Читать книгу "Самый трудный день - Александр Харников"

– Товарищ Шаманов, – задумчиво произнес вождь, – вы полагаете, что настало время переходить ко второй фазе операции?

– Пока еще нет, товарищ Сталин, – ответил Шаманов, – но вот завязать горловину Кобринского мешка желательно уже сейчас.

– Поясните, что вы имеете в виду? – спросил Сталин.

– Даже без участия частей из состава армий Особого назначения, в районе Бреста в настоящий момент в резерве 4-й армии находятся четыре общевойсковые бригады Экспедиционного корпуса, включающие в себя по три танковых и три мотострелковых батальона, и 205-я мотострелковая дивизия РККА. Расстояние для перемещений при перегруппировке невелико, а сами части достаточно подвижные и находятся в состоянии полной боеготовности, так что подготовка к фланговому удару по частям 2-й танковой группы немцев займет немного времени. Если отдать приказ немедленно, то уже завтра на рассвете можно будет начать операцию по блокированию Гудериана в Кобринском мешке.

Вождь вопросительно посмотрел на маршала Шапошникова.

– Борис Михайлович, – спросил он, – а каково ваше мнение по поводу такой операции?

– Я согласен, товарищ Сталин, – кивнул Шапошников, – в результате этой операции танковая группа Гудериана будет полностью отрезана от снабжения, а немецкое командование для ее деблокирования будет вынуждено снимать войска с других участков фронта и подтягивать к линии госграницы последние резервы, что облегчит последующую стратегическую наступательную операцию армий Особого назначения.

– Спасибо, Борис Михайлович, – сказал Сталин. – Есть мнение, что товарищ Шаманов завтра на рассвете должен нанести фланговый контрудар по 2-й танковой группе немцев имеющимися в его распоряжении фронтовыми и армейскими резервами. Будем считать это подготовкой к общей наступательной операции. А сейчас доложите нам обстановку, сложившуюся на Юго-Западном и Южном фронтах.

– На Юго-Западном фронте, – продолжил свой доклад Шапошников, – 1-я танковая группа и 6-я полевая армия противника в течение недели предприняли попытку наступления на Киевском направлении, и после ожесточенных боев сумели продвинуться до линии Луцк – Берестечко, где сутки назад, полностью утратив пробивную силу, были остановлены на шестом по счету оборонительном рубеже. Безвозвратные потери у 1-й танковой группы до восьмидесяти процентов всей боевой техники и более половины личного состава. До трети личного состава в этом наступлении безвозвратно потеряла и 6-я полевая армия немцев. Еще примерно четверть солдат и офицеров, участвовавших в этом наступлении, выбыли из строя по ранению и могут вернуться в строй в срок от одного месяца до трех. Таким образом, можно сделать вывод, что и эта группировка полностью утратила способность вести наступательные действия.

Южнее, на северном фасе Львовского выступа, в полосе 6-й армии, попытку отвлекающего наступления предприняла 17-я полевая армия немцев, все атаки которой были отражены на рубеже Рава-Русского УРа, а кое-где встречными контратаками наших частей противника вытеснили за линию государственной границы.

– Товарищ Жуков, – спросил Сталин, – вы желаете что-то добавить к уже сказанному Борисом Михайловичем?

– Никак нет, товарищ Сталин, ничего не могу добавить, – ответил генерал армии Жуков. – Хотелось бы только знать – когда мы прекратим обороняться и начнем наступать?

– Скоро, товарищ Жуков, скоро, – улыбнулся Сталин и, посмотрев на маршала Шапошникова, сказал: – Борис Михайлович, а что у нас происходит на Южном фронте?

– В полосе действия Южного фронта, – начал Шапошников, – противнику не удалось добиться сколь-нибудь значительного успеха, и бои идут в основном на линии государственной границы. Кроме того, наши тактические десанты, высаженные с кораблей Дунайской военной флотилии, захватили несколько плацдармов, в том числе и населенный пункт Тулча с речным портом и соответствующей инфраструктурой. Морской десант в Констанце, высаженный Черноморским флотом, продолжает получать подкрепления и расширять плацдарм…

– Очень хорошо, Борис Михайлович, – произнес вождь и посмотрел на экран, на котором было видно лицо маршала Буденного.

– Товарищ Буденный, – сказал Верховный, – доложите о текущей обстановке.

– У нас все в порядке, товарищ Сталин, – ответил Буденный, – развертывание всех трех армий идет строго по графику, и через два дня я планирую доложить партии и правительству о том, что группа армий Особого назначения готова к наступлению…

– Понятно, – задумчиво произнес Сталин, – помните, что у вас в запасе всего двое суток, и ни минутой больше. Вам все ясно?

– Так точно, товарищ Сталин, – ответил маршал Буденный. – Все будет сделано точно в срок.

– Тогда, товарищи, будем считать, что совещание закончено, – подвел итог Верховный, – все свободны, спасибо.

Экраны селекторной связи погасли, Шапошников, Берия и Молотов встали из-за стола, собрали свои бумаги и приготовились выходить из кабинета. Но тут Верховный коротко произнес, глядя в спину Молотову:

– Вячеслав, задержись! И ты, Лаврентий, тоже! Есть еще один очень важный разговор!

Там же, пять минут спустя

Присутствуют:

– Верховный главнокомандующий Иосиф Виссарионович Сталин;

– нарком внутренних дел генеральный комиссар госбезопасности Лаврентий Павлович Берия;

– нарком иностранных дел Вячеслав Михайлович Молотов.

– Товарищи, – произнес Сталин, усаживаясь за стол, – дела военные у нас пошли неплохо, и особо беспокоиться вроде бы не о чем, хотя присматривать за нашими генералами, разумеется, надо. Мало ли у кого какие мысли в голове бродят. Но сейчас я не о том. Выиграв войну – это уже не должно вызывать сомнений, – надо потом суметь еще и выиграть мир. Россия тем и отличалась во все времена, что блестящие победы ничего ей в итоге не приносили, за исключением, пожалуй, новых проблем, ибо дипломаты отдавали все, что генералы добывали ценой солдатской крови. Надеюсь, всем понятно, что сейчас так быть не должно?

– Понятно, товарищ Сталин, – кивнул Молотов.

– Эх, Вячеслав, – раздраженно бросил Верховный, – сомневаюсь я, что ты понял, о чем я говорю. В первую очередь это касается твоего наркомата. В НКИДе надо еще разгрести литвиновский гадюшник, в котором толком не поймешь, кто свой, кто чужой. Лаврентий тебе, конечно, окажет помощь, но за тебя твою работу делать он не будет. Ты полагаешь, что в Англии и Америке все будут радоваться нашей победе над Гитлером? Черта с два! Нам скажут: «О-кей, русские, спасибо. Гитлер побежден, и теперь вы можете убираться обратно в свою Сибирь. Да, и не забудьте вернуть нам Эстонию, Латвию, Литву и Восточную Польшу, потому что они нам понадобятся, когда мы будем строить против вас санитарный кордон». Разве это не так, Лаврентий?

– Все так, товарищ Сталин, – кивнул Берия, сверкнув стеклами пенсне. – Скажу даже больше – по опыту той стороны понятно, что точно так же к нам отнеслись бы, будь на месте СССР Российская империя или общедемократическая буржуазная Российская Федерация…