Читать книгу "Тайна угрюмого дома. Старый русский детектив - Александр Цеханович"

P. S. Едва ли не лишнее объяснять, что этот рассказ в первоначальном виде его не был назначен для публики. Ясно, что это исповедь от лица к лицу, исповедь, занесенная на бумагу не тою, которая о себе повествует. Рукопись, вместе с другою, ее дополняющей, досталась нам в руки случайно, и мы были вынуждены сделать в ней некоторые отступление от подлинного источника, как-то: переменить имена и прочее. Насчет дальнейшей судьбы главного действующего лица нам известно весьма немногое. Рассказывают, что это худая, больная, бледная женщина, с раннею сединою в густых еще волосах и что на деньги, доставшиеся ей от мужа, устроен приют для малолетних детей, приют, из которого она почти не выходит.

Александр Цеханович

Тайна угрюмого дома

I. Темная фигура

Он, пошатываясь, вошел в ворота и, остановившись среди грязного двора, скудно освещенного одиноко мигающим в глубине фонарем, забормотал:

– Ишь, водит нечистая сила! Тьфу! Куда завела?! Да разве это тот дом? А ты зачем?.. Ты опять пришел?.. Ступай к черту! У меня нет другой дочери!.. Довольно тебе и одной… Пусти горло, черт!.. Ты ее убил, проклятый, и до меня добираешься?.. Что?.. Ты так? Драться? Так на же, вот тебе…

Субъект сильно размахнулся с целью, вероятно, ударить какого-то воображаемого врага, но от сильного движения потерял равновесие и повалился в снежную кучу, огласив пустынный двор неистовым: «Караул!»

Дежурный дворник пробудился от этого вопля и бегом кинулся на место катастрофы. Подняв барахтающегося на земле незнакомца, он встряхнул его за шиворот и потребовал ответа. Но получить его оказалось не так легко. Лысый субъект, правда, говорил и негодовал на кого-то, укоряя в убийстве в Пустоозерном переулке, а его, дворника, несмотря на сильнейшую встряску, не замечал вовсе.

По дороге в участок и в самом управлении незнакомец продолжал бормотать несвязные слова и временами вскидывался на кого-то невидимого, не обращая решительно никакого внимания на окружающих и их вопросы. Вскоре сделалось ясным, что субъект одержим припадком белой горячки, и его направили в приемный покой больницы.

Самым странным показалось то обстоятельство, что субъект не назвал ни разу ни одного имени, даже имени того, кто составлял, очевидно, центр его горячечной галлюцинации, но зато часто повторял название Пустоозерного переулка, где, действительно, было совершено злодеяние, и притом с такой адской ловкостью, что в течение целого месяца все усилия следственной власти и сыскных агентов не привели решительно ни к каким результатам.

Можно себе представить вследствие этого, как глубоко заинтересовал всех этот человек, казавшийся единственной путеводной нитью к открытию одного из самых зверских преступлений, какие когда-либо совершались на белом свете. В газетах были сообщены такие ужасные подробности, что невольно заставляли содрогаться даже человека с весьма крепкими нервами. Ко всему этому примешалась еще какая-то ерунда, породившая массу самых нелепейших слухов и толков.

Рассказывали, что в мрачном доме творится что-то недоброе. В окнах мелькает какой-то голубоватый отблеск, и некоторые, весьма заслуживающие доверия лица собственными глазами видели фантастический женский силуэт. Все это привело к целому ряду обысков и самому тщательному исследованию этого дома, но, как и розыск виновных в убийстве, это не привело ни к чему.

Эти рассказы и тот факт, что концы преступления так дьявольски ловко спрятаны, в совокупности делали эту историю очень серьезной уже потому, что она сама не хотела затихнуть и словно рекламировала себя с наглостью непостижимого, а в сущности, может быть, очень простого фокуса.

Еще более таинственной представлялась эта история и отчасти получила даже романтическую окраску потому, что обитатель угрюмого дома в Пустоозерном переулке был, по словам молвы, баснословный богач. Говорили, что он занимался тайным и весьма крупных размеров ростовщичеством. Слухи эти были подтверждены указаниями лиц из «большого света», частью словесно, частью документально. Но откуда взялась убитая девушка в квартире старика и кто она – не было решительно никаких данных.

Соседи всего раза два-три в год видели выходящим старика, но какой-либо молодой девушки, ни входящей, ни выходящей от него, не видел никто.

Впрочем, среди бумаг следователя по этому делу имелось показание сына графа Крушинского, жительствующего в доме напротив того, в котором совершено преступление, но показание это только еще более спутало нити загадки. Заключалось оно в следующем.

II. Что показал единственный свидетель

Свидетель, кандидат прав граф Антон Николаевич Крушинский, как значилось в протоколе, имеет двадцать пять лет от роду, живет при отце, занимается изучением игры на скрипке в одной из петербургских музыкальных школ. Старик граф существует на собственные средства.

Снятая неведомо для самого свидетеля карточка с него дала отпечаток лица замечательной красоты. Кудрявые черные волосы вились вокруг благородного лба, красивый нос имел те изящные очертания, которые характеризуют породу и широкую даровитость натуры. Глаза плохо удались на карточке, но и здесь они поразили даже следователя своим чудным блеском, который немного смягчали длинные темные ресницы. Граф был высок ростом, строен и имел манеры хотя немного порывисто-нервозные, но изящные, что в сумме опять-таки показывало соединение старинной породистой красоты с нервным возбуждением аристократической натуры.

Словом, это была настолько недюжинная личность, что невольно поражала и привлекала к себе внимание каждого. В свидетели он вызвался сам, но, к удивлению следователя, во время дачи показаний, видимо, боролся с необыкновенным волнением, вдруг овладевшим им.

Этот подозрительный тон и заставил прибегнуть к секретному снятию карточки и вслед за тем к учреждению особого за ним надзора. Рассказал же молодой граф следующее:

– Было около полуночи. Так как окно моей комнаты, хотя и выходит на улицу, но помещается в мезонине, то есть на высоте второго этажа, то я не всегда спускаю шторы, а в особенности в лунные ночи, потому что люблю этот голубоватый отблеск… В такие минуты я обыкновенно беру скрипку и штудирую то, что знаю на память… Меня и самого интересовал этот угрюмый, словно необитаемый дом. Мне всегда казалось, что в нем вместо человека живет какая-то тайна, потому что за долгие годы житья в соседстве я ни разу не видел под вечер огня в его окнах… То есть ни разу до того, как я его увидел… Приблизительно недели за две до ужасного происшествия луна стояла над крышей нашего дома, что всегда бывает около полуночи, и бросала большую черную тень через дорогу к этому таинственному дому. Она ползла по стене удлиненным силуэтом нашего мезонина, так что только три или четыре окна второго этажа напротив и два нижнего были ярко залиты светом месяца. Этот блеск как-то особенно причудливо отражался в старых, очевидно, запыленных стеклах… Вдруг я увидел в одном из этих окон какой-то силуэт… Сперва я подумал, что это мне показалось, отвернулся, долго не глядел, и когда вновь взглянул туда, то уже ясно увидел нечто такое, что заставило меня невольно смутиться. У окна стояла женщина такой чудной красоты, какой я никогда не видал даже на самых смелых полотнах. Она, действительно, походила на то привидение, о котором теперь рассказывают, будто бы оно появилось вчера ночью, на третий день, значит, после открытия преступления…