Читать книгу "Шарко - Франк Тилье"

– …Неизвестно, когда это все началось, когда связанные с кровью галлюцинации и мания преследования захватили ее целиком, точно так же как мы не знаем, кто наблюдал за ней в подростковом возрасте и позже. Оба Дюрюэля, и отец и сын, всегда держали Мев вдали от мира, безусловно оберегая ее. Короче, все очень неопределенно. Но любая шизофрения часто впервые проявляется в период взросления. Психоз Мев возник не вчера.

– Вы думаете, что панический страх крови может иметь истоки в ее раннем детстве, проведенном в джунглях?

– Вероятно, да.

Они вышли из зала и двинулись по коридорам. Психиатр распахнул дверь комнаты, все стены которой были завешаны таблицами судоку и картинами, написанными менструальной кровью.

– Эти картины – преграда между ней и ее страхами, способ не подпустить к себе приливы, отогнать их. Она окружает себя частицами джунглей и крови, чтобы почувствовать себя в знакомом окружении. Я думаю, что эти туземные лица, леопарды, змеи, крокодилы – все они родом из ее раннего детства. С символической точки зрения она реконструировала мир своих первых лет. У нее была поздняя менопауза – после пятидесяти пяти лет, – но сегодня она слишком стара, чтобы использовать собственную менструальную кровь, и поэтому получает ее от более молодых пациенток, как-то договариваясь с ними. Мы приглядываем, конечно, но не запрещаем.

Николя стоял неподвижно, а Шарко так и крутился, глядя по сторонам. Красный цвет, черный, подтеки менструальной крови – жидкости, уже отработанной и в то же время такой насыщенной.

– А откуда эти улыбающиеся перед лицом опасности лица?

– Нам кажется, что дело здесь опять-таки в способе успокоиться. Единообразие колорита и красок, то, как работы развешены на стене: посмотрите на одинаковые промежутки между картинами…

Шарко, у которого из головы не шел аквалангист, сожранный акулами, был убежден, что причина в другом. Что в детстве Мев Дюрюэль действительно видела туземцев, встречающих опасность без тени страха во взгляде. Это было больше пятидесяти лет назад и уж точно в тысячах километров отсюда.

– …Один из моих коллег страстно увлекается современным искусством, – продолжил психиатр. – Именно он ввел картины Мев в оборот, еще лет семь-восемь назад. И дело неплохо пошло, есть любители, покупающие ее произведения, тем более что кровь Мев, когда у нее еще были месячные, весьма необычна. У нее бомбейская группа крови. Очень редкая.

Шарко никогда о такой не слышал и по реакции Николя понял, что тот тоже.

– Мев счастлива, когда ее картины уходят отсюда. Деньги ее не интересуют. Но чем больше ее картин распространится по миру, тем большую территорию они отвоюют у разливов крови, понимаете?

Логика шизофреника. Копы кивнули. Николя показал ему фото Вилли Кулома:

– Он тоже был любителем ее творчества?

– Он действительно приходил, но «любитель» не совсем точное слово. Он хотел понять смысл картин: почему эти люди лишены страха? Он, как и вы, был крайне любопытен и задавал кучу вопросов о происхождении Мев и о том, почему она пишет сцены в джунглях своей менструальной кровью. Я ему рассказал более-менее то же самое, что и вам.

– Когда это было?

– В конце июля. В последнюю неделю, тридцатого или тридцать первого, точно не помню.

– А вы знаете, как он до вас добрался? Как узнал о существовании Мев и ее полотнах?

– Нет. Может, через прессу? С течением лет о ней накопилось много статей, и заголовки у некоторых были довольно броские.

Шарко задумался. Благодаря статьям Кулом, конечно же, связал имя женщины и слово «Mev», нанесенное на его подошву во время сеанса татуировки. Или же сам Рамирес ввел его в курс дела? Что он на самом деле знал, когда явился сюда?

– Он настаивал на разговоре с ней; я уверял, что она и слова ему не скажет, но против встречи не возражал. Он вел себя очень ловко, льстил ей, поздравлял. Мев это очень нравилось, хоть она и не разжала губ. Он даже предложил купить ее работы. Потом он задал один вопрос, и все пошло прахом. Мев проткнула бы ему руку карандашом, не отдерни он вовремя ладонь. Вмешались санитары, а у нее начался настоящий психотический криз. Вы же видели, как она сложена? Чуть не отправила двух человек в больницу.

– А что был за вопрос? – спросил Франк.

– «В чем тайна крови?»

Тайна крови… Похоже, Франк и Николя добрались до сути своего дела. Шарко не отводил взгляда от картин. Он вспоминал слова биохудожницы, когда она говорила об Овидии, метаморфозах и крови как носителе бессмертия. О такого ли рода тайне шла речь?

– Вы имеете представление об ответе?

– Ни малейшего.

– А думаете, Мев его знает?

– Кровь терроризирует ее на протяжении многих лет. Может, простое упоминание этого слова, слетевшее с губ незнакомца, вызвало тот криз? Учитывая теперешнее положение вещей, нет никакой возможности это выяснить. Мне очень жаль.

«В чем тайна крови?» Шарко считал, что кровь лежала в основе нанесенной Мев травмы. Какая трагедия потрясла ее в раннем детстве? Ее бросили в глубине леса? И ее подобрало племя людоедов? Как она выжила? Это мог знать только Ролан Дюрюэль, а он был мертв. Франк протянул психиатру фотографию татуировки с крестом:

– Вы уже видели такой крест? И этот текст?

Тот внимательно рассмотрел снимок и покачал головой:

– «Pray Mev»… Что это означает?

– Мы не знаем. Вот почему нам бы хотелось, чтобы вы показали эту фотографию Мев. Те тринадцать тел, вы же наверняка слышали по радио?

– Конечно. Это ужасно.

– Так вот, у убийцы был такой крест на подошве. И у Вилли Кулома тоже, когда он приходил сюда. Крест сатанинский, потому что перевернутый. Есть предположение, что за этим стоит секта, поклоняющаяся дьяволу, или что-то близкое. И складывается впечатление, что Мев, пусть косвенно, в этом замешана.

– Секта? Не понимаю и не вижу, каким образом Мев может быть замешана. Уже больше десяти лет Мев не покидала нашего заведения. Не было ни одного посещения, ничего. До этого она жила на затерянной в глуши ферме, не имея никаких контактов с внешним миром. Как ее… ее имя могло оказаться на ноге убийцы? Как она может быть связана с каким-нибудь поклонником Сатаны или уж не знаю с кем? Этот «Мев» вовсе не она. Вы на ложном пути.

– Нет. Вилли Кулома тоже убили, и, без сомнения, потому, что он подобрался слишком близко к истине. Его убийца забрал картины Мев, чтобы стереть любые следы посещения Куломом ваших стен. В нашем расследовании прослеживаются очень мощные связи с кровью, но мы никак не поймем, какие именно. И судя по всему, Кулом тоже искал такую связь. Мы должны узнать, имеет ли эта татуировка какое-либо значение для нее, это очень важно.

После некоторого раздумья Каталуна уступил:

– Ладно.

Они вернулись в зал терапии искусством.