Читать книгу "1793. История одного убийства - Никлас Натт-о-Даг"

Юханна знает все и про всех.

– Ты – фаворитка. Поставишь на тебя – много не выиграешь. Все на тебя ставят. Говорят, он каждый раз косится на нашу бригаду, как только увидит где-нибудь не в цеху. Тебя к тому же привезли с той самой… ну, с которой он в последний раз устроил танцы, так что все сходятся: следующая очередь – твоя.

Анну Стину больше всего пугает не сам петтерссоновский танец. Если он выберет ее для своей дьявольской забавы, на побеге можно ставить крест. Надзиратель, конечно, наловчился запарывать свою жертву не до смерти, но не скажешь, что она сохранила жизнь. Драконша по-прежнему ковыляет на своей искалеченной ноге. Те, кто делал ставки на ее скорую смерть, проиграли, но узнать ее нельзя. Она ни с кем не разговаривает, вздрагивает от каждой промелькнувшей тени, ее преследуют кошмары. Если ей кажется, что кто-то собрался ее ударить, пускается в бегство. Анна Стина почти уверена – и ее ждет такая же участь.

Закончилась вечерняя молитва, но поговорить с Неандером раньше, чем завтра, не удастся. Надо поспешить и молиться, чтобы Петтерссон продержался с удовлетворением своего зуда хотя бы один день.

В цеху темно и тихо, но спать она не может. Прислушалась – Юханна тоже не спит.

– Юханна, а если бы тебе удалось бежать… Что бы ты сделала, чтобы тебя не поймали?

Юханна долго не отвечает.

– Ты что-то задумала, Анна Стина. Думаешь, я не замечаю? Не бойся, я тебя не предам.

– Есть одна возможность, и я думаю ей воспользоваться при случае. Если хочешь, бежим вместе.

Юханна засмеялась:

– Мне осталось меньше ста мотков, так что, если я не буду высовываться, к концу лета и так выйду.

Что на это возразить? Анна Стина замолчала, но после долгой паузы услышала шепот Юханны, та решила ответить на ее вопрос:

– Ты хорошая подруга, Анна Стина, поэтому я хочу тебе кое-что рассказать. У меня в детстве тоже была подруга. У ее отца свой трактир, «Мартышка». Насколько я знаю, он и сейчас есть, в Городе между мостами, недалеко от Железной площади. Много лет назад ее родители разругались, и никто не мог их помирить, даже настоятель из церкви Святого Николая пытался. Дело кончилось тем, что мать взяла девочку и исчезла. Наверняка скрылась у своих родителей – она была из другой провинции. Я потеряла подругу, а отец ее просто почернел от горя. Стоял за прилавком, наливал гостям вино, но по нему было видно, что мысли его где-то в другом месте. Его звали Карл Тулипан, знаешь такой цветок? Его так и называли – «Тюльпан», он такой был веселый, улыбчивый. А теперь к нему больше подошло бы «Увядший тюльпан». А подругу звали Ловиса Ульрика. Калле Тулипан был так горд, когда она родилась, что дал ей королевское имя.

– Как его жалко… Ужасная история.

– Да уж, не сказка на ночь… Помолчи и послушай. Ты и Ловиса – почти ровесницы, самое большее год разницы. Глаза такие же голубые, и волосы льняные, как у тебя. Если тебе удастся отсюда сбежать, на Сёдермальме не показывайся. Иди к Калле Тулипану и скажи, что ты его дочь, Ловиса Ульрика, подружка Юханны Ульв. Скажи, что решила через много лет вернуться к любимому отцу.

– Неужели он не поймет, что я не его дочь?

– Конечно поймет. Он же не дурак. И все равно он тебе поверит, потому что для него ничего в жизни важнее нет. Дочь рядом, какое утешение…

К облегчению Анны Стины, Петтера Петтерссона на утренней молитве нет. Вместо него – тот самый пальт, который принес Петтерссону плетку, когда тот избивал Драконшу. Юнатан Лёф. Он моложе других, и увечье его не так заметно; что-то со спиной и не сгибается рука. О нем говорят, что он парень неплохой. Не зверь. Даже продает пряхам самогон и еду, и по вполне разумной цене, не сдирает три шкуры, как другие. Шансов мало, но Анна Стина решилась. Сразу после молитвы подошла к Лёфу и поклонилась, как полагается по правилам Прядильного дома.

– Мне нужно поговорить с пастором. – И не поверила своим глазам, когда Лёф улыбнулся, отошел на полшага в сторону и пропустил ее к Неандеру.

Тот недовольно заворчал и провел ее в ризницу.

– Ты что, совсем безмозглая? Не понимаешь, что такое поведение подозрительно? Нет у меня пока никакого ключа.

– Сегодня или никогда. В любой момент Петтерссон вытащит меня к колодцу, и тогда все кончено.

Неандер часто задышал и закрыл глаза. Не глядя, нащупал спинку стула и тяжело сел. Почесал волосы так, что перхоть полетела во все стороны, и начал говорить. Анна Стина сразу поняла: пастор еще не протрезвел после вчерашнего, а может, и с утра успел добавить.

– Зачем ты испытываешь меня, Господи? Неужели не вознаградишь меня за усердие? Неужели нет другого способа? Она говорит – сегодня… Но это слишком рано, слишком рано… Но Бьоркман, этот негодяй, этот пес сатаны, он же может ускользнуть… И донос уже написан.

Он бормотал так несколько минут, дико вращая глазами, припечатал ладонь к столу и внезапно встал.

– О, дьявол… она говорит сегодня ночью, значит – сегодня ночью, и будь что будет. Пусть она не спит, слушает, когда постучат в дверь. Дверь для нее откроют, а дальше – ее забота. Что с ней будет – мне наплевать, но она должна скрываться, пока Бьоркман не предстанет перед судом за свои бесчисленные преступления.

Он посмотрел ей в глаза и больно схватил за плечи:

– Поняла?! Исчезни с моих глаз, да помогут тебя Иисус, Асмодей, Уден, отец мироздания! Иначе будешь иметь дело со мной.

Анна Стина вышла во двор и сразу поняла – что-то происходит. Всех женщин выстроили, все бригады из всех прядильных залов. У колодца стоит сияющий Петтер Петтерссон с руками за спиной. Лёф подталкивает Анну Стину к ее бригаде, и она торопливо встает на место, рядом с Козой, Юханной и Дурочкой Лисой. В небольшом дворике голос Петтерссона отдается пугающим эхом:

– У нас произошла кража, дамы и господа. И вы будете здесь стоять, пока не найдется украденное. Мы перетрясем все ваши вещи, все матрасы. Невиновным беспокоиться нечего, они могут спокойно любоваться на меня.

Анна Стина похолодела. Все, надежды больше нет. Слишком поздно. Петтерссон уже выбрал жертву, и остается только танец у колодца. Они обязательно найдут что-нибудь в ее набитом клопами матрасе, и оправдываться бессмысленно. Петтерссон даст волю своем Мастеру Эрику, и на этом ее жизнь кончена. Она до крови прикусила губу. По крайней мере, эту боль она имеет право причинить себе добровольно.

Они, разумеется, нашли украденное. Нож. Сияющий пальт идет к ней, удерживая блестящее лезвие между большим и указательным пальцами. Петтерссон спрашивает, в чьей койке нашли украденный нож.

И пальт хватает за руку Юханну и вытаскивает ее к колодцу.

На физиономии Петтерссона расплывается улыбка – от уха до уха.

Она долго еще слышит со двора все слабеющие крики Юханны и чавкающие удары плетки.

Юханну она больше никогда не видела.