Читать книгу "Паутина лжи - Олег Рой"

Басовито взрыкнув мотором, черный «БМВ» сорвался с места. Леонид почти совсем не смотрел по сторонам, он давил педаль в пол до упора, стараясь только не задеть зазевавшихся прохожих. Пролетая небольшую улицу, полого поднимающуюся на холм, он вдруг с ужасающей ясностью вспомнил гулкий удар, хруст костей и глухой вскрик того доктора-недоучки, погибшего на этом самом месте. Леонид интуитивно хотел сбросить скорость, но, помотав головой и избавясь от наваждения, прибавил газу. Теперь и прохожие перестали его волновать. «Фашист», как он про себя называл свою машину, напрягая все свои лошадиные силы, летел по городу. Где-то сзади завывали сирены полицейских машин, хотя в зеркале заднего вида Леонид их давно уже не видел. Но звуки в горах разносятся далеко, и он чувствовал, что полицейские вцепились в него плотно. Сирены давили ему на уши, не давая расслабиться ни на секунду.

Мотор «фашиста» сделал свое дело. Через некоторое время автомобиль выскочил за город, на извилистую горную дорогу, и теперь Леонид уже не слышал сирен и не видел за спиной проблесковых маячков полицейских машин.

У него появилось время хоть чуть-чуть подумать о том, что он будет делать дальше. Не отпуская руля, доктор закурил и сбросил скорость. Скоро должен был показаться перевал, и там Леонид рассчитывал дать себе несколько минут передышки.

«Авось пронесет!» Леонид повеселел и снова кинул взгляд в зеркало заднего вида. Полиции не было видно, но зато на заднем сиденье матово отсвечивал ноутбук. Увидев его, Леонид снова похолодел и резко прибавил газу. Как он мог забыть о своей базе данных?! От информации в ноутбуке нужно было срочно избавляться. Срочно!

Выскочив на перевал, Леонид метнул «фашиста» на стоянку для туристических автобусов. В этом месте автотуристы, путешествующие по Европе, любили вылезать, разминать ноги и фотографировать потрясающие виды Швейцарских Альп. Вот и сейчас галдящая толпа братьев-славян выбралась из чадящего соляркой автобуса и принялась сверкать вспышками дешевых «мыльниц» во все стороны.

Леонид пристроил автомобиль между двумя автобусами и, не заглушая мотора, достал ноутбук с заднего сиденья. Пока «ноут» загружался, Леонид все посматривал в зеркало заднего вида, не покажется ли полиция. И в тот момент, когда на экране возникли «обои» с сексапильной красоткой, сзади на перевал въехали полицейские машины. Полицейские ехали не быстро, очевидно, здраво рассудив, что деться с трассы Леониду некуда. Доктора пробила крупная дрожь. Почти не осознавая, что он делает, Леонид выделил все файлы в нужной папке и нажал клавишу «делит». Резко ткнув пальцем в кнопку «да», бросил ноутбук на заднее сиденье и, выскочив из-за автобуса, пришпорил «фашиста». Набирая скорость, черный «БМВ» полетел вниз по серпантину, а ноутбук, тихо журча процессором, в это время удалял выделенные файлы.

Побелевшими пальцами вцепившись в руль, Леонид вел машину вниз по горной дороге. Он старался не гнать, сдерживал себя, но когда из-за поворота появился очередной туристический автобус, а у того из-за спины послышались завывания полицейских сирен, нервы вдруг не выдержали. Леонид до конца утопил педаль газа в пол, «фашист», заревев, выбросил из-под колес сноп дыма и рванулся вперед. И в это время попавший под колесо камень изменил траекторию движения, и черный «БМВ» на большой скорости по касательной ударил автобус. Отскочил, перевернулся в воздухе – и полетел под обрыв.

* * *

В маленьком ресторанчике на набережной Лугано было тихо и уютно. Саша и Юля ужинали за своим любимым столиком напротив окна. Ели молча, разговаривать сегодня не хотелось. Слишком много было сказано друг другу за последнее время. Слишком много было признаний, откровений, взаимных упреков и взаимных прощений. Окончательных. Раз и навсегда. Теперь, когда между ними не осталось тайн, стало ясно – никакая сила в мире не в состоянии их разлучить. Их, двух самых родных и самых близких людей на свете. И потому во время этого ужина в совсем не торжественном, но ни-сколько и не тяжелом молчании он чувствовал, что только что очистился душой, будто побывал на исповеди…

Официант принес бутылку вина, разлил по бокалам золотистую жидкость. Не сговариваясь, супруги одновременно протянули руки к тонким стеклянным ножкам, сжали их пальцами и подняли в воздух.

