Читать книгу "Банкротство мнимых ценностей - Олег Рой"

– Где я? Кто вы?

– Я Михаил, – важно ответил человек, и Лохнесс тут же узнал голос, который он слышал сверху. – А ты у меня дома. Я его сам построил, из того, что было под рукой, так что не обессудь.

– Что со мной произошло?

– Тебя Ряба вырубил. Ничего страшного, максимум шишка будет. Ты уж извини, я не сразу подоспел. Смотрю, наши шныряют, явно заметили лоха. Я за ними и пошел, на гараж забрался поглядеть. Вижу – приличный мужик, и лицо такое несчастное. Я за тебя и вступился. Они меня уважают, так что всего лишь пришлось им пару раз дать в торец, они и отвалили, – хохотнул собеседник. – А как тебя звать-величать?

– Меня? Женя. Евгений.

– Хорошее имя, – признал Михаил. – Означает – благородный. Ну что, ваше благородие, водочки не желаете?

– А есть? – губы Лохнесса все еще тряслись, то ли от пережитого, то ли от того, что он не успел согреться.

– Обижаешь! – Бомж Михаил достал бутылку без этикетки и разлил по пластиковым стаканчикам, неожиданно оказавшимся чистыми. Они залпом выпили огненную жидкость, тепло разлилось по телу Лохнесса, боль притупилась.

– Что же тебя завело в такие места, Женя? Да еще и в подпитии, как я посмотрю? – поинтересовался Михаил.

Важность нового знакомого и его манера речи забавно контрастировали с окружающей обстановкой, но Женя этого не заметил. Он смутился и ответил:

– Дом ищу один.

– Понятно. Тут поблизости жилых домов нет, только переезд. А ты впредь будь аккуратнее. Так можно всего лишиться, – назидательно произнес собеседник.

– Да у меня и нет уже ничего, так что не страшно, – горько сказал Лохнесс.

– Тогда, конечно, проще, – согласился Михаил. – И все же, чего это ты в рождественскую ночь шастаешь по пустырям? Чего тебе дома не сидится?

– Мне сегодня жена изменила, – убито признался Лохнесс.

– Во как. Ну, тогда понятно. Ну, давай еще выпьем.

Они разлили по стаканам еще две порции водки и молча выпили.

– Ну, это, конечно, давно случилось, – Женю потянуло на откровенность. – Просто я только сегодня узнал про это.

– М-да, неприятность. А соперник тебе известен?

– В том-то и дело, что это не мужик, а баба! Сам не знаю, радоваться этому или печалиться. С одной стороны, вроде как не мужик, вроде как не всерьез. А с другой – еще противнее! Знаешь, кто эта баба? Моя бывшая. Тьфу, гадость какая!

– Да уж, чего только в жизни не бывает, – задумчиво проговорил Михаил. – Выходит, у тебя обе жены лесбиянки?

– Да дуры! – Крутилин сплюнул. – От первой-то, Каринки, я всего мог ожидать. Но Марина…

– Любишь ее?

– Уже нет, наверное. Просто понял, кто она есть на самом деле. Грустно, если честно. И больно.

– А ты ее прости, – предложил Михаил.

– Простить и отпустить, – усмехнулся Лохнесс, – как в песне?

– Ну, вроде того.

– Да мне уже все равно на самом деле. Понял, что всю жизнь тратил не на то, старался, зарабатывал деньги, и что? Все впустую, ничего хорошего они мне не принесли. Это обидно. Думал, созидательное что-то делаю, а оказался пшик. Пустышка.

– Знаешь, какая самая лучшая месть?

– Которую подают холодной?

– Нет, – улыбнулся Михаил. – Простить – самая лучшая месть. Сколько смыслов ни ищи – их много, и все верные. Я знаю не понаслышке. Ты думаешь, я всегда здесь бомжевал? Нет, конечно. Пять лет назад я нормальным человеком был, врачом работал в больнице, хирургом, и семья у меня нормальная была.

