Читать книгу "Курт Кобейн. Serving the Servant. Воспоминания менеджера Nirvana - Дэнни Голдберг"

Глава четырнадцатая

Курт и машина

Когда Курт и Кортни еще жили в Голливуде, они часто наведывались к нам домой, в район Хэнкок-Парк, в пяти минутах езды от их квартиры. Курту нравилось играть с Кэти; к лету 1992 года она уже была очень разговорчивой двухлетней девочкой и восхищалась им. Однажды вечером, когда мой новый босс, сопредседатель правления Atlantic Records Даг Моррис, был в городе, Курт и Кортни пришли к нам на ужин. После него Курт поднялся, пожал руку Дагу и совершенно серьезно сказал: «Я на самом деле не знаю, чем вы занимаетесь, но вы очень хороший человек, и я рад с вами познакомиться». Конечно же, Курт точно знал, чем он занимается.

Почему-то я считал, что могу положиться на Курта, чтобы он помог мне с новой работой, и в то же время я давал ему новое направление для помощи исполнителям, к которым он был неравнодушен. Едва перейдя в Atlantic, я спросил Курта, кто его любимый музыкант, еще подписавший контракт с мейджор-лейблом. Он тут же ответил: «Captain America», и именно поэтому мы подписали контракт с Eugenius. Изменив название по требованию Marvel Comics, группа лишилась немалой части известности, которую обеспечил Курт, но Юджин Келли все равно был весьма талантлив, и, что еще важнее, я хотел показать Курту, что готов ему помочь. Стив Гринберг, молодой A&R-щик из Atlantic, дружил с Келли, и мы быстро подписали с ними контракт.

Так или иначе, чаще всего казалось, что Курт делает для меня больше, чем я для него. Джулиана Хэтфилд была самой успешной артисткой на лейбле под названием Mammoth Records, который с моей подачи был перекуплен Atlantic. Ее песня My Sister получила неплохую ротацию на альтернативных рок-радиостанциях и MTV, а еще она написала песню под названием Nirvana – о том, как важна для нее группа.

Альбом Джулианы был спродюсирован Скоттом Литтом вскоре после того, как он пересвел синглы с In Utero. Когда Nirvana играла в Нью-Йорке, Литт провел ее за кулисы, но Курт был сильно вымотан и даже толком с ней не поздоровался. На следующий день она получила от него факс, в котором он сказал, что ему очень понравился ее новый альбом, и извинился за вчерашнее поведение. «Я был совершенно дезориентирован из-за всей этой обычной фигни со встречами после концертов. Нам очень повезло, что мы знакомы с Дэнни Голдбергом. Он самый честный человек в шоу-бизнесе и, пока он с нами, мы можем быть уверены, что находимся в хороших руках. Желаю тебе всего наилучшего… С любовью, Курт». Я не знал об этом письме, пока после смерти Курта Джулиана не прислала мне копию. До сих пор держу эту копию в рамке.

У меня смешанные чувства по поводу продюсерской работы Курта на альбоме The Melvins Houdini, которая стала самым значительным взаимодействием Курта с Atlantic. Я хотел подписать с ними контракт с тех самых пор, как пришел на лейбл: она оказала на Курта огромное влияние, и я считал, что для него будет важно спродюсировать их первый альбом для нас. Конечно, я также понимал, что его имя на пластинке гарантированно привлечет внимание прессы. Houdini оказался единственным альбомом, на котором Курт официально значится продюсером, а Atlantic – единственным мейджор-лейблом, на котором выходили альбомы The Melvins.

Я передал проект Элу Смиту, молодому сотруднику отдела поиска артистов и репертуара из Atlantic и поклоннику The Melvins. Смит вспоминает, что его, как и Курта, да и Криста в молодости, впечатлила харизма их вокалиста Базза Осборна.

– Я видел, как они выступили на разогреве у GWAR. Базз весь концерт играл одну ноту. Он стоял спиной к зрителям. Они были такими дерзкими, так хорошо знали, кто они, и у них было уникальное звучание. Я знал, что хочу с ними работать.

