Читать книгу "Счастливый ребенок. Универсальные правила - Андрей Курпатов"

Дело в том, что наши эмоции имеют не только прямую, но и обратную связь с мышцами, которые задействованы в соответствующих мимических актах.

То есть когда вы напрягаете мышцы лица, вы побуждаете в себе эмоциональные состояния, которые характерны для соответствующих переживаний. Когда же, благодаря зеркальным нейронам, вы мысленно воспроизводите те или иные мышечные движения другого человека, вы действительно начинаете ощущать то, что он чувствует.

Эмоции заразительны, и теперь известно почему.

Потемки аутизма

Нам кажется, что услышать и понять «чужое сознание» не так уж трудно. Но эта «легкость» вчувствования – не более чем иллюзия. В действительности это сложнейшая психическая операция, и неслучайно мы как следует осваиваем этот навык лишь в подростковом (то есть весьма сознательном) возрасте.

Вы, конечно, слышали об аутизме и наверно представляете себе в общих чертах таких больных. Человек, страдающий аутизмом, неплохо ориентируется в мире вещей, но в социальном мире он полный профан. И не потому, что он недостаточно хорошо понимает людей, а потому, что он не понимает, что они живые, то есть, чувствующие и думающие существа.

Впрочем, чем «объяснять на пальцах», лучше показать на примере, каковым является диагностический тест, разработанный Саймоном Бароном-Коэном.

Представьте себе двенадцатилетнюю Машу, страдающую аутизмом, и ее знакомую Свету, которые, вместе с экспериментатором, находятся в одной комнате.

Света кладет свою куклу в коробку, стоящую на столе, и выходит. Экспериментатор предлагает Маше достать куклу из коробки и положить ее в шкаф рядом с окном.

Маша выполняет задание, после чего экспериментатор задает ей вопрос: «Машенька, а когда Света вернется, где она будет искать свою куклу?»

Сейчас стоп. Что вы думаете, ответит Маша? Если бы Маша была здорова, то она бы, безусловно, сказала: «В коробке на столе» (нормальные дети способны на такой ответ уже в четыре года).

Но Маша больна, она страдает аутизмом, она не понимает, что Света живет в своей собственной – Светиной, а не в ее – Машиной – субъективной реальности. И поэтому она говорит: «В шкафу у окна».

Если вы дадите себе труд подумать над этим нехитрым опытом, то я почти уверен, что в какой-то момент мурашки побегут у вас по спине…

Маша, вероятно, хорошая девочка, но мы все для нее – ходячие мертвецы, мы думаем не свои мысли, а ее – Машины – мысли, мы живем не в своем, а в ее – Машином – мире. Мы как та самая кукла из коробки.

Аутизм не предполагает другого сознания, другой точки зрения, другого взгляда. Аутист живет в мире, где есть только один живой человек – это он сам. Не случайно, ко всему прочему, аутисты бывают весьма агрессивны и могут вести себя «бесчеловечно». На самом деле, они просто не понимают, что другой человек способен испытывать боль, страдать, мучиться. Они не знают, что он тоже живой. Не знают, потому что их зеркальные нейроны работают не так, как у нормальных людей.

При этом даже шимпанзе умеют обманывать и обладают чем-то наподобие чувства социальной справедливости. Так, если вы проведете эксперимент, в котором служащий обезьянника будет на глазах у животного тихой сапой воровать бананы другой обезьяны, то оно начнет предпринимать попытки ввести этого служащего в заблуждение. И еще шимпанзе будет очень радоваться, если с ним случится что-то плохое.

Эта удивительная и крайне важная для выживания социальных животных способность думать о сородичах как о субъектах, преследующих свои цели и желания, думающих и чувствующих, обусловлена работой зеркальных нейронов.

Впрочем, эти нейроны Риццолатти создают лишь базу для понимания «чужих сознаний». Действительное, собственно человеческое понимание других людей, их мотивов и чувств, приходит к нам лишь с возрастом, благодаря долгому врастанию человека в культуру и большому опыту социального взаимодействия.

Но посмотрите, что происходит с современными детьми. Из-за компьютерных игр и бесконечного времяпрепровождения в гаджетах они все меньше фактически взаимодействуют как со взрослыми, так и друг с другом. Только у ребенка в руках появляется гаджет, окружающий мир, включая других людей, тут же перестает его интересовать.

Вообще говоря, взаимодействовать с другими людьми сложно – они с характером, у каждого из них свои дела, свои заботы, свои обстоятельства, интересы и т. д. Чтобы преодолеть эту границу – вызвать другого человека на общение, найти с ним общие темы, привлечь его внимание, заинтересовать – требуются огромные усилия.

Но в доцифровую эпоху у детей просто не было другой альтернативы: если не хочешь скучать и чувствовать себя одиноким – иди и общайся. Сложно тебе, не получается, отвергают тебя – ничего не поделаешь, иного развлечения просто нет. И дети строили отношения со взрослыми, дружили друг с другом, гуляли вместе во дворе, безобразничали и играли, придумывали что-то, обменивались книгами и т. д. и т. п.

Однако сейчас этой непростой социализации нашлась идеальная, красочная, увлекательная и лакомая замена – гаджет с мультиками, играми, социальными сетями. И все, социализация тут же пошла на нет – у детей все меньше взаимной заинтересованности, взрослых они просто игнорируют. Они дружат теперь с гаджетом, и он теперь их «стая».

Кто-то, возможно, скажет, что зато дети теперь больше общаются с помощью мессенджеров и в социальных сетях. Но это общение, как выясняется, не только не заменяет реальное общение, но и является источником стресса и увеличивает риск развития депрессивных расстройств в будущем.

В 2015 году исследовательская группа департамента психиатрии при Университете Монреаля под руководством профессора Сони Люпин, показала, что количество друзей в сети Facebook прямо отражается на общем уровне стресса у детей.

Ученые измеряли уровень гормонов стресса, а также проводили психологическое тестирование подростков в возрасте от 12 до 17 лет. Выяснилось, что чем больше у них «друзей» в социальной сети, тем выше и уровень гормона стресса кортизола. При этом более высокий уровень кортизола на 37 % увеличивает риск возникновения депрессии у подростков.

Несомненно, есть ряд вопросов относительно причинно-следственных связей между социальными сетями и стрессом: действительно ли количество друзей влияет на стресс или же у более подверженных стрессу детей по каким-то причинам есть потребность добавлять больше других людей на свою страницу в Facebook.

В любом случае большое количество таких «друзей» перегружает обрабатывающий сервер мозга – его дефолт-систему. Если молодой человек постоянно думает о подписчиках, то по сути вся его дефолт-система оказывается загружена и перегружена. «Прокрутка» этих мыслей выматывает, психологически изнуряет его и вызывает чувство тревоги.

Но почему, когда мы думаем о реальных других людях, с которыми поддерживаем фактические, офф-лайновые отношения, такого рода перегрузки не происходит? Дело, по всей видимости, в том, что наши оффлайновые друзья даны нам не сами по себе, а как бы сразу в окружении других людей.