Читать книгу "Кремль 2222. Одинцово - Максим Хорсун"

Шестипал поднялся на сторожевую башню возле ворот. Его АШ-12 несколько раз грозно рявкнул одиночными, выплевывая крупнокалиберные пули, которые прошивали неприятеля навылет. Однако Палыча интересовали не всадники и не вражеские воины, которые пытались укрепиться на забрале. Палыч положил глаз на боевые фургоны, их безнаказанная пальба и продвижение вперед действовали ему на нервы.

Башню держали полдесятка ополченцев, у двоих из которых были ППШ. Перекрестным огнем из пистолетов-пулеметов они уверенно выкашивали гарцующих в их секторе всадников. Палыч шумно выдохнул, чтобы абстрагироваться от рубки и воплей, затем приспособил автомат между бревнами и стал методично, словно мишени на полигоне, расстреливать фургоны. Непрерывная пальба из тяжелых фузей тут же утратила интенсивность. Шестипал словно воочию видел, как тяжелые бронебойные пули прошивают борта, которые по убеждению шайнов должны быть неуязвимыми для одинцовского оружия – сюрприз, гады! – и как один за другим валятся на дно фургонов стрелки и заряжающие. Остальные ополченцы на площадке башни быстро уловили суть и направили усилия, чтобы ни один шайн не помешал Шестипалу подавить неприятельские передвижные форты.

Один из фургонов превратился в объемистый шар огня, дыма и мелкий обломков: пуля, выпущенная из АШ-12, угодила в бочонок с порохом для фузей. Взрывная волна перевернула соседний фургон и разметала тех шайнов, что находились поблизости. Одинцовские защитники отреагировали на фейерверк воодушевленными криками и усилением натиска на неприятеля.

И все же – почему Серый не стреляет?

– Воздух! – закричали с восточной стороны.

– Воздух! – подхватили этот клич у ворот.

«Что еще за “воздух”?» – удивился Шестипал, меняя магазин. Что имеют в виду кричащие – стрелы, что ли? Стрелы сыплются с небес ежесекундно, и на них уже почти никто не обращает внимания.

Земля содрогнулась, а вместе с ней – частокол и сторожевые башни. Затрещало дерево, ударил по ушам слившийся воедино вопль множества глоток, который уже через мгновение снова распался на азартные или испуганные крики рубак, брань, отрывистые приказы, немногословные рапорты и стоны раненых.

Лан увидел, что по земле, чуть дальше той условной линии, вдоль которой располагались лучники до того, как их погнали прорвавшиеся шайны, катится, словно колобок, округлый бетонный обломок.

– Воздух! – снова заорали на востоке.

Очередная бетонная глыба упала на угловую сторожевую башню, разбив в щепки площадку, на которой находились защитники поселка. Следующая глыба опять залетела за частокол и покатилась по земле, ломая корыта с турьими лепешками и вонзенными в них стрелами.

– У орды – осадные орудия! – крикнул Лан командиру ополчения. – Хреново!

Словно подтверждая его оценку ситуации, новая запущенная катапультой каменюка врезалась в угловую часть частокола, из-за чего бревна прогнулись. На них тут же выехал вражеский всадник. Его, правда, моментально подняли на копья ополченцы, но первая брешь в защитном периметре уже появилась, и ее просто так было не устранить.

Следующий каменный снаряд лег рядом с предыдущим, сломав кости особо ретивым шайнам, которые рвались за частокол через проделанную в нем дыру, а также готовившим им теплый прием защитникам Одинцово.

Кавалерия шайнов изменила направление атаки. Они обогнули фронтальную часть частокола и устремились к углу между северной и восточной стеной, где зияла пробитая брешь. И оказалось, что сбить их спесь совершенно нечем: лучники только приходили в себя после резни, со стены вели огонь несколько автоматчиков, остальные ополченцы рубились с неприятелем на забрале. И пулемет на крыше завода по-прежнему молчал.

– Поджигай! – вдруг крикнул Гаврила Никифорович, а потом снес одним ударом сразу три головы. – Поджигай, чтоб вас Дед порвал!

– Поджигай! – передали его приказ внизу. – Жги!

– Жги! – донеслось из-за поселковых строений.

Сказано – сделано. Лан услышал скворчащее шипение множества одновременно зажженных бикфордовых шнуров. А затем звуки боя заглушил рев стартовавших из-за срубов огненных стрел. Они взлетали друг за другом непрерывно, десятками, сотнями – каждую долю секунды на протяжении почти минуты. Тень, которую они отбросили на залитую кровью землю, походила на темное покрывало. Эффект от этого зрелища был такой, что испугались не только те, в кого запустили эту мощь, но и те, кто запустил.

Это были копья, которые Лан видел перед битвой в пусковых гнездах. В воздух они взмыли за счет пороховых зарядов, заложенных в трубках под наконечниками. Само собой, о прицельной стрельбе такими штуками не могло быть и речи, зато они отменно били по площадям. Огненный рой пронесся по пологой дуге над частоколом, и все, кто в тот момент дрался на забрале, были вынуждены присесть или залечь; те же, кто оказался не слишком расторопными, получили по новому вентиляционному отверстию в черепе.

Копья обрушились на мчащихся к пролому в стене шайнов. Это было страшное и подавляющее волю зрелище. Несколько сотен всадников погибли практически одновременно. Они были точно муравьи, на которых наступили подкованным сапогом. Атакующие порядки сломались в считаные мгновения. Во многих воинов вонзилось сразу два или три копья; убитые фенакодусы валились кувырком через голову, сброшенные всадники гибли на земле от разящих с неба огненных стрел или под лапами других скакунов. Трубки с остатками пороха от удара иногда взрывались, это добавляло творящемуся хаосу огненных красок.

В итоге через дыру в частоколе смогли прорваться около дюжины воинов авангарда, которые успели покинуть зону поражения. Но они почти сразу погибли от рук поджидающих их ополченцев. За этой обреченной дюжиной сквозь брешь на территорию поселка ворвались около трех десятков перепуганных фенакодусов – либо без всадников, либо с мертвецами, зацепившимися сапогами за стремена или пришпиленными копьями к крупу.

– Отлично пошло! – оценил со стены эффективность огненных стрел Лан. Он показал Гавриле Никифоровичу кулак с поднятым большим пальцем. – Вот так пошло! А еще есть?..

– Нету, – буркнул тот, одновременно выслушивая доклад одного из своих воинов. – Прорыв с западной стороны! Сотня пеших шайнов уже на капище, идут к заводу!

Лан повернулся к заваленным мертвыми телами люцерновым полям. Пережившие обстрел «реактивными копьями» всадники отступили и перегруппировались. Из леса выдвинулись новые шеренги: Максут Хан выпустил на поле резерв. Новую атаку следовало ждать с минуты на минуту. Ополченцы в то же время кинулись к пролому в частоколе, прикидывая, чем бы на скорую руку заделать брешь.

Шайны выпустили «ответку»: еще несколько тяжелых кусков строительного мусора рухнуло на частокол, ломая забрало и пробуя на прочность бревна. Было ясно, что, учитывая потери и пробитый периметр, следующую волну шайнов защитникам Одинцово не остановить.

– Хрен с ним – с частоколом! Они и по заводу стреляют! – пожаловался Гаврила Никифорович Лану. – Нужно что-то делать! Корпус, вроде, надежный, но Дед его знает, – столько лет простоял без ремонта. Если рухнет, то вся община окажется под обломками.