Запись проходила в Сан-Франциско, и это стало важнейшим временем в карьере Смита.

– Курт тогда был, наверное, самой крутой рок-звездой на планете. Я возил его в арендованной машине из гостиницы в маленькую студию в районе Мишн и обратно. Я считал Курта, блин, гением, Джоном Ленноном нашего поколения. Он сделал больше за очень краткий период времени, чем большинство людей – за всю карьеру.

Поначалу Курт почти ничего не говорил Смиту. Когда Nirvana записывала альбом, в студии не было никого из A&R-щиков, Курту вообще не нравилось, что кто-то смотрит через плечо. Однажды на студию приехал журналист из пиар-департамента Atlantic якобы для того, чтобы написать статью о The Melvins. Вместо этого он начал задавать вопросы о Курте и Кортни, и им обоим стало очень некомфортно. Эл тут же позвонил мне, объяснил ситуацию, и я разрешил ему выставить журналиста за дверь. Увидев, как Эл заступился за него, Курт заметно потеплел к молодому администратору и даже дал ему свой личный номер телефона.

Однажды Смит спросил Курта, каково это, когда тебя так обожают. Тот ответил: «Эл, меня интересует только музыка. Все остальное мне не очень нравится. Слава – это не так уж и весело». Потом он предложил сходить поесть такос. На улице они прошли мимо «парня, который явно пытался выглядеть как Курт. Длинные светлые волосы, рваные джинсы, кеды Converse, полосатый свитер. Он даже не подозревал, что мимо него идет настоящий Курт Кобейн. Тот просто посмотрел на меня и сказал: «Видишь?»

По словам Смита, The Melvins были опытными ветеранами, записавшими немало альбомов, так что Курт практически не вмешивался в их работу, но иногда отводил Базза в уголок, и они там тихо бренчали на гитарах.

– Курт был настоящим гением припевов, и его главным вкладом был совет сосредоточиться на них. Мы прослушивали записанные дубли в машине, возвращаясь обратно в гостиницу.

В первые несколько дней атмосфера была замечательной.

– Курт и Базз очень нравились друг другу. Базз был одним из немногих, кто знал Курта еще до того, как он прославился. Базз совершенно спокойно относился к его рок-звездности. Еще Курту очень нравился Дейл Кровер (барабанщик Melvins).

Ободренный первыми сводками, я надеялся, что Курт напишет для альбома песню, и посоветовал Баззу попросить его об этом. Через пару дней Курт позвонил мне и сказал: «Базз попросил меня написать песню для The Melvins. Я не буду этого делать. Все хорошие песни я оставлю для Nirvana». Я почувствовал себя ужасно. Судя по голосу Курта, проект вызывал у него стресс, а я лишь усугубил этот стресс.

Запись длилась три недели. Смит вспоминает:

– Я понимал, что Курт самый умный парень в этой комнате, и хотел, чтобы это как-то отразилось на записи. Вскоре он решил, что я давлю на него.

Однажды Курт позвонил мне и недовольно рассказал, что Смит заставляет его больше участвовать в аранжировках. Я накричал на молодого A&R-щика, сказав, чтобы он поумерил пыл. Он был неопытен и считал, что в подобной ситуации его работа – «сделать» что-нибудь, чтобы альбом звучал лучше. Я не мог вынести даже мысли, что кто-то, кто связан со мной, может расстроить Курта. А еще я знал, что если вы хотите повлиять на Курта, нужно как можно меньше активных действий. Единственный способ по-настоящему увлечь его – сделать так, чтобы он почувствовал себя уверенно, а в подобной ситуации критика не продуктивна. Смит отошел в сторону, и через пару дней, когда подвозил Курта в гостиницу, застал его «в хорошем настроении, потому что вчера он написал песню для следующего альбома Nirvana. Он был очень взволнован».