Читать книгу "Путешествуя с призраками. Вдохновляющая история любви и поиска себя - Шэннон Леони Фаулер"

Но за эти месяцы детеныши привыкли к моему присутствию. Я как-то раз пряталась в пещерке с несколькими из них, пережидая дождь. В другой раз детеныш сразу после поимки просто забрался на мои ноги и принялся обнюхивать руки. И я никогда не устаю смотреть на пухленьких юных морских львов, бултыхающихся и играющих на мелководье.

– Дело сделано, Мисс. Я ушел из «пузырьков» и переезжаю в Китай. И осталось только три раза поспать до твоего следующего приезда, – его голос звучал радостнее, чем все предшествовавшие недели.

– Три ночи. Не могу дождаться, – единственные физические контакты на острове у меня происходят с морскими львами, и я до боли жажду встречи с Шоном в Мельбурне. – Я горжусь тобой, Шон. Серьезно! Все у нас будет в порядке. Это только на пять месяцев. И я обязательно приеду навестить тебя в Китае.

Бриз грохочет эвкалиптовыми кронами, а я улавливаю запах морских львов и осветляющей краски для волос L’Oreal. Сколько бы раз я ни принимала душ, как бы ни скребла под ногтями, избавиться от запаха животных полностью невозможно. С нетерпением жду уикенда, ресторанов, баров, светофоров и Шона.

Потом он снова пропадает, и на этот раз в трубке слышно только молчание.

Поднимаю телефон над головой, размахивая им и пытаясь поймать сигнал. Когда, наконец, бросаю взгляд на часы, оказывается, что прошло больше времени, чем мне бы того хотелось, так что забираюсь обратно в машину. Вряд ли морские львы на Сил-Бэй станут меня дожидаться.

32

Дубровник, Далмация, ХОРВАТИЯ
Ноябрь 2002 г.

Я задерживала дыхание вместе с ним, дожидаясь его вдоха. Храп Шона будил меня посреди ночи, и я лежала рядом с ним в постели, считая безмолвные вымученные секунды между его выдохами и вдохами. Мне всегда приходилось рывком втягивать воздух раньше, чем это делал он. Теперь, через пятнадцать пятниц после его смерти, казалось, будто я по-прежнему задерживаю дыхание вместе с ним, дожидаясь его вдоха.

В ту пятницу, в свою первую ночь в Дубровнике, на южной стороне Хорватии, я ворочалась и крутилась, как обычно. Мои руки запутались в одной из старых футболок Шона. Его запах уже выветривался, и ткань начинала все сильнее пахнуть – необъяснимо и огорчительно – пылью. Я помедлила, прежде чем натянуть ее целиком на себя. В хостеле в Загребе лишь благодаря чистому везению мной не заинтересовались клопы. Но комната в Дубровнике безукоризненно вылизана, с чистыми полотенцами и дверью, которую можно было запереть.

После Израиля и Боснии Хорватия казалась безопасной, мирной и ласковой. Температура воздуха здесь была сравнительно мягкой, и на автовокзале в Груже даже толпилась стайка женщин, предлагавших собе, или комнаты в аренду. Что еще удивительнее, одна из этих женщин держала маленькую картонную табличку с моим именем и фамилией, написанными наоборот и с ошибками – Флауэр Шенон; выведенные чернилами буквы потекли от дождя.

– Здраво. Вы становиться собе с моя сестра в Сплит. Она говорить мне вы ехать Босна и Херцеговина три дня, а потом приехать сюда.

Откуда же мне было знать, что сплитская сестра передаст эту информацию! Сестра из Дубровника едва могла связать два слова по-английски, да и я не взялась бы более-менее точно предположить, как долго и где могу задержаться. И все же комната в Дубровнике была идеальным вариантом – рядом со Старым городом и полуостровом Лапад, за 65 кун, то есть меньше девяти американских долларов за ночь.

От того, что я успела к этому моменту увидеть в Дубровнике, захватывало дух. Даже под проливным дождем я на каждом углу ловила себя на мысли: о Боже мой! Белые дома с медово-рыжими черепичными крышами теснились на изумрудно-зеленых горных склонах и взбирались на скалистые обрывистые утесы, окруженные садиками с оливковыми, апельсиновыми и лимонными деревьями.

Внутри средневековых стен Стари Град был закрыт для частных автомобилей. Тихие мощеные булыжником улочки огибали крутые узкие лестницы и мраморные площади, вились мимо дворцов, башен, фонтанов и статуй. Гигантские вьющиеся растения ниспадали с углов крыши музея, темно-зеленые побеги карабкались по стенам древних каменных церквей.

Прогуливаясь в тот холодный и мокрый ноябрьский день по верху старых городских стен, временами возносившихся на восемьдесят футов над землей, никакого другого занятия я и представить себе не могла. Дубровник был самым красивым из виденных мною городов, и невозможно было не оценить то, что меня окружало.

Однако он напомнил мне другой обнесенный стеной город у моря. Эс-Сувейра – город, в котором мы с Шоном начали проводить время вместе, как пара, отделившись от других спутников-путешественников. Мы держались за руки и пили красное вино на крыше отеля Smara, наблюдая, как солнце скатывается в Атлантический океан.

Стоя на каменных стенах Дубровника, я видела, как солнце начинает спускаться по небу, окрашенному в цвета шторма. Дедушка Боб и бабушка Джой научили меня высматривать в небе зеленую вспышку на мгновение раньше, чем солнце соскользнет за горизонт. Но я понимала, что в тот день из-за туч заметить ее не было шанса. И пока солнце пробиралось вниз, к Адриатическому морю, я чувствовала, как к моему горлу подбирается паника.

Я с ужасом думала о том, что будет дальше. Я должна была вернуться в Калифорнию в январе, а в феврале мне полагалось вернуться к диссертации по морской биологии. Как приглашенному сотруднику Мельбурнского университета мне предстоит найти жилье, где я буду жить одна, без Шона, и вернуться к полевой работе в Сил-Бэй на острове Кенгуру. Я буду видеться с друзьями и родственниками Шона в Мельбурне, проезжать на машине мимо пабов, где мы пили, мимо кафе, где мы ели, и похоронного бюро, где я в последний раз видела его тело.

За побережьем Далмация море проглотило солнце, и начало темнеть. Я подумала о том, что скоро оно взойдет над пляжем Хадрин Нок. Мне казалось это совершенно неправильным – то, что жизнь Шона оборвалась на Рассветном пляже, там, где всходит солнце. Мы даже ни разу не добрались до другой стороны острова, до Хадрин Наи, чтобы полюбоваться закатом…

Следующим утром я купила билет в аквариум Дубровника, маленький, тускло освещенный, приютившийся в одной из средневековых крепостей внутри городских стен. Эта экскурсия показалось мне посильным первым шажком, если я собираюсь отважиться вновь предстать перед океаном.

Известняковый потолок выгибался арками, кирпичные стены и пол были гладко отшлифованы, а воздух дышал влагой и холодом. Я была единственной посетительницей, и после покупки билета не увидела больше ни одного из сотрудников. В пустом пространстве бульканье воды в фильтрационных системах эхом отдавалось от каменных блоков.

Я заглядывала в аквариумы с хмурыми окунями и плавающими по кругу желтохвостами. Мурены с разинутыми пастями всегда были моими любимицами с тех пор, как я познакомилась с парочкой дружелюбных калифорнийских особей, осваивая плавание с аквалангом в холодных каменистых рифах Ла-Холья-Коув в Сан-Диего. Но мурены – территориальные одиночки, а здесь, в Дубровнике, их слишком много для одного аквариума.