Читать книгу "Побег без права пересдачи - Наталья Мазуркевич"

– После, Лиан. Ты и так задержался дольше, чем следовало, – оборвал маг.

– Но, брат…

– Уходи. Сейчас же.

– Но…

– Без лишних слов.

– А почему он должен уходить? – вмешалась я. – Пусть остается. Может, вы еще о чем-то поговорить хотите? Я мешать не буду. Сейчас оденусь и уйду!

– Дана…

– Я уже много лет Дана, – как-то слишком зло бросила я, отшвырнула плед и принялась натягивать ботинки.

Из дома вылетела быстрее, чем демон крылья распахивает. Еще и на перилах прокатилась. А в душе клокотала злость. Необъяснимая, непереносимая, будто от предательства. И пусть я понимала, что могу быть неправа, что всему есть объяснение, и вообще сама виновата, что заснула и осталась, но даже так подслушанная мелочь заставляла вздрагивать и злиться.

Этот эксперимент… Как представлю, что Альтар в нем участвует! Нет, лучше не представлять. А его гость, который брат, который едва ли не пальцем на меня показывал: «Кикимора!». Ну и что, что кикимора. Или это второй сорт? Так его брату это не мешало! Ни на болоте, ни в Академии!

Я остановилась у фонаря и пнула его со всей силы. У-у-у-у, почему фонари такие твердые стали? Ржавчина, ты недорабатываешь!

Отдышавшись, я глубоко вдохнула, для усиления эффекта еще и состроила вдохновленную рожицу, а пальцы и вовсе соединила, как на картинах индийских релаксирующих техник.

– Ом-м-м-м-м.

Наверное, случайные прохожие впечатлились бы моими познаниями и навыками, но улица была совершенно пуста, если не считать одного пьяного вампира, который лежал в обнимку с бочкой. В слабом свете фонаря я заметила кривую надпись «томатный сок» и мысленно послала бедняге лучи счастья. Диета требует жертв.

Как я переползала яму – отдельный разговор. Радость, что вампир за мной не пошел, а то бы скончался. Челюсть бы свело от смеха, а кто бы ему, болезному, ее вправил, учитывая, что бедняга голодный и злой?

Так вот, про яму. Для простых смертных через нее перекинули тонкую досточку, по которой и следовало идти всем желающим срезать путь. Поскольку в этой (как и в любой другой) части города я ориентировалась слабо, кружной путь прошел мимо меня, и как попасть на другую сторону, не заплутав во дворах, я не знала. Подумав, собравшись и разжившись где-то храбростью, я ступила на тонкий и кривой путь. Доска скрипнула, доска прогнулась, доска слом… выдержала. Но я уже приготовилась лететь вниз.

Обошлось.

Со страху я добежала до середины и теперь изображала канатоходца с той только разницей, что стояла на середине памятником самой себе, боясь даже дышать, и без уравновешивающего шеста. Доска снова скрипнула, намекая, что не любит прохлаждающихся барышень. Я пискнула, намекая, что могла бы и потерпеть, деревянная. Она удовлетворенно щелкнула, намекая, что дерево – не железо, и вообще совесть надо иметь. Я крикнула и понеслась вперед.

Да будет славен мозжечок! Его отростки, и изгибы, и пары ножек, что так мило не дали погибнуть в цвете лет! Хух! Наблюдая, как падает во тьму хрупкий мостик, я еще раз возблагодарила всех, кого надо и не надо, за то, что родилась кикиморой. То есть человеком. Но мозжечок и у тех, и у тех есть, а значит – неважно.

Почтив память досточки минутой молчания, я, полагаясь на топографический кретинизм, отправилась искать Академию.

Темно, страшно, звуки всякие нехорошие: кто-то воет, а где-то железо лязгает. Одинокая кикимора бредет по улице, втягивая голову в плечи и молясь ни на кого не натолкнуться. Ага, щаз!

Гордо задрав голову и разглядывая преобразившийся в темноте город, я бодро шлепала по направлению «туда». Ориентиром служил шпиль Академии, который я не выпускала из виду, в остальном – просто шла. Куда, зачем и почему – тут и вовсе без причины. Просто шла, размышляя о взыгравших нервах.

К счастью, ночь была светлая и теплая, как последняя догорающая свечка, а потому я так и не простудилась. Более того – вспотела. Думать вообще полезно, головка согревается, кровь туда течет, иногда бьет, тогда мысли становятся совсем уж интересными.

Видимо, второй случай можно вносить в мой диагноз. А мысли были самые те. Нет, конечно, радовало, что Альтар в этом эксперименте не участвует, иначе я бы заподозрила, что он специально меня ищет. Но вот то, что одобряет или хотя бы поощряет… Это же бесчеловечно! Злые местные не раскрыли иномирцам подоплеку событий. А если те не адаптируются, не найдут свое место?

Мысли были печальны и тоскливы. В какой-то мере и я чувствовала вину. Ведь не сказала Кире, что ждет ребят в случае провала. Их же назад не отпустят! Придется здесь сидеть, но уже не в сказке, а в кошмаре. Почему все так сложно? И как хорошо, что я тогда все-все прослушала!

Еще и этот дом, в который Альтар не водит гостей… И удивление на лице братца… Мне опять стало обидно.

Ну, кикимора, и что теперь, на суку повеситься? Я огляделась, но деревьев не нашла. Определенно не наш день. Но если день не наш, то ночь…

На моем лице сама собой появилась улыбка. А ноги понесли по единственному выученному маршруту, в «Три слона». Бедный хозяин, у него, наверное, уже аллергия на нашу компанию и на меня лично, но – ничем не могу помочь. Только там можно поесть быстро, вкусно и с компотом. Не чета, конечно, альтаровскому…

Вспомнив свой самый дивный ужин за все пребывание в этом мире, я опять взгрустнула. Настроение было безнадежно испорчено, мысли метались в разные стороны, а ноги заныли, напоминая, что пора бы и честь знать. Я взглянула на небо, где постепенно загорался рассвет, и, вздохнув, перенаправила стопы в Академию. И пусть мне приснится что-нибудь хорошее.

Так ведь бывает?

Глава 8

О злых адептах замолвите слово

Аллогичный

Демон,

Ежегодно

Проверяющий

Терпение

Общежитие вымерло. Такой тишины здесь давно не слышало ни одно ухо. Адепты отсыпались после бурной трудовой недели, полной лишений и наказаний. И только те несчастные, что не отбыли сроки в кухонном рабстве, сонно брели в места не столь отдаленные, чтобы спустя два, а то и три-четыре часа толпы довольных и выспавшихся получили свой завтрак.

Но не все были столь милосердны, чтобы спать до обеда. Вита, милый жаворонок-переросток, вскочила едва ли не раньше несчастных, огласив комнату радостным кличем, полным жизни и любви. Ей вторил мой, не слишком счастливый, зато честный. Увы, честность – не всегда лучший путь к взаимопониманию, а потому и мне пришлось пострадать за правду: подушка у кикиморы была большой, мягкой и пуховой. Обратно не получит, сама ею в меня швырнула.

Вот так, обнявшись с чужой собственностью, я спала до самого обеда, напрочь игнорируя попытки соседки отобрать свою подушку. Да и на провокации не поддавалась, дремля едва ли не до полудня.