Читать книгу "Последний рывок - Игорь Черепнев"

— Что это?

— Утром дворник нашёл пакет, к дверям прилепленный. Вот я городовому задам за такие безобразия!.. Адресованный Матильде Феликсовне… Они подумали, что это — от поклонников, а там ещё один конверт, вашему императорскому высочеству подписанный…

— Ступай, — коротко распорядился князь Андрей, взяв у слуги пакет, на котором аккуратным женским почерком было выведено «Его императорскому высочеству великому князю Андрею Владимировичу лично в руки». Сквозь твёрдую бумагу внутри прощупывались посторонние предметы, два плоских продолговатых и что-то, похожее на брошь. Заинтригованный происходящим, он, наверное, слишком резко взрезал пакет ножом для бумаг, взятым с письменного прибора, и на зеленое сукно стола выпали чуть помятые погоны контр-адмирала и орден Владимира третьей степени. Сердце глухо толкнулось в грудную клетку, затем застучало чуть ли не в два раза чаще обычного. Князь вытащил из пакета сложенный пополам лист бумаги и прочёл в подтверждение своих догадок:

«Ваше императорское высочество! Если Вы желаете узнать подробности трагической кончины Вашего брата великого князя Кирилла Владимировича, жду Вас сегодня от девяти до одиннадцати часов в Летнем саду. Я сама подойду к вашему императорскому высочеству, но только, если Вы будете один. В доказательство своих слов передаю с письмом часть того, что волею случая мне удалось сохранить».

С девяти до одиннадцати!.. Князь бросил взгляд на часы, показывавшие без четверти девять, и схватил колокольчик, стоявший рядом на столе.

— Срочно передайте Алексису, чтобы готовил автомобиль! — скомандовал он прибежавшему на требовательный звон лакею. — Выезд через четверть часа! И камердинера мигом сюда — одеваться!..

Будучи заядлым автомобилистом, князь Андрей хотел было сесть за руль сам, но потом всё же решил взять с собой шофёра. Так ему будет спокойней, тем более что Алексис, поручик гвардии, «одолженный» ему Борисом, отлично стреляет из револьвера и регулярно упражняется в английском боксе. Он подождёт за рулём и придёт на помощь, в случае чего…

Непроизвольно проникнувшись чувством опасности, князь подошёл к окну и, отдёрнув портьеру, выглянул наружу. Ничего подозрительного там не наблюдалось. Немногочисленные утренние прохожие спешат по своим делам, по рельсам лениво прополз полупустой трамвай, неподалёку приткнулись к обочине несколько автомобилей, принадлежавших, судя по надписям на бортах, к санитарному отряду какого-то Виттенберга. Капот одного из них открыт, и внутри копается шофёр, очевидно, исправляя неисправность…

Раздавшийся стук в дверь отвлёк его, и через пару минут камердинер уже помогал натянуть модно-зауженные шевровые сапоги и застегнуть мундир…

Гордей ребром ладони аккуратно примял мешок с песком, положил в образовавшуюся вмятину ствол штуцера, прозванного в батальоне по имени изобретателя «Жирардом», и снова приник к оптике. Позицию он оборудовал в кузове грузовика, со всех сторон закрытого брезентовым тентом, амбразурой служила дыра, возникшая от «случайного» удара в бортовую доску, и сам автомобиль Горовский поставил очень удачно, ворота особняка были как на ладони, дистанция — в полсотни шагов, совсем детская и для ствола, и для стрелка…

Вчера на стрельбище он с такого же расстояния положил две пули в одну дырку и не считал это чем-то особенным. И к тому, в кого должна прилететь его пуля, сожаления не испытывал.

Перед отъездом командир, пользуясь случаем, позвал покурить в канцелярию…

— Петрович, кого в Петрограде исполнять будете, знаешь?

— Слухи разные ходят…

— На, почитай. — Гуров протянул ему сложенный вчетверо лист бумаги. — Потом сожгу. От греха подальше…

Глаза непроизвольно споткнулись сначала на заголовке «Приговор Тайного трибунала», затем — на именах. И стало понятно, куда и зачем Котяра с Остапцом как-то раз вечером исчезли, а потом один многозначительно отмалчивался, а второй посоветовал вспомнить поговорку про Варвару и её длинный нос…

— Ну, что скажешь? — Батальонный внимательно смотрел на него. — Осечки не будет?

