Читать книгу "Свадьба собаки на сене - Наталия Миронина"

– Согласна. Но, Варвара Петровна, может, она в вас нуждается? – Мила это произнесла спокойно, без нажима.

– Она?

– Да, она. Ваша сестра по какой-то причине очень давно отказалась с вами видеться. Вы же не знаете по какой? Тем более что помочь в ваших отношениях никто уже не мог – вы говорили, мама ваша умерла незадолго до этого.

– Да, да…

– Но сейчас? Что с ней сейчас? Может, вы должны помочь ей? Тем более что у вас есть для этого возможности. Варвара Петровна, вам решать. Это ваши с ней отношения, ваша жизнь. Я многого не знаю и не понимаю. Но даже если было что-то, что сделало вас врагами, сейчас этого уже не существует. Хотя бы потому, что вам и ей не так мало лет.

Мила видела, что из всего сказанного самым убедительным доводом был довод о помощи. «Конечно, она беспокоилась о своей сестре. Но так впрямую, так просто сформулировать причину отказа от вражды сложно. Ну и гордость тоже!» Мила старалась быть тихой, чтобы не спугнуть настроение, которое было сейчас у Варвары Петровны. Она стала грустной, задумчивой.

– Я бы не хотела ее видеть. Она предала меня. Дважды. С Сорокко. И потом, разорвав отношения. Хотя я тоже хороша была… Но если ей нужна помощь… Действительно, если ей нужна помощь…

– Варвара Петровна, как раз сейчас важно то, что вы протянете ей руку. Сделаете это первой. Варвара Петровна, собирайтесь. Вы же знаете адрес – пойдемте навестим ее. Я только провожу вас. И сразу уйду. Буду ждать вас на улице. Если захотите – останусь. Помогу вести разговор. Варвара Петровна, не отказывайтесь. Каков бы ни был результат вашего визита – вам в любом случае станет легче.

– Нет, ты что! Я никуда не пойду!

– А если она нуждается?! Ведь вы же нуждались. Сорокко был верен вам, он позаботился о вас. А о ней, может, и заботиться некому!

Мила поняла, что ей предстоит задача гораздо сложнее, чем отвезти Варвару Петровну в парикмахерскую. Сейчас пересматривалась вся предыдущая, почти тридцатилетняя жизнь Варвары Петровны. Жизнь, которая проходила без сестры, без близкого человека, а потому в душевном одиночестве. И правила, привычки, взгляды, которые пустили за это время глубокие корни, было не так просто забыть, отмести и уничтожить.

– Варвара Петровна, я в прошлый раз не спросила, может, что-то предшествовало вашему расставанию с сестрой? – Мила прошла на кухню, налила в чайник воды и поставила его на газ. – Не возражаете, чаю попьем. – Она всем своим видом подчеркивала, что никуда сама не торопится и Варвару Петровну не подгоняет.

– Конечно, ставь! А я кофейку выпью! Ты очень вкусный кофе купила. Я же до этого растворимый иногда пила. Но он такой невкусный по сравнению с настоящим, молотым.

– Вот и отлично, сейчас мы с вами пир горой закатим. Тем более что у меня с собой бутерброды.

– Бутерброды ты тоже вкусные делаешь. Как у тебя получается?!

– Просто они у меня успевают «настояться». Я о них вспоминаю только к концу дня. Вот они и вкусные! – рассмеялась Мила и зазвенела ложками, чашками, стукнула сахарницей и под этот аккомпанемент, как бы невзначай, повторила вопрос:

– Так как же? Что-то же между вами случилось?!

– Ничего особенного. Мы тогда уже часто ссорились. Но пока была жива мама, нам удавалось сохранять отношения. Мама нас мирила. Она была мудрой. А как только остались одни, вот оно так и получилось. Сестра была сложным человеком. Всегда думала только о себе. И никогда не думала о других. Я часто ей об этом говорила, часто упрекала в черствости. Она меня в том, что я погубила сразу троих.

Мила с удивлением посмотрела на Варвару Петровну:

– Да, да, да. Что я разрушила ее жизнь, что я собака на сене…

– Господи, да она, наверное, в запальчивости это все говорила!

– Не знаю. Не уверена. Может, она и права. У меня такой характер… Я знаю, что могу быть «железной».

– Но погубить? Что она имела в виду? Это же в переносном смысле?

– Переносный смысл – подчас самый прямой. Она имела в виду себя, моего мужа и Сорокко.

– А вы любили мужа?

– Конечно, любила.

– А ваш муж… что с ним случилось?

– Умер. Погиб.

Мила между тем налила чай и придвинула к Варваре Петровне тарелку с бутербродами.

– Понимаешь, мне не надо было выходить за него замуж. Я не была счастлива.

– Как так?! Вы же сказали, что любили мужа?

– Нет, не любила. Я сказала тебе неправду. И себе всю жизнь лгала. Я все-таки не любила мужа. Он любил меня. Он любил меня целую вечность. Я давно перестала его любить – еще до нашей свадьбы. А он все любил и любил. Как будто бы не было другой жизни. Других людей.

– Так зачем же вы замуж вышли?!

– Обещала. Он долго ждал. На все соглашался. Ходил за мной по пятам. Моя жизнь была неотделима от его. Или наоборот, как тебе больше нравится! Я бы погубила его, если бы не вышла за него. Я и вышла. И все равно погубила.

Я вышла замуж за Толю, потому что обещала ему. Потому что он ждал этого. Наверное, это сложно понять. Или объяснить. – Варвара Петровна посмотрела на Милу, и та залюбовалась ее глазами – необыкновенными, почти фиалкового цвета. Но только побледневшими от времени.

– Ну почему же, – неуверенно произнесла Мила. Хотя она не понимала, как можно оказаться заложником собственного упрямства.

– Ты не понимаешь. Ты не понимаешь, как это сложно рвать отношения с человеком, который с тобой всю твою жизнь. Когда этот человек стал частью тебя. И при этом ничего от тебя не требует. Он просто врастает в тебя, в твою душу, проникает в жизнь. Ты сначала даже этого не замечаешь, как лиану не замечает дерево. А потом это дерево гнется, сохнет и потихоньку умирает, потому что лиана закрывает от солнечного света, не дает воздуха. Если речь идет о человеческих отношениях, самое ужасное, когда человек-лиана это однажды осознает. Вот тогда и происходит трагедия.

– Так, значит, вы не любили мужа.

– Девочкой, когда мы с ним были друзьями, – любила. А когда выходила замуж – уже не любила. Я выходила, потому что обещала. Потому что от меня этого ждали. Все. В том числе и мама.

– А сестра?

– Она не была на свадьбе. Сейчас я понимаю, что она была умнее меня. Но ее ум я принимала за легковесность. Я в отличие от нее боялась посмотреть правде в глаза. Она была смелее меня – поэтому и не была на свадьбе.

– А что было дальше?

– Жизнь. Я ее не помню. Почти не помню. Я все время работала. Работу я любила больше, чем мужа. Потом… Потом умерла мама, потом мы поссорились с сестрой. Потом я мучилась от бессилия, от безвыходности, а потом от какой-то обреченности. Мне казалось, что это наказание за все, что я когда-то сделала неправильно. Мила, я думала, что уже все забыто. Все успокоилось. Но, оказывается, – нет. Мне очень тяжело об этом говорить.