– За тебя, – одними губами сказал Саша.

– Нет, за тебя, – отвечала Юля. – Точнее, за нас.

Они поднесли бокалы к губам – и как раз в эту минуту, крайне не вовремя, зазвонил телефон.

– Александр Викторович, – голос у Георгия был столь мрачным, что у Саши неприятно похолодело внутри. – К сожалению, у меня плохие вести.

– Мой сын?.. – Саша не произнес, а почти выдохнул эти слова. Но Юля услышала, и лицо ее побелело.

– Нет-нет! С вашим сыном ничего не случилось. Точнее, теперь это неизвестно. И, боюсь, уже вряд ли когда-нибудь станет известно.

– Что? Что ты такое говоришь?

– Александр Викторович, я понимаю, что вы чувствуете, но тот человек… Единственный из врачей клиники, кто владел полной информацией о продаже детей… В общем, он погиб. Дорожно-транспортное происшествие. Удирал от полиции, не справился с управлением и сорвался в пропасть. Но самое ужасное, что перед смертью он успел уничтожить все файлы у себя в ноутбуке. Так что единственная нить, которая могла бы помочь нам размотать этот клубок, оборвалась…

Соломонов суд

К удивлению Саши, Юля перенесла ужасную новость гораздо легче, чем он сам. Саша только что не на стену кидался от отчаяния, а его жена ухитрялась сохранять спокойствие и полное присутствие духа.

– Увидишь, что это все еще не конец, – уверяла она мужа. – Я знаю, что рано или поздно мы найдем своего сына. Не сходи с ума, береги силы, они еще пригодятся. Оттого, что ты будешь психовать и изводить себя, ничего не изменится, будет только хуже. Нужно взять себя в руки и запастись терпением. Поверь, я давно прошла через все это и понимаю, что говорю…

Но Саша не слушал ее, вернее, слышал, но был не в силах прислушаться к ее словам.

В ту ужасную ночь, после того, когда Георгий сообщил, что все кончено и последняя нить оборвалась, он ни на минуту не сомкнул глаз. Юля приняла снотворное и легла спать, а он часов до трех просидел в баре отеля, потом вернулся в свой двухкомнатный номер. Все это время пил, но спиртное не приносило облегчения. Кулаки сами собой сжимались и разжимались, стол, за которым Саша расположился в гостиной с бокалом коньяка, уже с трудом выдерживал тяжесть Сашиных мыслей, проявляющихся ударами о столешницу. В голове крутились мысли, сделавшие бы честь любому голливудскому сценаристу боевиков. Саша уже мысленно напал на здание клиники, перетряхнул все бумаги, поставил на уши бухгалтерию и силой вытряс информацию из всех этих купленных докторишек, играющих жизнью чужих детей с такой легкостью, точно это были резиновые перчатки. Он отхлебывал коньяк, словно воду, и представлял себе, каково придется нежным европейцам, если он будет задавать вопросы и не получать ответа… Периодически Саша вскакивал, кидался в холл, собираясь одеваться и бежать, но каждый раз он вспоминал слова Георгия: «Александр Викторович, стоит нам самостоятельно сделать хоть один шаг, и сделать его неправильно – и тогда вся полиция Евросоюза будет гоняться уже за нами. Кто бы ни был тот человек, у которого находится ваш ребенок, он сейчас законопослушный гражданин. До тех пор, пока против него нет улик. А как только вы сунете ему кулак под нос, он тут же станет жертвой, а вы – предводителем русской мафии… А полиция любит разбираться с теми, чья вина лежит ближе». Георгия он сгоряча уволил в ту ночь – перезвонил, наорал, не стесняясь в выражениях, и объяснил, что человек, запоровший дело его жизни и смерти – а именно начальника охраны он счел виноватым во всем, кого же еще? – может катиться на все четыре стороны. Но мнение Георгия все равно продолжало оставаться для Саши авторитетным, к его здравому смыслу нельзя было не прислушаться. И Саша оставался в номере и в очередной раз бил кулаком по беззащитному столу, плескал в рюмку порцию коньяка и снова надолго задумывался.