Читать книгу "Во власти его величества - Валентина Гордова"

Просто в просторной светлой комнате вдруг раздался голос моей мамы:

— Вика?

Аяр, видя моё глубокое потрясение, улыбнулся теплее и просто отступил в сторону, позволяя мне увидеть самого важного человека в моей жизни.

Мама…

Она ничуть не изменилась, но прошло столько времени и событий, что мне кажется, будто я впервые в жизни вижу её. Эти добрые глаза, мягкие черты лица, светлые волосы. Мою родную мамочку.

Она вся… моя. И пусть на ней странноватое светлое платье, а сама она в незнакомой мне обстановке в чужом мире, я кожей ощущаю исходящее от неё тепло.

От желания прижаться к ней у меня натурально сводит всё тело. Меня неудержимо тянуло к ней, хотелось подбежать и обнять её. Сейчас же. Немедленно.

Но я всё равно медлила ещё несколько гулких ударов сердца, во все глаза рассматривая с детства знакомого мне человека, буквально впитывая в себя каждую черту её лица, каждую морщинку от несмелой, но очень радостной улыбки.

Не помню, как пересекала разделяющее нас расстояние на негнущихся ногах. Помню только, как мне стало тепло и радостно до оглушающей боли, когда я прижалась к ней.

Это было похоже на сказочный сон. Всё в ней — исходящее от неё тепло, её кожей ощущаемая доброта, её мягкий запах — кружило мне голову, как на аттракционах.

И мне не хотелось с него слезать.

В чувство привели слова Аяра, донёсшиеся до меня лишь после того, как он уже вышел из комнаты:

— Не буду вам мешать, — сказал он мягко и негромко, развернулся и вышел.

А я только сейчас поняла, что не могу его отпустить. Пусть даже на короткое время, точно зная, что он вернётся. Просто не могу.

— Мам, — голос был хриплым, когда я осторожно отодвинулась от неё и с сожалением взглянула в её глаза.

Не знаю, как она это сделала, но мама всё поняла без слов. Улыбнулась своей невозможно доброй улыбкой и кивнула мне.

И я развернулась и побежала за ним, потому что для разговора с ним мне нужна была всего минута, а потом бы я вернулась к мамочке и мы бы были с ней очень-очень долго.

Аяра я догнала уже только на улице. Он как раз открывал портал, разговаривая со стоящим рядом с ним Ищейкой в бестелесной форме, но стоило мне слететь со ступеней, тут же обернулся.

Открыть рот я ему просто не позволила. Подбежала, подпрыгнула и повисла у него на шее, радуясь его хорошей реакции и тому, что он успел меня подхватить.

То, что я собиралась ему сказать, было разумным и правильным. Поэтому я даже не раздумывала:

— Я люблю тебя.

Это было самым правильным, что я когда-либо говорила. Потому что Верховного эора Аяра невозможно было не любить. Только не после всего, что он для меня сделал. И пусть он убивал, я знаю, что это было из лучших побуждений. Я не оправдываю его и вряд ли забуду об этом, но я его всё же понимаю.

А потом эор, в первый миг замерший от неожиданности, растянул губы в очень счастливой улыбке и… поцеловал меня. Удивительно нежно, благодаря и деля со мной свою радость.

Удивительный поцелуй с удивительным мужчиной.

Когда он отстранился от меня, продолжая удерживать в своих объятьях, я едва не застонала от разочарования, но вовремя успела смолчать.

— Я знаю это, Снежинка, — тихонько проговорил он с запредельно счастливой улыбкой, осторожно опуская меня на землю, — никуда не уходи, ладно? Не покидайте территорию этого дома.

Я охотно кивнула, потому что действительно никуда не собиралась, а потом стояла и смотрела, как Аяр пытается уйти в портал. Пытается, потому что он всё не мог оторвать от меня взгляда, в итоге так и ушёл, просто шагнув назад.

В этот момент мне казалось, что я самый счастливый человек. Чувство это только окрепло, когда я обернулась и увидела стоящую в дверях маму, глядящую на меня так, будто она знала какую-то величайшую тайну. Смутившись, но не перестав улыбаться, я поспешила к ней.

Глава 41

Мы с мамой разговаривали обо всём на свете. Выгнали из кухни поваров, предоставленных маме Аяром, сами занялись приготовлением ужина и просто болтали обо всём на свете, как не болтали ещё никогда.

Честно: это было самым невероятным чувством в мире.

А потом вернулся Верховный и мы едва сумели уговорить его поужинать с нами.

— М-м-м, — прикрыв глаза, простонал он, пробуя запеченное мясо, — знал бы, что вы так вкусно готовите, давно бы уже пользовался этим вовсю.

Мы с мамой рассмеялись одновременно, она смутилась, а я поняла, что, кажется, отделаться от процесса готовки у меня не получится. Что интересно, меня это даже радовало.

Проверку Аяра на «вкусность» прошли совершенно все наши блюда, а пирога с местными ягодами он даже добавки попросил.

А потом, когда со стола всё было убрано, он, радостно улыбаясь, достал из кармана и поставил перед нами две маленькие тёмные бутылочки.

— Что это? — С улыбкой спросила мама, беря одно из них в руки и с интересом рассматривая.

Я не спрашивала. Я уже знала.

Аяр всегда держит свои обещания. И всё, с чем он обещал разобраться, он выполнил. Почти всё. Кроме одного момента.

Момента, решение которого было сейчас передо мной в тёмной бутылочке.

Последний шаг, что разделял нас.

То, что сможет перестроить наши организмы, подстраивая из под время и продолжительность жизни этого мира.

То, что навсегда изменит нас, как людей.

— Мои люди работали над этим с момента появления Вики в нашем мире. Способ подстроить ваши организмы под время нашего мира. — Подтвердил Аяр мои собственные мысли.

И пусть отвечал он на вопрос мамы, но при этом не сводил внимательного взгляда именно с меня.

А мне стало трудно дышать.

— Я… извините, я сейчас вернусь. — С трудом проговорила я, кое-как поднялась, едва не упала при этом, и, проигнорировав удивленный оклик мамы, просто выбежала из дома.

И по дорожке мимо клумб, которые, как выяснилось, мама сама сажала, подальше от дома по сгущающимся сумеркам, прямиком в небольшой лесок, что тоже был частью купленной Аяром для моей мамы территории.

Я… это было очень сложно. Ведь, если я выпью это, значит, я уже никогда не смогу стать прежней. Прежней собой, человеком. Я буду…айриной. С их продолжительностью жизни, с их распорядком дня.

Это значит, что я не смогу вернуться домой. Для меня там ничего не будет прежним.

Я понимала, что в противном случае мне придётся учиться здесь шестьдесят лет, что, считай, будет пожизненным для меня. Понимала это и боялась этого, но всё равно не могла так спокойно взять и перевернуть свою жизнь.

Всю свою жизнь.