— Не будет, командир. Всё сделаю, как надо…

Все мысли вдруг упорхнули стайкой вспугнутых мышей. Потому что в секторе стрельбы началось движение — дворник суетливо открывал ворота… Тут же завёлся их «неисправный» мотор, и водитель начал гонять его на разных оборотах, чтобы звуком движка замаскировать хлопки выстрелов… Когда великокняжеский автомобиль почти выехал за ворота и стали видны обе цели, Гордей подвёл прицел к горлу шофёра и потянул спуск. В оптику было хорошо видно, как дёрнулась голова, как правый погон поручика моментально стал красным от крови… Затвор вправо, ствол вверх, следующая пуля становится в гнездо, затвор влево, ствол на мешок, прицел… Переднее колесо, закончив поворот, упёрлось в бордюрный камень, мотор заглох. Пассажир, очень похожий на фото, которое вчера показывали ему командир и петроградский подполковник, выскочил на тротуар, начал испуганно оглядываться… И рухнул назад безвольной тряпичной куклой. Пуля вошла ему в левый глаз, пробила заднюю стенку глазницы и разорвала одну из мозговых артерий…

Привычными движениями, почти на ощупь Гордей разобрал штуцер, спрятал части в приготовленный тайник и выбрался из кузова, чтобы вместе с остальными подбежать к «месту преступления», где Горовский, наряженный в форму военврача, уже щупал несуществующий пульс великого князя и кричал на собравшуюся кучку зевак, чтобы разошлись и не мешали. Скрипнув тормозами, рядом остановилась их «санлетучка», оборудованная из «Руссо-Балта». Под крик Максима «Живой! Срочно в госпиталь! Осторожней!» тело погрузили в кузов на носилки. Гордей с Остапцом запрыгнули следом, Горовский резко тронул машину с места и через минуту, обогнув недостроенную мечеть, свернул на Конный переулок, в то время как остальные машины двинулись дальше по Кронверкскому…

Великий князь Борис Владимирович метался, как тигр в клетке, по своему кабинету. Пять минут назад его вызвала к телефону истерящая Кшесинская, чтобы в промежутках между рыданиями сообщить, что на Андрея было совершено покушение, в него стреляли, ранили и кто-то увёз его в какой-то госпиталь. И что она заклинает его, Бориса, всеми святыми помочь разыскать пропавшего возлюбленного. Новость была настолько сногсшибательной, что Борису пришлось нарушить слово, данное мама́, и залпом осушить стакан шустовского, чтобы прийти в себя. Ясность мышления отчасти к нему вернулась, но тем не менее он упустил момент, когда, постучав в дверь, дежурный камер-фурьер доложил, что неизвестным на его имя доставлена посылка, которая представляла собой большую коробку, действительно обёрнутую почтовой желтовато-серой обёрточной бумагой и перевязанную бечёвкой, но без марок и сургучных штемпелей.

— Привратник сказал, что доставивший её господин настаивал на важности этой коробки для вашего императорского высочества и что её нужно передать срочно.

— Хорошо, поставь… вот сюда на стол и иди…

Заинтригованный новостью, князь Борис внимательно перечитал аккуратную надпись: «Его императорскому высочеству великому князю Борису Владимировичу лично в руки», написанную явно не мужчиной, затем, взяв ножницы, разрезал бечёвку и снял обёртку. Под ней оказалась картонная коробка, и, открыв крышку, князь с изумлением уставился на кортик с золочёной рукоятью и надписью «За храбрость» на гарде. Кортик Кирилла!.. Покрутив клинок в руках, Борис уверился, что это действительно так. Сколько раз он держал его в руках!.. Только после этого князь заметил сложенный листок бумаги и, развернув его, прочёл: «Высылаю Вам личные вещи Вашего старшего брата великого князя Кирилла Владимировича». Достав и развернув следующий пакет, он обнаружил внутри фамильный перстень Кирилла, батистовый носовой платок с вышитой монограммой «ВККВ» и орден Владимира четвёртой степени!.. Потянув из коробки следующий пакет, он услышал негромкий щелчок…