– И что же случилось? – заинтересовался Евгений.

– А ты слушай, не перебивай, и узнаешь. Жили мы в одном подмосковном городке, не буду говорить в каком. Была у меня жена, дочь-красавица. Я вообще-то хирург неплохой. Работал в свое удовольствие, нравилось мне это дело. В больницу шел как на праздник, вечером домой тоже летел на крыльях.

И как-то вышел я на дежурство, а больница у нас, надо сказать, маленькая. По правилам полагается, чтобы несколько человек дежурили, но народу-то не хватает… Так что в ту ночь я был один. Думал, обойдется. Городок маленький, происшествий мало, а если что случалось, то отвозили в городскую, а не к нам. А тут, как назло… привезли девчонку. Совсем молоденькая. Лет семнадцать ей было. Умирает от передоза, приволокли ее друзья какие-то, наркоманы, и бросили в приемном отделении, сами сбежали, испугались.

У нее уже пена изо рта шла, нужно было срочно что-то предпринимать. По идее, тут нужен реаниматолог, это был его профиль, но он на больничном был, запил, между нами. Пришлось мне самому. Позвонил я главврачу, своему другу, объяснил, что и как, что в другую больницу ее просто не успеем довезти. Он сказал, что берет ответственность на себя.

Ну, я сделал все, что надо, а потом выяснилось, что у нее была аллергия на один из препаратов. А мне-то откуда знать? Ни времени тесты проводить, ни возможности у меня не было.

Михаил вел свой рассказ на удивление спокойно, но Женя почувствовал, что тот переживает все так же ярко, как будто это было вчера.

– Она умерла у меня на руках, – продолжил бывший врач. – Потом стало ясно, что в тех обстоятельствах она бы все равно не выжила. Понимаешь? Наркоманка в последней стадии зависимости от героина. На руках, ногах живого места нет. Но родители, они какие-то шишки были, хай подняли. Конечно, куда было проще оставить в памяти дочку, пострадавшую от небрежности врача, чем дочку-наркоманку. Они на меня в суд подали за халатность и за все прочее. Друзья за меня заступились, бывшие пациенты пришли… Долго бодяга тянулась, несколько раз заседание суда откладывали. В общем, оправдали меня. Но я сломался, пока все это продолжалось, стал к рюмке прикладываться и вот, остановиться уже не могу. Пришлось работу бросить – хорош хирург, если у него руки трясутся.

– А как сюда попал?

– Да ты слушай, а не перебивай. Нанялся я на рынок, к одному кавказцу, тапочками торговать. Целый день на ногах, на холоде, а заработок – копейки. Пришел однажды домой расстроенный, купил водку опять, и жена мне что-то такое сказала обидное, что я несостоятелен как человек, что я неудачник, что у меня нет денег, и мы крупно поссорились. Слово за слово, я уж не знаю, как так получилось, но я ее ударил. Видно, от злости и алкоголя мозги заклинило. Мне хотелось доказать ей, что все не так, что я выкарабкаюсь. А ведь она была права… В общем, этого я себе никогда не прощу. На следующий день она подала на развод, сказала, не может больше терпеть. Может, это была последняя капля, а может, она только рада была, что так все вышло, не знаю.

Я все равно люблю ее после стольких лет разлуки. Просто она не выдержала. Но не все бы выдержали. Вот ты бы выдержал? – с неожиданной горячностью и яростью Михаил посмотрел на Крутилина. Тот пожал плечами. – Я просто собрал вещи, – продолжил бывший хирург после паузы. – И ушел. Даже с дочерью не успел поговорить – она в школе была. Квартира была жены, я, когда женился, так и не прописался. Родители мои умерли уже к этому моменту. Нанялся сторожем на кладбище, жил там одно время, но мне там не нравилось, постоянно похороны, по ночам всякие личности ошивались опять же, подростки… Потом вот сюда попал. Знаешь, везде можно жить.