Читать книгу "Принцессы Романовы. Царские племянницы - Елена Прокофьева"

А пока она продолжала работать в госпитале, расширяла кругозор, в редкие свободные минуты навещала отца в Царском Селе. Семья всегда была для нее очень важна, и здоровье отца, которое заметно ухудшилось, очень беспокоило Марию Павловну. А тут еще последовал тяжкий удар – оказалось, что любимый брат Дмитрий явился одним из заговорщиков, убивших Григория Распутина. Мария Павловна не осуждала брата, не гордилась, но ужасалась – ведь он вместе с остальными участниками убийства взвалил на себя огромную ответственность… Даже будучи в очень близких отношениях с братом, она так никогда и не задала ему ни одного вопроса, касавшегося этой тяжелой темы. Дмитрия, которого император очень любил и которому он приходился кузеном, не судили, зато отправили на Персидский фронт – при этом, заметим, из всех участников драмы он был наименее виноватым. По иронии судьбы эта ссылка спасла ему жизнь – останься Дмитрий в Петербурге или где-нибудь поблизости, и ему ни миновать было бы той участи, что постигла многих его родственников, включая отца.

Война была только первым ударом грома той грозы, которой так боялась Мария Павловна, скоро грянул второй – революция. Помимо того, что на глазах великой княгини случилась еще одна смерть, «историческая», как она писала, смерть самодержавия, смерть династии, это коснулось непосредственно ее самой. Так, оставаться в госпитале для нее теперь было попросту опасно. Конечно, руководство и сотрудники больницы еще совсем недавно хорошо к ней относились, но настроения в ту пору были переменчивы, и легко мог наступить момент, когда член бывшей императорской семьи вызовет вспышку неприязни – заканчивалось это в те годы катастрофой. Собственно, террор уже начинался – главврач, с которым отношения у Марии Павловны не складывались, буквально вынудил ее уехать: «Во мне больше не нуждались; казалось, я стала врагом для людей, для моих соотечественников, которым я отдавала все свои силы. Для них я была хуже, чем чужая; они больше не принимали меня в расчет». На самом деле все было не совсем так, и вскоре после отъезда санитары больницы попросили Марию Павловну вернуться. Она отказалась, но то, что в ней, оказывается, все-таки «нуждались», ее немного утешило.

А вскоре случилось нечто, с одной стороны, неожиданное – посреди революционного хаоса Мария Павловна внезапно нашла любовь, с другой стороны – вполне объясняемое – только в той ситуации, что была тогда в России, и могла произойти подобная история. Женщина из рода Романовых полюбила и смогла выйти замуж за своего избранника, хотя он и не был иностранным принцем.

В то время Мария Павловна сблизилась с Владимиром Палеем, первым общим ребенком Павла Александровича и Ольги Валериановны. А его часто навещал князь Александр Михайлович Путятин, младший сын коменданта дворцов Царского Села, с которым иногда приходил и его старший брат Сергей. С ним Мария была знакома с детства, но почти не общалась, а вот теперь… Теперь их с Сергеем внезапно потянуло друг к другу. Мария Павловна наконец узнала, каково это – быть влюбленной, любить взаимно, чувствовать себя счастливой.

Павел Александрович не был против этих отношений – наоборот, он был рад, что его дочь нашла человека, на которого можно было опереться, и откладывать заключение брака не стали – в августе 1917 года Сергей Михайлович и Мария Павловна обручились, а в сентябре состоялось венчание. Хотя ее семья и не присутствовала на церемонии – отец, мачеха и сводный брат находились под домашним арестом – это все-таки был счастливый день. И как ни странно это прозвучит, жизнь Путятины тоже поначалу вели счастливую – «маленькую счастливую жизнь, в которой не было места печалей и тревогам» – в столице, которую ожидала очередная кровавая смена власти. Мыслей уехать из России у них тогда не возникало, да и в любом случае это казалось невозможным – ведь продолжалась война.

Однако, предвидя национализацию частной собственности, они решили спрятать хотя бы драгоценности Марии Павловны, которые хранились в Государственном банке в Москве. И… выбрали для этого как раз те дни, когда, как оказалось, большевики стали захватывать власть. Можно представить себе, что творилось вокруг – Мария Павловна, попав под обстрел, выжила только чудом, поскольку в состоянии шока не смогла заставить себя лечь на землю и встречала пули стоя. Путятины едва сумели вернуться обратно в Петроград, когда обнаружилось, что Мария Павловна ожидает ребенка.

Нет смысла вдаваться в подробности последовавших дней, полных лишений, разве что можно упомянуть два эпизода. В дни, когда продукты ценились куда больше, чем драгоценности, Мария Павловна получила посылку от шведской королевской семьи, которая, узнав, что их бывшая герцогиня живет впроголодь, прислала ей коробку с продуктами. А настоящие ее драгоценности, которые родители мужа все-таки успели забрать из банка, они теперь начали прятать, причем довольно изобретательно: «Например, у меня была диадема в старинной оправе, состоявшая из бриллиантовых лучей, нанизанных на проволоку. Я купила большую бутылку канцелярских чернил и вылила их; затем, сняв с проволоки бриллианты, насыпала их на дно бутылки и залила сверху парафином. Наконец надо было снова залить чернила. Так как бутылку опоясывала большая и широкая этикетка, содержимое рассмотреть было совершенно невозможно. Она месяцами стояла на моем письменном столе на виду у всех. Другие украшения мы спрятали в самодельные пресс-папье, а еще какие-то – в пустые банки из-под какао; потом их окунали в воск, к ним прикрепляли фитиль, и они приобретали вид огарков больших церковных свечей. Мы украшали их спиралями из золоченой бумаги и иногда зажигали их перед иконами, чтобы отвлечь внимание слуг». Все это было бы даже забавно и походило на игру, если бы не было грустно.

В июле 1918 года у Путятиных родился сын, которого вскоре крестили, назвав Романом. «Могли ли мы знать, что в тот же день, почти в тот же самый час, в сотнях и сотнях миль от нас в маленьком сибирском городке Володя, тетя Элла и их товарищи по ссылке заканчивали свое земное существование в страшных страданиях? В тот день большевики сбросили их в старую заброшенную шахту, затем выстрелили в них и забросали сверху камнями. Кто-то был убит сразу, другие прожили еще несколько дней и умерли частично от ран, частично от голода. Обо всем этом мы, конечно, ничего не знали в тот день, когда праздновали крестины моего сына. И слава богу, не могли знать, что этому новорожденному ребенку не суждено долго прожить. Он умер, едва ему исполнился один год».

В какой-то момент стало очевидно, что Марии Павловне необходимо уехать из России. Единственное, что ее удерживало от этого шага, так это нежелание оставить отца, который к тому времени был уже очень болен и слаб. Но все же решено было бежать.

Они ехали втроем – Мария Павловна, ее муж и его младший брат. Маленького Романа, который тогда был еще жив, оставили с пожилыми родителями мужа, рассчитывая, что они воссоединятся позже. Этого не произошло. Своего сына, равно как и отца, Мария Павловна больше никогда не увидит… «Моего отца арестовали десять дней спустя после нашего отъезда. Он был заключен в одну из государственных тюрем, где провел шесть месяцев, отчасти в самой тюрьме, отчасти – по причине нездоровья – в тюремном лазарете. Княгиня Палей употребила всю свою энергию. В результате ее усилий стало казаться, что моего отца отпустят. Фактически большевики точно обещали это; но 30 января 1919 года, в тот самый день, когда ему должны были даровать свободу, его внезапно увезли из тюрьмы, отправили в Петропавловскую крепость и без дальнейших мучений расстреляли».