Читать книгу "Хирург - Тесс Герритсен"

Поэтому я бреду в одиночестве. И думаю о тебе, единственном, кто мог меня понять.

Глава 17

Будучи врачом, Кэтрин не понаслышке знала, что такое смерть. Ей слишком часто приходилось наблюдать, как жизнь уходит из глаз пациента, и они становятся пустыми и стеклянными. Она видела, как постепенно бледнеет кожа, приобретая землисто-серый оттенок, словно вместе с кровью тело покидает и душа. В медицинской практике понятие смерти так же актуально, как и понятие жизни, и Кэтрин давно уже познакомилась со Смертью, наблюдая остывающие останки. Она не боялась трупов.

И все равно, когда Мур свернул на Элбани-стрит и она увидела аккуратное кирпичное здание морга, ладони у нее покрылись липким потом.

Он припарковал машину на стоянке рядом с белым фургоном, на котором крупными буквами было выведено: «Штат Массачусетс. Управление судебно-медицинской экспертизы». Ей не хотелось выходить, и, только когда он открыл перед ней дверцу, она заставила себя двинуться с места.

— Вы готовы к процедуре? — спросил он.

— Не могу сказать, что жду ее с нетерпением, — призналась она. — Но лучше уж быстрее покончить со всем этим.

Несмотря на то, что десятки раз присутствовала на вскрытии, она оказалась не совсем готова к запаху крови и гниющих внутренностей, который ударил ей в нос при входе в лабораторию. Впервые за всю свою врачебную карьеру она подумала, что, возможно, ей станет плохо при виде трупа.

Пожилой джентльмен в пластиковых защитных очках обернулся, когда они вошли. Она узнала судмедэксперта доктора Эшфорда Тирни, с которым познакомилась полгода назад на конференции по судебно-медицинской патологии. Неудачи хирургов-травматологов нередко становились предметом судебных разбирательств, и разрешать их приходилось на вскрытии у доктора Тирни. Как раз месяц тому назад она обращалась к нему в связи с подозрительными обстоятельствами смерти ребенка вследствие разрыва селезенки.

Приветливая улыбка доктора Тирни никак не вязалась с залитыми кровью перчатками на его руках.

— Доктор Корделл, рад вас видеть. — Он сделал паузу, словно смутившись от двусмысленности произнесенной фразы. — Хотя предпочел бы встретиться с вами при более приятных обстоятельствах.

— Вы уже начали резать, — недовольно заметил Мур.

— Лейтенант Маркетт требует срочных результатов, — пояснил Тирни. — Сами знаете, каждый выстрел, произведенный полицейским, вызывает повышенный интерес у прессы.

— Но я специально приехал пораньше, чтобы мы подготовились к процедуре.

— Доктору Корделл не привыкать к вскрытию. Для нее здесь нет ничего нового. Позвольте мне закончить надрез, и она сможет взглянуть на лицо.

Тирни повернулся к столу и сосредоточился на брюшной полости. С помощью скальпеля он отрезал тонкую кишку, извлек петли кишок и швырнул их в стальной таз. Потом отошел от стола и кивнул Муру.

— Прошу вас.

Мур тронул Кэтрин за руку. Она неохотно подошла к трупу. Поначалу она сконцентрировалась на зияющей ране. Открытая брюшная полость была для нее знакомой территорией; внутренние органы, как и куски тканей, были обезличенными. Они не имели эмоциональной окраски, на них не значилось имени владельца. Их она могла изучать холодным профессиональным взглядом, что она и сделала, отметив, что желудок, поджелудочная и печень пока еще были на своем месте, ожидая очереди на извлечение единым блоком. Y-образный надрез тянулся от шеи до лобка, раскрывая и грудную клетку, и брюшную полость. Сердце и легкие уже были извлечены, и грудная клетка напоминала пустую чашу. В ее стенке были заметны два пулевых отверстия: одно поверх левого соска, а другое ниже: под ребрами. Обе пули прошили грудину, повредив либо сердце, либо легкое. Между тем в левой верхней части брюшной полости имелось и третье входное отверстие от пули, которая, похоже, проникла в селезенку. Это было еще одно смертельное ранение. Кто бы ни стрелял в Карла Пачеко, он имел явное намерение убить его.

