Читать книгу "Институт - Стивен Кинг"

Выходит, Морин – доносчица. Она разговаривает с детьми по душам в «безопасных» местах, а потом передает их тайны Сигсби (или Стэкхаусу). Причем она скорее всего не единственная; два «добрых» смотрителя, Джо и Хадад, тоже наверняка стучат. В июне Люк возненавидел бы Морин, но сейчас был июль; Люк повзрослел.

Он пошел в туалет и, спуская штаны, незаметно бросил записку в унитаз – точно так же он в свое время поступил с запиской Калиши. Казалось, это было сто лет назад.

10

Днем Стиви Уиппл затеял на площадке игру в вышибалы. Почти все захотели играть, только Люк отказался. Вместо этого он подошел к шкафчику, взял шахматы (в память о Никки) и сыграл, по мнению некоторых, лучшую партию в истории спорта: Яков Эстрин против Ханса Берлинера, Копенгаген, 1965. Сорок два хода – классика! Люк ходил то белыми, то черными, то белыми, то черными, по памяти, а сам размышлял о записке Морин.

Да, это ужасно, что она стучит, но ее можно понять. Здесь еще есть люди с остатками совести, но Институт разрушает любые моральные принципы своих сотрудников – напрочь сбивает компас. Так что все они обречены. Морин, наверное, тоже. Сейчас значение имеет только одно: действительно ли она знает, как отсюда выбраться? Она должна каким-то образом передать ему эту информацию, не вызвав подозрений у миссис Сигсби и Стэкхауса (имя: Тревор). Еще один хороший вопрос: можно ли ей доверять? Вроде бы да. И не только потому, что Люк помог ей в трудной ситуации. Просто у записки Морин был слишком отчаянный тон – ее писала женщина, решившая поставить все фишки на красное. Да и был ли у него выбор?

Авери бегал в круге. Потом ему засветили мячом прямо в лицо, он сел на землю и заплакал. Стиви Уиппл помог мальчугану подняться, осмотрел его нос.

– Крови нет, все хорошо. Хочешь посидеть с Люком?

– Меня вышибли!.. – проныл Авери, все еще хлюпая носом. – Ну и ладно, я еще…

– Авери! – позвал его Люк. – Как насчет крекеров с арахисовой пастой и колы?

Мелкий сразу забыл про все неприятности.

– Я за!

Они пошли в комнату отдыха. Авери сунул жетон в отверстие автомата и нагнулся за добычей, а Люк тоже наклонился и прошептал:

– Поможешь мне отсюда свалить?

Авери протянул ему упаковку «Набс»:

– Угощайся.

В мозгу у Люка вспыхнуло и пропало одно слово: Как?

– Мне один, остальные сам ешь, – ответил Люк и мысленно послал Авери два слова: Скажу вечером.

Они вели две беседы одновременно: одну вслух, другую – при помощи телепатии. И именно так Люк добудет у Морин всю нужную информацию.

Если получится.

11

На следующий день после завтрака Глэдис и Хадад повели Люка в кабинет с баком. Там он остался наедине с Зиком и Дейвом.

Зик Ионидис сказал:

– Здесь мы проводим опыты, а еще макаем в воду ребят и девчат, которые любят приврать. Ты ведь нам не врешь, Люк?

– Нет, – ответил он.

– ТЛП появились?

– Чего?

– У тебя уже есть телепатические способности?

– Не понял. Я же ТЛК, забыли? Ложки там двигаю, все такое… – Он попытался улыбнуться. – Гнуть их, правда, не могу. Пробовал.

Зик покачал головой:

– Если ты ТЛК и начинаешь видеть точки, значит, у тебя появились ТЛП-способности. А если ты ТЛП и начинаешь видеть точки, значит, ложки тоже можешь двигать. Так оно устроено.

Ни хрена ты не знаешь, как оно устроено, подумал Люк. И никто из вас не знает. То ли Калиша, то ли Джордж предупреждал, что врать насчет точек бесполезно – все равно врачи поймут, что ты их увидел. Да, наверное, так и есть (может, это отражается на ЭЭГ), но вот про появление новых способностей они ничего не знают. Зик блефует.

– Ну да, точки я пару раз видел, однако мысли читать так и не научился.

– Хендрикс и Эванс считают иначе, – покачал головой Дейв.

– Правда, я не ТЛП! – Люк сделал честные-пречестные глаза.

– Сейчас узнаем, – процедил Дейв. – Раздевайся, умник.

Выбора у Люка не было: он разделся и вошел в воду. Бак был около четырех футов в глубину и восьми футов в ширину. Вода прохладная, даже приятная. Ну что ж, вроде это действительно не страшно.

– Я загадал животное, – сказал Зик. – Какое?

Кошку. Люк увидел не картинку, а слово – огромное и яркое, как рекламная вывеска «Будвайзера» в окне бара.

– Не знаю.

– Ладно, умник, будь по-твоему. Сделай глубокий вдох, нырни и досчитай до пятнадцати. Между числами вставляй слово «приветик». Раз приветик, два приветик, три приветик, в таком духе.

Люк повиновался. Когда он вынырнул на поверхность, Дейв (фамилия до сих пор не известна) спросил, какое животное загадал он. В голове вспыхнуло слово КЕНГУРУ.

– Не знаю, говорю же! Я ТЛК, а не ТЛП! Даже не положительный!

– Под воду, быстро. Тридцать секунд, и не забывай вставлять приветики. У меня секундомер, умник.

В третий раз его макнули на сорок пять секунд, а в четвертый – на целую минуту. После каждого захода ему задавали вопросы. От животных перешли к именам смотрителей – Глэдис, Норма, Пит, Присцилла.

– Да я не знаю! – заорал Люк, вытирая воду с глаз. – Как вы не понимаете?!

– Зато мы понимаем, что в следующий раз ты нырнешь на минуту и пятнадцать секунд, – сказал Зик. – А пока считаешь, подумай заодно, долго ли ты хочешь этим заниматься. Все в твоих руках, умник.

Люк попытался всплыть на шестидесяти семи. Зик схватил его за голову и погрузил обратно под воду. Через несколько секунд Люк вынырнул, задыхаясь и чувствуя, что сердце сейчас выскочит из груди.

– Какую спортивную команду я загадал? – спросил Дейв, и Люк увидел яркую вывеску с надписью «ВИКИНГИ».

– Не знаю!

– Врешь, – сказал Зик. – Теперь ныряй на полторы минуты.

– Нет! – крикнул Люк, отодвигаясь подальше от края бака, изо всех сил пытаясь не паниковать. – Не могу!

Зик закатил глаза.

– Все ты можешь, ссыкло! Ныряльщики за жемчугом на девять минут дыхание задерживают, а тебе на каких-то девяносто секунд надо. Или не надо – если скажешь дяде Дейву, какая у него любимая спортивная команда.

– Он мне не дядя, и я не могу сказать! Выпустите меня! – Люк в отчаянии добавил: – Пожалуйста!..

Зик достал из чехла шокер и демонстративно выставил мощность на максимум.

– Хочешь, чтобы я сунул это в воду? Затанцуешь, как Майкл Джексон, поверь мне! Ну-ка быстро сюда.

Люк безропотно подошел к краю бака. Как там говорила доктор Ричардсон? Наоборот, даже весело?