Читать книгу "Логика чудес. Осмысление событий редких, очень редких и редких до невозможности - Ласло Мерё"

В то же время у неблагоприятных истинных чудес — у тех, которые невозможно объяснить на нынешнем уровне развития науки, — есть своя позитивная сторона: именно из противодействия им наука черпает свою антихрупкость, движущую силу своего развития. Что касается чудес трансцендентных, антихрупкость в отношении этих явлений создает вера, хотя психологические механизмы этого процесса пока неясны.

«Свалка богача» как источник антихрупкости

До сих пор антихрупкость остается единственным общим принципом, изобретенным специально для условий Диконии, хотя может приносить пользу и в Тихонии. В предыдущей главе мы рассмотрели четыре принципа, которые, хотя и не соответствуют строгим критериям антихрупкости, оказываются очень полезны в мире Диконии и в то же время не противоречат науке Тихонии (хотя и не следуют из нее). Хотя антихрупкость особенно полезна в Диконии, она хорошо укладывается и в тихонский образ мыслей. Например, драки происходят не только в Диконии, но и в Тихонии, причем с незапамятных времен. О них говорится даже в законе Моисеевом, в особенности о справедливом возмещении ущерба: «…перелом за перелом, око за око, зуб за зуб; как он сделал повреждение на теле человека, так и ему должно сделать» (Лев. 24: 20). Единоборства могут и должны регулироваться как в Тихонии, так и в Диконии, и в обоих этих мирах нужна антихрупкость. Более глубокое изучение Диконии при помощи новых инструментов может принести пользу и повседневному тихонскому мышлению.

Мы видели, что и фермер, и мельник разумно предоставляют другим людям брать на себя риски, которые им самим не по зубам. Бои лучше всего оставить бойцам — так же, как мы оставляем науку ученым, а богослужения — священникам. Бойцы — белые рыцари Тихонии, а к рыцарям всегда применялись особые правила. В старину многие завидовали особому положению рыцарей, но мало кто соглашался надеть их доспехи и вступить в бой так, как принято у них. При аномально высоких рисках лучше всего довериться специалистам. Антихрупкость профессиональных инвесторов, порожденная их бойцовским характером, дает им лучшие возможности для работы с высокими финансовыми рынками, чем те, что есть в распоряжении фермеров или мельников; поэтому будет лучше, если опционными договорами будут торговать именно инвесторы. Они же, в свою очередь, готовы и даже рады заниматься этим делом, и в нормальных — тихонских — условиях обычно становятся гораздо богаче, чем фермеры или мельники.

Именно это богатство позволяет инвесторам накапливать «свалки», в которых они находят средства для восстановления после крупных крахов. Когда они не могут восстановиться после краха, это должно быть их личной заботой, но инвесторы — тоже люди, и они обращаются за помощью к государству, утверждая, что просят от имени фермера и мельника. Такое случилось, например, во время кризиса 2008 года. Однако Швеция, одна из немногих стран, которые проигнорировали эти крики о помощи, лучше всех справилась с кризисом[130]. Опыт, накопленный после 2008 года, показывает, что в таких катастрофических обстоятельствах с точки зрения общественных интересов лучше всего не обращать внимания на личные интересы инвесторов. Но это правило верно лишь в отношении временных мер; если государство проводит долгосрочную политику, враждебную к инвесторам, это приводит к разорению не кого-нибудь, а фермера и мельника.

Возможность банкротства — это обычный риск, неотъемлемо связанный с работой инвестора (и законами Диконии), который должен быть исключительно его личной проблемой. Однако давайте не будем завидовать богатству инвесторов или слишком жестко ограничивать их возможности накапливать это богатство, когда действуют законы Тихонии. Иначе не останется никого, готового идти на те риски, на которые идут инвесторы, потому что все прочие, не обладающие бойцовским складом «инвесторского ума», не смогут выдержать напряжения. «Богатая свалка», которую инвесторы создают в нормальные времена, вносит вклад в антихрупкость всего общества в целом.

13. Конвертируемые знания

Давайте не будем строить для наших внуков дом бедняка, а лучше создадим для них свалку богача.

В 1757 году тридцатидвухлетний Джакомо Джироламо Казанова, совершив дерзкий побег из венецианского Дворца дожей, приехал в Париж и начал восстанавливать свою жизнь с нуля[131]. По счастью, один его старый друг был в это время министром иностранных дел Франции, и с его помощью Казанова возродил французскую королевскую лотерею. Применив свои таланты обольстителя к продаже лотерейных билетов, он быстро разбогател.

Однако Казанова не был успешным бизнесменом: он приобрел и потерял несколько состояний, тратя огромные суммы на свои любовные приключения, прославившие его гораздо больше, чем организация лотереи. Пытаясь продать свою систему лотереи в других странах, он сумел добиться аудиенций с великими правителями того времени, в том числе с Георгом III в Англии, Фридрихом Великим в Пруссии и Екатериной Великой в Российской империи, но все они отвергли его предложения. Эпоха не благоприятствовала выдающимся деловым умам.

Деловые умы

И эпоха Казановы, и следующие два или три столетия были временем великих новаторов, которыми двигал в первую очередь дух инноваций и лишь во вторую — если они вообще учитывались — те коммерческие возможности, которые эти инновации могли открыть. В отличие от них для большинства нынешних мыслителей от бизнеса — «деловых умов» — решение научных или технических задач представляет интерес лишь как средство достижения очередного коммерческого успеха. Инновации ценны лишь постольку, поскольку их можно встроить в тему, которая повернет поток коммерческой деятельности в новом направлении. Например, Стив Джобс основал компанию Apple Computer на основе идеи создания рынка для компьютеров, которые будут покупать и использовать люди, не особенно интересующиеся техникой. Много лет он искал способы привлечь к своей продукции новых пользователей. Впоследствии возникла идея создания портативных вычислительных устройств: компьютера, который можно носить в сумке, в кармане, на руке. Для этого нужно было избавиться от громоздких устройств ввода, и долго казалось, что мы никогда не научимся работать на маленьком экране нашими толстыми неуклюжими пальцами. Но Джобс упорно держался за свою абсурдную идею, и так появились айфоны, затем айпады, а теперь и часы Apple Watch.

Сегодня почти все айфоны производятся в Китае. Но до какой степени можно считать айфон китайским изделием, если изготовитель выплачивает 50-процентный лицензионный сбор за каждое произведенное устройство американской компании Apple? Уж конечно, деловым умом в этой истории был не тот, кто решил, что айфоны должна производить китайская компания. Деловыми умами не были даже члены команды разработчиков самого айфона. Деловым умом был тот, кто угадал, что миру нужно такое устройство, и создал тему универсального информационного модуля, который можно носить в кармане. Стив Джобс был одним из величайших деловых умов в мире.