— Кэтрин! — произнес Мур, и она поняла, что ее молчание слишком затянулось.

Она набрала в грудь воздуха, вдыхая запахи крови и охлажденной плоти. Теперь она уже была знакома с внутренней патологией Карла Пачеко — пора было заглянуть ему в лицо.

Она увидела черные волосы. Узкое лицо, нос — острый, как бритва. Обвисшие мышцы челюсти, открытый рот. Прямые зубы. Наконец она осмелилась посмотреть в его глаза. Мур практически ничего не рассказал ей об этом человеке, назвал только имя и сообщил, что при задержании он оказал сопротивление полиции и был убит.

«Так ты и есть Хирург?»

Глаза, затуманенные смертью, уже ничего не выражали. Она присмотрелась, пытаясь уловить хотя бы какой-то зловещий признак, еще витавший в трупе Карла Пачеко, но ничего не почувствовала. Эта мертвая оболочка была пуста, и в ней не осталось ничего от прежнего обитателя.

— Я не знаю этого человека, — сказала она и вышла из лаборатории.

Кэтрин ждала на улице возле машины, когда Мур вышел из здания. Ей казалось, что ее легкие до сих пор не очистились от тошнотворного запаха морга, и она жадно заглатывала горячий воздух, чтобы поскорее избавиться от него. Хотя на улице было жарко, озноб после кондиционированного помещения пробирал до костей.

— Кто такой этот Карл Пачеко? — спросила она.

Мур посмотрел в сторону клиники «Пилгрим», прислушиваясь к нарастающему вою сирены скорой помощи.

— Сексуальный хищник, — сказал он. — Мужчина, который охотился на женщин.

— Это и есть Хирург?

Мур вздохнул.

— Похоже, что нет.

— Но вы думали, что, возможно, это он.

— Анализ ДНК связывает его с Ниной Пейтон. Два месяца тому назад он изнасиловал ее. Но у нас нет доказательств, что он имеет отношение к Елене Ортис или Диане Стерлинг. Ничего, что могло бы как-то обосновать его появление в их жизни.

— Или моей.

— Вы уверены, что никогда его не видели?

— Я уверена только в том, что не помню его.

Солнце накалило машину словно духовку, и они стояли, открыв двери, ожидая, пока в салоне станет чуть прохладнее. Глядя на Мура, она заметила, как он устал. Его рубашка уже насквозь промокла от пота. Идеальное времяпрепровождение для субботы — поездка со свидетельницей в морг. Во многом жизни полицейских и врачей были схожи. Они работали сутками, и в их рабочем дне не было места пятичасовому чаепитию. Они видели человека в самые темные и трагические минуты его жизни. На их глазах происходили такие кошмары, которые до конца жизни не стирались из памяти.

А какими воспоминаниями живет он, думала Кэтрин на обратном пути. Сколько лиц несчастных жертв, сколько сцен преступлений хранится в фотоальбоме его памяти? Она была лишь одной из многих женщин, живых и мертвых, которые требовали его внимания и защиты.

Мур остановился возле ее дома и заглушил двигатель. Посмотрев на окна своей квартиры, она поймала себя на том, что ей вовсе не хочется выходить из машины. Лишаться его общества. В последние несколько дней они провели вместе так много времени, что она уже привыкла рассчитывать на его силу и доброту. Если бы они встретились при более радостных обстоятельствах, она бы не осталась равнодушной к его внешности. А сейчас ей гораздо важнее были не его внешние данные, даже не ум, а то, что было в сердце. Это был мужчина, которому она могла доверять.