала я голосом, куда более похожим на мой собственный.

– Ты мне? – крикнул из гостиной Дэн.

– Нет, солнышко, это я сама с собой. Хочешь ужинать?

Что за безумная сцена! Интересно, кто из нас первым сорвется?

– Знаешь, – сказал Дэн за столом, за пиккатой Марты Стюарт и замороженными овощами из «Walmart», – вовсе не обязательно все это делать, чтобы я почувствовал себя более мужественным. Честно говоря, наоборот: как-то унизительно, когда с тобой обращаются, как с ребенком.

– Знаю, – ответила я. – И все это как-то фальшиво, верно?

– Вот именно.

Некоторое время мы ели молча. Вдруг Дэн широко улыбнулся, словно пораженный какой-то внезапной мыслью.

– А что, – спросил он, – если я возьму и прикажу тебе перестать мне подчиняться?

– Ну… наверное, я должна буду подчиниться, – ответила я.

– Значит, приказываю: прекрати мне подчиняться! – решительно сказал он. – По крайней мере, перестань вести себя вот так. Мне страшно неловко.

– А как же Правила Хорошей Жены?

– Никаких больше Хороших Жен.

– Но…

– Я сказал!

Что ж, пришлось подчиниться.

Повинуйтесь друг другу в страхе Божием.

Еф 5:21

Я выросла среди баптистов, так что еще до того, как научилась решать уравнения, овладела индуктивным чтением Библии. Индуктивное чтение – это метод, включающий в себя, как мне помнится, три ступени: 1) наблюдение; 2) истолкование; 3) применение.

Одна из самых полезных подсказок при индуктивном чтении Библии, насколько помню, звучит так: «Наткнувшись в Библии на слово “посему”, спроси себя: “И почему же?”» Это значит – перелистнуть несколько страниц назад, определить контекст того или иного отрывка и лучше понять, что хотел сказать автор. То же самое относится и к прочим союзам: «однако», «подобно и», «так и», «наконец», «например» и так далее.

Так что, глядя на один из трех библейских отрывков, наставляющий жен повиноваться мужьям – «Так же и вы, жены, повинуйтесь своим мужьям» (1 Пет 3:1) – я вспомнила о своих индуктивных навыках и перелистнула страницу назад, чтобы понять, что здесь означает «так же». Так же, как кто и кому?

К моему удивлению, предыдущий абзац не имел никакого касательства к отношениям между мужчиной и женщиной – он говорил об отношениях между господами и рабами!

«Слуги, со всяким страхом повинуйтесь господам, не только добрым и кротким, но и суровым… Так же и вы, жены, повинуйтесь своим мужьям» (1 Пет 2:18; 3:1).

Еще немного изучения текстов – и я обнаружила, что всем трем отрывкам, в которых Библия призывает жен повиноваться мужьям, предшествуют или следуют за ними тексты, в которых Библия призывает рабов повиноваться господам. Сразу после того, как апостол Павел призвал эфесянок повиноваться мужьям, как Христу, а эфесских мужей – любить своих жен, как Христос возлюбил Церковь, он наставляет эфесских рабов: «Рабы, повинуйтесь господам своим по плоти со страхом и трепетом, в простоте сердца вашего, как Христу…» (Еф 6:5). Тот же паттерн повторяется и в Послании к Колоссянам, где Павел пишет: