Читать книгу "Что такое Аргентина, или Логика абсурда - Оксана Чернявская"

– Подними окно.

– Зачем? – удивилась я его повелительному тону. – Так сладко пахнет распустившимися ночными цветами, и температура воздуха идеальная…

– Делай, что я тебе говорю.

– Хозяин – барин, а если он еще и за рулем своей машины… что тут поделаешь, – вздохнула я и начала крутить механическую рукоятку со своей стороны. Переведя взгляд с Хосе, с которым только что вела дискуссию о демократии и репрессиях, на то, что было за окном, я сразу поняла причину его настоятельного требования.

Хосе крутил по каким-то проселочным дорогам, пытаясь выбраться, но каждый раз забирался все глубже и глубже от трассы туда, что аргентинцы называют вижей, бразильцы – фавелой, а русские – трущобами. Думаю, на подъезде к калифорнийскому Сан-Диего такого не встретишь: там самые бедные районы, заселенные мексиканцами, выращивающими салат на бесконечных геометрически правильных грядах, выглядят как Арбат по сравнению с никогда не просыхающей глиной поселка, куда нас занесло. Мы проезжали лачуги, построенные из остатков дверей и битых кирпичей, с кровлей из еще более разнообразных предметов утиля: от досок, до расколотого шифера или просто натянутого брезента. Маленькие дети, сидевшие прямо в лужах и игравшие не то с лягушками, не то с камушками, смотрели на нашу машину, как дикари из американских вестернов на белых завоевателей. Джип выбрасывал глину из-под колес, и я подумала, что, будь мы на другом автомобиле, маленьком «пежо» например, который так любят столичные жители, мы бы застряли в этом Богом и правительством забытом селении. Не верилось, что в полутора часах езды был Буэнос-Айрес с его театром Колон, соперничающим с лучшими сценами мира, элегантными ресторанами Реколеты и Палермо, щеголеватыми мужчинами и модно одетыми женщинами.

Мы долго не могли выбраться из казавшегося громадным поселка, где были киоски (потом мне сказали, что там, вместе с хлебом, молоком и сигаретами, можно купить все, от наркотиков до оружия), кафе (если этим словом можно назвать ржавые бочки, приспособленные под гриль, на котором жарилось мясо, а также стулья и столы, врастающие в мягкую почву пластмассовыми ногами). Вопиющая бедность? Да… но некоторые эклектично сложенные из картона и битого кирпича дома были увенчаны тарелками спутникового телевидения, которое в Аргентине настолько дорогое, что я никогда не могла себе позволить такое.

– Третий мир… страна контрастов, – прокомментировала я, взглянув на Хосе, вцепившегося в руль и нервно ищущего выезд из этого депрессивного лабиринта нищеты.

Проколесив еще минут двадцать, мы увидели сияние в обозримом далеке, и Хосе перевел дух. Этот свет в конце нашего туннеля в позапозапрошлый век и был Сан-Диего. Панорама начала резко меняться: мы въехали на безупречную асфальтированную дорогу, обрамленную высокими пальмами, с хорошей разметкой и знаками, указывающими, в какую сторону ехать. От абсурдной разрухи мы вернулись к логике: рядом с Сан-Диего были такие же комфортные поселки под названиями Санта-Барбара, Сан-Диего 2, Новая Санта-Барбара и так далее. Огромный торговый центр с ярко светящимися названиями известных фирм, ресторанчики на террасах супермаркетов, теннисные корты в свете прожекторов и обилие пальм, украшенных разноцветными фонариками, как на дискотеке, – все атрибуты достатка и благополучия какой-нибудь Санта-Моники или Николиной Горы. Хосе расслабился и был готов продолжать разговор. Но мне уже не хотелось ни о чем спорить. Мы проезжали шикарные автосалоны, а я все еще видела глаза чумазого ребенка, игравшего с лягушкой в глинистой жиже неподалеку от своего убого дома и глядящего на машину Хосе, как на НЛО.

При въезде в Сан-Диего охранники долго осматривали наш замызганный до крыши джип, попросили открыть багажник и даже посветили фонариками снизу, чтобы убедиться, не привязаны ли к его дну пулеметы, наверное. Затем нам выдали распечатанную карту-схему проезда, и мы отправились к дому знакомых Хосе с дозволенной скоростью – пятнадцать километров в час, которую Хосе, всегда превышающий скорость как минимум на двадцать километров, как и все остальные водители на шоссе, здесь соблюдал педантично. Было очевидно, что в Сан-Диего правила действуют на аргентинский менталитет так же ощутимо, как их дозволительное отсутствие в Буэнос-Айресе.

Когда мы появились на пороге современного дома с элегантным дизайном, праздник был в разгаре. Официанты обносили гостей подносами с закусками, а хозяин угощал экзотическими коктейлями из напитков самой высшей категории своего домашнего бара. Его звали Сантьяго, и он отмечал день рождения своей жены – миниатюрной блондинки, матери четырех детей, дорого и со вкусом одетой, показывающей свое идеальное тело ровно настолько, насколько можно было оценить дисциплину регулярных посещений спортзала и приверженность к здоровому питанию его обладательницы.

Казалось, автомобиль Хосе перенес нас из одного мира в другой через ступени развития человеческой цивилизации, как машина времени, и здесь образы первого мира мне казались почти сюрреальными. В голове стучали вопросы: они же знают?.. о своих почти что соседях?.. как они живут рядом с этим?.. и что объясняют своим детям, уткнувшимся в айфоны, когда те видят других детей, что видели мы?.. Но Хосе объяснил, что дети из Сан-Диего никогда не встречаются с живущими по другую сторону ровесниками. Там есть, сказал он, очень высокий забор, разделяющий два мира, как Берлинская стена. Вот оно что… Миниатюрный гротеск моего советского детства, где было два мира, разделенные политиками, режимами, войнами, а здесь… Мне продолжало казаться диким, что тут все это происходит в одной и той же стране, где люди говорят на одном языке… но меня уже подхватила под руку именинница и стала представлять своим подругам, как заморского гостя, а те вежливо улыбались и некоторые даже рассказывали, что либо были в Санкт-Петербурге, либо собираются поехать туда через несколько месяцев; мысленно они оценивали мое платье и часы.

Фиеста набирала обороты, и после смены разнообразных блюд было освобождено место для дискотеки. К танцам в Аргентине относятся с пониманием всей серьезности этого дела, невзирая ни на возраст, ни на социальное положение и статус. И вот скинуты пиджаки, распущены собранные в хвост или пучок волосы, и сорокалетние гости сбрасывают поглощенные калории под нечто, являющееся потомком светомузыки семидесятых: в доме у Сантьяго есть все приспособления престижных американских ночных клубов, включая разноцветные вспышки, что выхватывают танцующих в определенной позе и запечатлевают, как моментальную фотографию. Всем весело, льются рекой и напитки и шутки, а когда заканчивается какой-либо ингредиент для коктейля, разогретые алкоголем гости начинают громко кричать с наигранным возмущением: «Где Сантьяго? Куда подевался Сантьяго? Верните нам Сантьяго!» – пародируя политические лозунги дня. Я смотрю на расслабляющихся и симпатичных в своем благополучии людей и снова думаю о том, что в этой стране можно жить так близко от убогости и нужды и быть так же далеко от всего этого, как Калифорния от Аргентины.

Обратно мы добрались благополучно, без приключений. У нас опять проверили машину на выезде и любезно объяснили самый прямой, быстрый и безопасный путь до шоссе. Впрочем, он был очевиден, ибо пальмы вдоль дороги игриво подмигивали фонариками, а автосалоны, тянувшиеся по обе стороны, пафосно сияли витринами с дорогими машинами.