Читать книгу "Танец стихий - Ольга Коротаева"

Когда буря утихла, я обнаружила себя в очень большой круглой комнате. Стены и полукруглый купол потолка были выполнены из голубоватого стекла: без магии здесь явно не обошлось. На полу красовался черный ворсистый ковер, он единственный составлял всю обстановку. Через полупрозрачное стекло виднелись заснеженные пики горных вершин, чистое небо и парочка солнышек, весело подмигивающих с небосвода. Передо мною, крестив руки, стоял Роже и внимательно изучал.

– Я понимаю, – кивнула я, плавно проводя рукой по пушистому ковру, – девушка с белой атласной кожей на черном пушистом ковре смотрится очень сексуально.

Перевернувшись на живот, я игриво посмотрела на мужчину снизу вверх:

– Ну, вот я здесь. И что ты теперь со мною делать будешь, мой повелитель? Поиграем в рабыню и господина?

Я подмигнула анаху самым легкомысленным образом. На лице мага не шелохнулась ни одна мышца: ну вот, я и забыла, с кем разговариваю. Вся моя ирония пролетела мимо, так и не зацепив живую статую.

– Жаль, что у тебя не осталось ни единой эмоции, – погрустнела я. – Раньше с тобою было гораздо веселее. Тебе самому-то не жаль? Не жаль смотреть на этот великолепный закат и ничего при этом не испытывать? Не жаль лицезреть прекрасную соблазнительную даму и не испытывать желания?

– Я не чувствую жалости, – бесстрастно ответил анах.

– Нет, ну я не понимаю, на кой я тебе тогда сдалась, – рассвирепела я. – Послал своих приспешников, которые чуть не утопили меня, притащили сюда, а чего теперь делать с добычей, не знаешь… Чего ради столько усилий?

– Чтобы было, – пожал плечами маг. – К тому же, если я не ведаю эмоций, это вовсе не означает, что мне не нужна женщина.

Я замерла: этот идиот считает, что я с ним сексом заниматься буду?

– Ну уж нет, – фыркнула я, вскакивая на ноги, – это все равно, что любить робота; я что, по-твоему, извращенка?

Роже не ответил и вообще никак не прореагировал на мои вопли. Он спокойно подошел и, схватив меня за руку, бросил на ковер и принялся методично и холодно снимать с меня одежду. Я царапалась и кусалась, вне себя от злости:

– Отпусти, проклятый голубок! Ладно бы удовольствие получал, садист несчастный, так ведь словно для галочки пристаешь! Отпусти! А!

Роже, не обращая внимания на протесты, прижался своим мускулистым телом к моему: мгновенно из меня испарилась вся злость, уступив место дикой страсти. Внешне же эта перемена никак не изменила моего поведения: я все так же рьяно кусала и царапала анаха, только к крикам добавились еще и стоны.

Позже Роже встал, оделся и, не говоря ни слова, просто исчез. Я перевернулась на живот и зарыдала, вцепившись в длинный ворс ковра. Ну что за жизнь: стоило так рваться навстречу мечте, сверкающей вдали ярким алмазом, чтобы, наконец добравшись, с омерзением крутить в руках острый осколок стекла. И бросить не могу, и постоянно ранюсь о его острые грани.

Проревевшись, я все-таки встала и оделась, твердо пообещав себе в следующий раз не сдаваться так быстро. Потом на ум пришла гаденькая мыслишка: значит, милая, надеешься, что он будет, этот следующий раз. И что толку давать себе подобные обещания, если таешь в руках мага, как мороженое в пустыне? Даже если он, как и бескрайняя пустыня, ничего не ощущает в этот момент. Но я-то ощущаю: и боль, и жалость… и любовь. Я все равно люблю этого бесчувственного болвана!

Прическа безнадежно растрепалась, поэтому я, старательно выковыряв из волос все каменные украшения, распустила их и заплела длинную косу. Солнышки уже торопливо скрылись за горизонтом, словно не в силах смотреть на мое унижение. Да я и сама стыдилась своей слабости, но поделать с этим ничего не могла. В воздухе быстро промелькнул легкий туман и в комнате проявился незнакомый анах.

Насторожившись, вопросительно уставилась на прибывшего: чуть раньше я обследовала все помещение и убедилась, что ни дверей, ни окон в нем нет, к тому же стекло было закалено силой, так что внутрь не проникала ни одна струйка стихий. Я была обезоружена. Это означало, что Роже давно и очень тщательно готовился к моему прибытию.

Анах не произнес ни слова, поставил на пол поднос с парой золотистых сосудов и так же бесшумно испарился. Я подошла к подносу: кувшин с вином и кусочки чего-то явно вкусного, судя по распространяющемуся аромату. Усмехнувшись: цвак давно просветил меня насчет способности долгое время не нуждаться в пище, я поддела носком туфли плоское блюдо и отшвырнула в сторону. Не удовольствовавшись этим, подошла и с садистским удовольствием растерла грязь по ковру. Немного выместив злость на обстановке, я пригорюнилась: что же мне теперь делать?

Я думала, что найду подсказку здесь, рядом с Роже. Все сразу пойму, когда взгляну на любимого. А оказалась в тщательно подготовленной клетке, в которой даже силу свою проявить не могу: я кожей ощущала, что все вокруг пропитано мертвой силой мицара, а чтобы взаимодействовать с силами стихий, нужно соединиться с природой. Он словно перекрыл русло реки моих сил, лишив живительной влаги. Все очень жестко и расчетливо. Да, в таком сосуде не осталось ни микрона для даже малейшего чувства.

Но все же я недоумевала: что ему от меня нужно? Убить? Анах бы убил меня сразу, без тени сомнений, как только увидел. К тому же, в этой комнате, я не смогла бы противостоять мицару в магии. Или в нем осталось намерение умертвить меня медленно и мучительно, чтобы отомстить за страдания? Голодная смерть среди гор подошла бы для этой цели великолепно, но нет: еду мне принесли практически сразу же… хорошо, хоть одеться успела.

Или использовать как приманку для Ривиэля, чтобы сначала пришить любовника, потом меня? Тогда все его действия вполне логически объяснимы: доставить цваку как можно больше боли от того, что его женщина принадлежит другому. На правду похоже, но тут имеется загвоздка: я не женщина белобрысого панка, и спасать меня он не примчится, так что Роже ожидало бы разочарование… если бы мицар мог испытывать его.

Я тяжело вздохнула: если так, то будущее мое имеет довольно мрачную окраску: сидеть на вершине горы, общаясь лишь с солнышками, периодически страдать, получая удовольствие от холодных ласк мицара, да ждать, когда тому надоест поджидать принца на белом коне. Которому и в голову не придет меня спасать. Он и так вполне себе счастлив где-то там, где водятся лживые Хранители.

Делать было нечего, спать не хотелось. Красивый костюм, перестав получать подпитку от магии стихии солнца, снова превратился в мой сценический костюм… Точнее, в остатки его, так как эти грязные лохмотья с чудом оставшимися кое-где стразами и рваными крыльями за спиной очень сложно назвать полноценным костюмом.

Вот и я себя сейчас ощущала так же, как выглядела моя одежда: запачканной, оборванной, с упрямыми остатками надежд на лучшее. Глотая горькие слезы, я смотрела на темные пики гор, чуть различающиеся по форме между собой, пока глаза не слиплись, поддавшись тревожному, изматывающему оцепенению, которое лишь по случайности можно перепутать с восстанавливающим силы сном.