Читать книгу "Пока смерть не разлучит нас - Марина Ефиминюк"

— Мама, я не предполагала, что ты опустишься до такого!

— Аделис… — Она прикрыла глаза. — Совершенно точно ты нe должна была этого увидеть.

— Ты ненавидишь Доара настолько, что решила его отравить?! — задыхаясь от злости, воскликнула я.

— Чего? — копируя манеру Руфи, вытаращилась мама. — За кого ты меня принимаешь? Ты права, я не в восторге от того, что происходит у вас с этим риорцем, но чтобы подливать ему яд? Кажется, мне следует оскорбиться.

— Кажется, тебе следует собрать вещи и немедленно покинуть Риор. И больше никогда! Хорошо меня слышишь? Никогда здесь не появляться…

— Это не яд, а возбуждающие капли! — прижав флакон к декольте, выпалила мама.

— Да ты брешешь! — не нашла я других комментариев.

— Светлые боги, Аделис. У тебя лексикон, как у сапожника, — проворчала она без обычного нравоучительного тона.

Вдруг мужчины попытались вoйти в гостиную.

— Риаты, позвольте благородным эссам поговорить с глазу на глаз! — заявила я. — Полюбуйтесь пару минут картинами.

Доар открыл рот, чтобы высказать несогласие, но дверь перед его носом захлопнулась. Мы с матушкой снова остались наедине.

— Как же мне неловко, — пробормотала мама, присаживаясь на диван. — Но, дочь,ты взрослая женщина. Была замужем, успела развестись и даже спишь с бывшим мужем в одной кровати…

— Покороче, мама, — оборвала перечисление «подвигов».

— Понимаешь, ректор Αльдон — мужчина видный, родовитый и воспитание не хромает. Другими словами, как раз в моем вкусе. И мне пришла в голову мысль… А что я теряюсь? Подумаешь риорец, зато ректор большой академии, преподаватель, маг — в общем,исключительно достойный человек.

— Я что-то не улавливаю в твоих словах смысла, — доходило до меня туговато.

— Аделис, почему ты заставляешь это произносить вслух? — Она была в отчаянии. — Я собираюсь посетить его спальню сегодняшней ночью.

— Ты?!

— Почему в голосе женщины, сожительствующей с бывшим мужем, я слышу неодобрение? — с нажимом уточнила матушка.

— Тебе почудилось, — моргнула я. Она раздобыла возбуждающее средство для Альдона? Кто эта женщина, и в каком погребе она держит мою расчетливую, ледяную, как айсберг северного моря, мать?!

— Тарим в почтенном возрасте, и я подумала… чтобы ночью избежать,так сказать, досадного конфуза, который заденет его мужскую гордость, стоит добавить ему капли для жизненной энергии.

— Я… не знаю, что сказать.

— Просто сделай вид, что этого разговора не было. — Она быстро спрятала флакон в карман платья и с улыбкой пригласила мужчин на пирушку.

Все еще ошарашенная заявлением благородной эссы,из кресла я следила, как она ненавязчиво и мастерски обхаживала ректора.

— Тарим, — назвала матушка его по имени и протянула хрустальный стакан с крепким напитком, — ваш соврен.

— Соврен у Доара отличный, но сегодня я, пожалуй, ограничусь ликарием, — заставив улыбку чистокровной эссы подувянуть, отказался он от угощения. — Ликарий из черной ягоды, налитый очаровательной эссой, просто божественең!

Фу. Как витиевато и безвкусно!

Матушка не спорила, потому что всю жизнь не переносила алкоголя. Для нее не имело никакой разницы — соврен, ликарий или вообще имбирный эль — любые напитки приводили к магическому срыву и обмораҗиванию собутыльников.

— Эсса Хилберт, не стесняйтесь предложить мне. — Доар бесцеремонно забрал стакан из рук ошарашенной тещи и немедленно сделал большой глоток.

Мы с матушкой натуральным образом остолбенели.

— Аделис, я помню твои правила. — Видимо, он решил, будто я волновалась из-за хмеля. — Всего один стакан.

Но, проклятье, какой!

— Крепись, дочь моя, — прошептала мама, проходя мимо,и ободряюще похлопала меня по плечу.

Поначалу все шло неплохо. Даже удачно. Но через полчаса Доар заерзал на диване, снял пиджак и ослабил узел галстука. Потом поднялся, неқоторое время пoмаячил по гостиной, словно не находя себе места. Глаза его блестели, на скулах появились лихорадочные пятна, и по всему складывалось впечатление, что оң захмелел с нескольких глотков крепкого алкоголя.

— Как вы себя чувствуете? — с непроницаемым видом спросила мама.

— Превосходно, эсса Хилберт, прекрасный вечер. Вам не кажется, что в комнате слишком натоплено? Может, окна откроем?

— Камин даже не зажжен, — сдержанно заметила я.

— И впрямь не горит, — растерянно потер затылок Доар. — Соврен возымел такой… неожиданный эффект.

По всей видимости, от забористых капель его страшно ломало. Он плюхнулся на диван и, резко закинув ногу на ногу, носом туфли едва не сбил графин с низенького столика. Хрусталь истерично зазвенел. В комнате воцарилось удивленное молчание.

— Извините, — через долгую паузу в тишине произнес Доар.

Он больше не участвовал в общей беседе. Плавил меня призывным взглядом, прикусывал палец и, в общем, вел себя не то чтобы развязано, но в воздухе ощущалось странное напряжение. Через некоторое время стало очевидным, что Доару неможeтся. Старшие посчитали, что пирушку пора заканчивать,и тихонечко удалились. Я запретила себе думать, разойдутся они по спальням или продолжат вечер.

Не сводя с меня потемневших глаз, Доар поднялся с дивана, приблизился к моему креслу и оперся руками о подлокотники.

— Эсса Хилберт, — голос звучал хрипловато, — вы сегодня очаровательны. И это платье…

— Что ты хочешь? — задала я «наиумнейший» вопрос, хотя прекрасно знала, какое именно снадобье плескалось в стакане с совреном.

— Кое-что… — Он выпрямился, повел плечами… и вдруг помахал руками, как крыльями мельницы. — Мне очень хочется на пробежку.

— Чего?

— Знаешь, — он потоптался,изображая бег на месте, — энергия бурлит. На месте усидеть не выходит. Как ты смотришь на пробежку?

— Выпей успокоительных капель, — мрачно посоветовала я и поднялась с кресла, полностью озадаченная.

Я-то полагала, что Доара снедала похоть и даже внутренне подобралась, а он жаждал на ночь заняться утренней разминкой. Ни одной пошленькой мыслишки. Что за странное возбуждающее снадобье прикупила мама? Вернее, что именно оно возбуждало у мужчин? Инстинкт атлета? Даже не знаю, радоваться мне или огорчаться.

— Может, хоть по дому пройдемся? — предложил он.

— Спать! — приказала я.

Сумасшедший из Доара вышел послушный. Пока я величественно поднималась по лестнице на второй этаж, он бегал туда-сюда. На последней ступеньке вдруг споткнулся и едва не клюнул носом пол.

— Все хорошо! — объявил он, вскакивая на ноги.