Читать книгу "Раздевайся, Семёнова! - Лючия фон Беренготт"

– О, господи… – вздохнув, Знаменский присел рядом. – Никогда бы не подумал, что ты такая ранимая душа. Ну, хочешь все повторим в более романтической обстановке… Я снова подарю тебе кольцо, а ты сделаешь вид, что удивилась, восхитилась, и бросишься мне на шею. Хочешь, могу даже другое подарить… Хотя это довольно дорогое, и назад его не примут.

Что-то дзынькнуло в моем мозгу – тонко и звонкое, как струна.

 Я подняла голову.

– Что?

– Что «что»? – нахмурился Знаменский. – Какую именно часть ты не поняла?

Медленно, хватаясь за перила балкона, я встала.

– Зачем ты хочешь… все повторить?

Он тоже поднялся на ноги.

– Затем, что мне легче повторить, чем выслушивать всю свою оставшуюся жизнь, как неромантично я сделал тебе предложение.

«Предложение», «предложение»… - кружась, завертелось в голове, перемешивая мысли и чувства, взбивая их в густую, пенистую кашу.

Стоп.

– Так ты… на самом деле сделал мне предложение? – прошептала я, внезапно осознав невероятное.

Он уставился на меня так, будто у меня выросли рога. Потом протянул руку и потрогал мой лоб.

– С тобой все в порядке, милая? Температуры вроде нет…

Я прикусила губу, осознав еще кое-что – как только он поймет, как плохо я могла о нем подумать, будет скандал.

– Ох, дура… – прошептал вдруг он, и я зажмурилась.

Начинается.

– Пойду-ка я… погуляю где-нибудь… – растерянно сказал он, отвернулся и пошел в сторону одной из дверей.

– А что я должна была подумать?! – закричала я ему вслед, пугая людей.

Он вернулся – с горящими от злости глазами.

– Все, что угодно, только не то, что я делаю тебе фиктивное предложение, чтобы впечатлить инвесторов! Что я тебе сделал, чтобы ты была обо мне такого низкого мнения?

– Спроси лучше, чего ты не сделал?!

– И чего же я не сделал?! Кроме того, что просыпаюсь с тобой каждое утро в одной постели, живу тобой, дышу тобой и хочу, чтобы ты была только моей и ничьей больше?

Я захлебнулась слезами – уже не понимая от счастья или от обиды.

– Вот этого! Ты никогда! Не говорил мне! Этого!

Наступила неожиданная тишина – музыка не в счет.

– Наверное, ты права… – медленно, после долго паузы, проговорил Знаменский. – Но знаешь… Мне трудно дается… точная формулировка. Давай, я лучше сделаю кое-что. Вместо болтовни.

И, забрав у меня бокал, он, не глядя, вылил его содержимое за балкон.

Потом отставил бокал в сторону и забрал коробочку с таблеткой. Повертел в руках, разглядывая, будто пытался прочитать инструкции. И, так же, не глядя, выкинул за перила балкона.

---------------------------------------------------------------------

[1] Афтерпарти - Вечеринка после вечеринки

Глава 27

Всю оставшуюся вечеринку я ходила, как в тумане – будто пьяная, хоть и не пила больше ничего. Вернулись мы с балкона, держась за руки, еле сдерживаясь, чтоб не наброситься друг на друга. Танцевали так, что мне пришлось снять туфли, хоть они и были достаточно удобные.

Потом, когда устали, забрались за самый дальний столик и целовались – пока не поняли, что нужно немедленно ехать домой.

– В туалет бы сбегать… перед тем, как такси возьмем… – отклеившись от Знаменского, выдохнула я.

И покраснела – не от того, что стеснялась туалета, а от того, как это прозвучало – будто я волнуюсь, что не дотерплю. Прям как беременная, которая бегает по-маленькому каждые полчаса.

Знаменский довольно хмыкнул, тоже уловив коннотацию.

О нет, я не была настолько наивной, чтобы думать, что могла забеременеть от первого же незащищенного полового акта – причем акта в вертикальном положении, после которого сразу побежала в душ.

И тем ни менее принятое на балконе решение висело в воздухе, создавая вокруг нас ореол странной, немного неловкой нежности. Будто меня лишили девственности во второй раз.

Стараясь унять румянец, я вылезла из-за столика и пошла в направлении, обозначенном на подсвеченном указателе на стене.

Пробираясь сквозь уже порядочную толпу танцующих – присоединились приглашенные на вечеринку музыканты – обратила внимание, что давно не видела Грачеву и ее Тимурчика. Не то, чтобы я по ним соскучилась, но это показалось мне странным, учитывая то, что Тимур, можно сказать, и был устроителем веселья. Тут же вспомнилось, что Ритка хотела о чем-то со Знаменским поговорить.

– Ты в туалет? – остановила меня раскрасневшаяся, запыхавшаяся Жанна. – Я с тобой схожу…

Я не возражала. По дороге к нам прицепилось еще несколько, что было уже большим перебором – женщины, конечно же, ходят в туалет по двое, но впятером… это как-то… не комильфо.

Веселой гурьбой мы вывалились в коридор, ведущий в туалеты, и там меня сразу же опередили, заняв все имеющиеся кабинки. Хоть бы статус «невесты» уважили, бессовестные! Жанна и та пролезла вперед меня.

– Нахалки! – вслух возмутилась я, но была слишком счастлива, чтобы всерьез расстраиваться по этому поводу.

Разве что Знаменский там ждет, один. Остывает помаленьку... А я, между прочим, еще в такси с ним позажиматься хотела – пока он горячий да бесконтрольный.

В туалет было не пробиться как минимум еще минут десять, и я решила пройтись по коридору вперед – слышала, что в Европе, в общественных местах, помимо мужских и женских, любят устраивать всякие общие туалеты – семейные, например, для тех, кто с детьми противоположного пола. Тут же поняла, какая это глупость – искать семейный туалет в ночном клубе – и хотела уже повернуть обратно и покорно встать в конец очереди.

Как вдруг услышала – чуть подальше, за дверью обычного, мужского туалета раздавались крайне странные звуки, едва различимые из-за громкой музыки.

Я подошла ближе.

Звуки усилились, и я стала различать голоса – взвизгивающий женский и мужской, что-то глухо и занудно приговаривающий. И свист – будто линейкой по столу лупят.

Уже на цыпочках я подкралась еще ближе. Замирая сердцем, прислушалась.

– Любишь кататься… – свист «линейки», – люби и саночки возить…

И снова свист. Женский голос захлебнулся рыданиями, срываясь на крик.

– Ааа! Тимурчик… все, хвааатит… я все поняла… пожалуйста… мне же больно…

У меня внутри все будто выморозилось. Грачева. Вот дерьмо.

Всхлипы стали тихими, почти утонув в шуме ночного клуба.

– А ты как думала, детка… - мужской голос прерывался тяжелым дыханием, будто мужчина напрягался физически… или… был возбужден. – За все в жизни надо платить.