Читать книгу "Закон подлости - Екатерина Риз"

Харламов коснулся пальцем кончика её носа, чего Маша совсем не ожидала. Голову вскинула, посмотрела растерянно, а он уже дверь машины открыл и сел на водительское место. И даже не посмотрел на неё больше, машину ловко развернул и уехал.

И вот спустя два дня Маша ехала в автобусе и, признаться, всерьёз раздумывала о том, что должна сказать Харламову при встрече. Какой ответ дать. И нельзя просто взять и отказаться от идеи с ним работать, уже давно понятно, что отвернувшись, отстранившись, ничего не изменишь. Придётся объясняться не только с ним, но и перед самой собой держать ответ. Придётся жить с памятью об их ночи, пусть она и считает произошедшее своей слабостью и ошибкой. И Дмитрий Харламов навсегда останется для неё человеком, который разрушил её планы на будущее, разрушил её отношения с другим мужчиной. Планомерно, настойчиво, с определённой целью… И дело не в сексе, Маша верила, что то, что произошло между ними, носило спонтанный характер, для неё это была вспышка безумия. А вот желание связать её по рукам и ногам с помощью брачного договора, у неё никак не получалось забыть и простить. И то, с какой лёгкостью Харламов набросал текст договора, как говорят, на коленке, для него это было лёгким развлечением, а вот её жизнь пошла под откос. По крайней мере, Маше так показалось, в какой-то момент она явственно покачнулась, перестав ощущать под ногами твёрдую почву. И как работать с ним, каждый день, притворяясь, что их отношения чисто профессиональные?

Когда автобус въехал в город, когда вокруг забурлило уже привычное оживление, Маша вдохнула полной грудью. Выпрямилась в кресле, огляделась и поняла, что чувствует облегчение. Она вернулась в привычную стихию. Несколько дней в маленьком городке заставили её внутренне затаиться, ослабить хватку, и, наверное, поэтому она позволила Харламову решать её проблемы. Будто она слабая, будто не способна противостоять неприятностям и трудностям. Теперь наверняка придётся доказывать ему, что это не так. Вне зависимости от того, какое решение она примет. Что-то подсказывало, что в любом случае Дмитрий Александрович в одночасье из её жизни не исчезнет.

Наташка встретила её на кухне, расспросами и тарелкой пельменей. По поводу сестры поахала, постучала костяшками пальцев по столешнице, затем попыталась успокоить.

- Не переживай. Всё равно ничего уже не изменишь. А если ты не можешь что-то изменить, то нужно расслабиться и попробовать получить удовольствие.

- И какое ты в этом удовольствие видишь?

- Откуда мне знать? Твои родители будут с внуком возиться.

- Вот я подозреваю то же самое, что мои родители и будут с ним возиться. – Маша сунула в рот ещё один пельмень, жевала с задумчивым видом, пока Наташа её под локоть не толкнула. Посмотрела удивлённо. – Что?

- Она спрашивает: что! – возмутилась та. – Я хочу знать, что ты решила.

Маша головой качнула, уворачиваясь от взгляда подруги.

- Я ещё не решила.

- Совсем с ума сошла? Отказаться после такого? Маня, ты, по крайней мере, ему должна.

- Должна? – возмутилась Маша. – А он мне не должен? Знаешь, что я думаю? Он приехал, потому что чувствовал свою вину.

Наташка призадумалась, затем решила уточнить.

- Кто именно?

Маша секунду молчала, после чего беспомощно отмахнулась.

- Оба.

- Но Стас – пройденный этап?

- Боюсь, что так.

- Нашла чего бояться.

- Наташ, я его любила.

- Всё проходит, дорогая. И это прошло. Надо думать о будущем, о карьере. Бери с меня пример. А в твоём будущем явно не Стас.

- Ты прям Вершитель судеб, - не удержалась Маша от язвительности. – Всё-то ты знаешь, всё-то ты предвидишь.

- Чего тут предвидеть, если одна ночь всё по своим местам расставила. Ладно, не притворяйся, я же помню, какая ты тогда вернулась. Под явным впечатлением. Скажешь, нет?

- Отстань.

- Не отстану. Если не я, то кто ещё тебя на путь истинный наставит?

- Боюсь, найдутся охотники, - негромко проговорила Маша и вилку отложила.

Полдня провела в раздумьях: кому следует позвонить в первую очередь. Харламову, Стасу или всё-таки опомниться и позвонить начальнице, напроситься на выговор и завтра с утра пораньше поспешить на работу, выкинув из головы всякие глупости. Стасу тоже не находилось повода позвонить. Неделю назад – да, ему в первую очередь. А сейчас его вряд ли должно интересовать вернулась ли она, и как решает свои проблемы. Да и сказать ему, по сути, было нечего. Сказать «привет, я дома» и замолчать? Ведь её слова должны что-то значить. А если не значат даже для неё, то и звонить не стоит, не бередить общие раны.

До звонка начальнице Маша тоже не дозрела, у неё был ещё один законный отгул, и лишиться его она была не готова. Внутренний голос, коварный, но всегда справедливый, подсказывал, что на самом деле она не горит желанием появляться в офисе адвокатской конторы, в которой отработала два года. Отработала честно, со всей старательностью. И на самом деле ей хочется, хочется позвонить этому змею-искусителю и услышать его предложение. Если ему ещё есть, что ей предложить.

Вот только, как оказалось, телефон Харламова был вне доступа. Маша позвонила раз, другой, через какое-то время решила предпринять ещё одну попытку, и вот тогда себя остановила. Что она делает? Хочет, чтобы он увидел на телефоне двадцать пропущенных вызовов от неё и всерьёз призадумался, а не сошла ли она с ума? Но просто оставить телефон в покое и забыть на время о Дмитрии Александровиче не получилось, и Маша решила позвонить в офис его конторы и поинтересоваться у его секретаря, стоит ли в ближайшее время планировать встречу с главным начальником.

Кстати, Харламов отлично вышколил сотрудников. Чего-то добиться от них, какой-то чёткой, понятной и достоверной информации, было невозможно. Все ответы его секретарши напоминали ответы политиков на вопросы граждан в период предвыборной агитации. Сплошные обещания сообщить, перезвонить, передать, и никакой определённости и уверенности, что это будет сделано. Скорее всего, её звонок не сочтут важным, и информация о нём на стол к Харламову так и не попадёт. Поэтому следовало что-то предпринять и как-то запомниться.

- Скажите, он из Москвы вернулся? Есть смысл звонить ему завтра?

На том конце провода повисло недолгое молчание, после чего Машу попросили:

- Назовитесь ещё раз. Я передам, что вы звонили.

Вот так вот, эта вежливая женщина в первый раз даже не подумала записать её имя.

Пришла странная апатия. После нескольких дней, наполненных переживаниями и тревогами, Маша оказалась в одиночестве, лежала на диване в своей комнате, и, казалось, что ей не хватает наполненности. В душе, в сознании, в жизни в целом. Хотелось совершить подвиг. Честно. Или что-то безрассудное, что за собой и потянет необходимость проявить себя, наполнить жизнь смыслом. А Маша лежала, смотрела в потолок и слушала тишину. А когда слушаешь тишину, чувствуешь себя брошенной и никому не нужной. Кажется, что это и есть твоя жизнь, и все твои проблемы скапливаются в этой тишине, и тебе бежать хочется, чтобы не думать. Сбежать туда, где шумно, где жизнь и нет времени на сомнения.